(1)В былые годы, когда я был по­мо­ло­же, я имел не­ко­то­рое при­стра­стие к рыб­ной ловле. (2)Тогда я не­ред­ко остав­лял мой го­род­ской дом, за­па­сал­ся удоч­ка­ми и чер­вя­ка­ми и ухо­дил в де­рев­ню на ры­бал­ку. (3)Целые дни до позд­не­го ве­че­ра я про­во­дил на реке, а спать за­хо­дил к кре­стья­нам или на мель­ни­цу. (4)Имен­но в то время я впер­вые по­зна­ко­мил­ся с одним из за­га­доч­ных яв­ле­ний нашей жизни, ко­то­рое при­от­кры­ло мне не­ко­то­рые тайны рус­ской души,  — бро­дяж­ни­че­ством по-рус­ски, или стран­ни­че­ством.

(5)Од­на­ж­ды, придя к мель­ни­ку но­че­вать, я в углу избы за­ме­тил ка­ко­го-то че­ло­ве­ка. (6)В по­тас­кан­ной серой одеж­де и в ды­ря­вых ва­ля­ных са­по­гах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с ко­том­кой под го­ло­вой и с длин­ным по­со­хом под мыш­кой. (8)Я лёг про­тив двери на разо­стлан­ном для меня сене. (9)Не спа­лось. (10)Вол­но­ва­ла бу­ду­щая заря. (11)Хо­те­лось зари. (12)Утром рыба хо­ро­шо клюёт. (13)Но в лет­нюю пору зари долго ждать не при­хо­дит­ся. (14)Скоро на­ча­ло све­тать. (15)И с пер­вым све­том серый комок в ва­лен­ках за­ше­ве­лил­ся, как-то кряк­нул, по­тя­нул­ся, сел, зев­нул, пе­ре­кре­стил­ся, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыль­це он по­до­шел к ру­ко­мой­ни­ку, ви­сев­ше­му на верёвочке. (17)С моего ложа я с лю­бо­пыт­ством на­блю­дал за тем, как он полил воды на руки, как он смо­чил ею свою седую бо­ро­ду, растёр её, вы­тер­ся ру­ка­вом своей хла­ми­ды, взял в руки посох, пе­ре­кре­стил­ся, по­кло­нил­ся на три сто­ро­ны и пошёл.

(18)Я было со­би­рал­ся со ста­ри­ком за­го­во­рить, да не успел  — он ушёл. (19)Очень по­жа­лел я об этом, и за­хо­те­лось мне хотя бы взгля­нуть на него ещё один раз. (20)Чем-то ста­рик меня к себе привлёк. (21)Я при­встал на ко­ле­ни, об­ло­ко­тил­ся на под­окон­ник и от­крыл окош­ко. (22)Ста­рик ухо­дил вдаль. (23)Долго смот­рел я ему вслед. (24)Фи­гу­ра ста­ри­ка, по мере того как он уда­лял­ся, де­ла­лась всё мень­ше и на­ко­нец вовсе рас­тво­ри­лась в утрен­нем ту­ма­не. (25)Но в гла­зах и в мозгу моём его образ остал­ся на­все­гда, живой.

(26)Это и был бро­дя­га-стран­ник. (27)В Рос­сии ис­по­кон веков были такие люди, у ко­то­рых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не бу­дучи цы­га­на­ми, они вели цы­ган­ский образ жизни. (29)Хо­ди­ли по про­стор­ной рус­ской земле с места на место, из края в край. (30)Блуж­да­ли по по­дво­рьям, за­гля­ды­ва­ли в ка­ба­ки, тя­ну­лись на яр­мар­ки. (31)Жили по­да­я­ни­ем. (32)От­ды­ха­ли и спали где по­па­ло. (33)Цель их стран­ство­ва­ний все­гда опре­де­ля­лась по-раз­но­му и весь­ма рас­плыв­ча­то  — «ко свя­тым ме­стам», «по­стра­дать», «грехи ис­ку­пить», найти место, «где ды­шать легче». (34)Я, чест­но го­во­ря, убеждён, что если каж­до­го из них в от­дель­но­сти спро­сить, куда и с какой целью он идёт, то он не от­ве­тит. (35)3ачем ему об этом ду­мать?

(36)Ка­жет­ся, они чего-то ищут. (37)Ка­жет­ся, в их душах живёт смут­ное пред­став­ле­ние о каком-то не­ве­до­мом крае, где жизнь пра­вед­нее и лучше. (38)Но ещё вер­нее будет ска­зать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, ко­неч­но, от тоски  — этой со­всем осо­бен­ной, не­по­нят­ной, не­вы­ра­зи­мой, ино­гда бес­при­чин­ной рус­ской тоски.

(40)В «Бо­ри­се Го­ду­но­ве» Му­сорг­ским с по­тря­са­ю­щей силой на­ри­со­ван свое­об­раз­ный пред­ста­ви­тель этой бро­дяж­ной Рос­сии  — Вар­ла­ам. (41)Му­сорг­ский с не­срав­нен­ным ис­кус­ством и мощью пе­ре­дал ми­ро­ощу­ще­ние этого бро­дя­ги  — не то мо­на­ха-рас­стри­ги, не то про­сто ка­ко­го-то быв­ше­го цер­ков­но­го слу­жи­те­ля. (42)Тоска в Вар­ла­а­ме без­дон­ная, как океан. (43)Куда бы этот бро­дя­га ни пошёл, он идёт с го­то­вым со­зна­ни­ем своей аб­со­лют­ной не­нуж­но­сти. (44)Вот и ходит Вар­ла­ам из мо­на­сты­ря в мо­на­стырь, ша­та­ет­ся из го­ро­да в город за чу­до­твор­ной ико­ной по цер­ков­ным при­хо­дам. (45)В гор­сточ­ке дер­жит свеч­ку вос­ко­вую, чтобы её не за­ду­ло, и орёт сип­лым басом, под­ра­жая про­то­ди­а­ко­нам: (46)«Со­кру­ши­те змия лю­то­го со два на де­ся­тью кры­ла­ми хо­бо­ты».

(47)У него спу­та­на и вскло­ко­че­на седая бо­ро­да, рас­хо­дя­ща­я­ся на конце на­двое на­по­до­бие што­по­ра. (48)Одут­ло­ва­тый, ма­ло­кров­ный, од­на­ко с сизо-крас­ным носом, он ходит по го­ро­дам, весь по­но­шен­ный и по­мя­тый, в своей стёган­ной на вате шапке, схо­жей с ка­ми­лав­кой. (49)Таких, как он, сто­ро­нят­ся, не желая встре­чать­ся взгля­дом с влаж­ны­ми, про­ся­щи­ми гла­за­ми, ко­то­рые видят че­ло­ве­ка на­сквозь.

(50)...Не знаю, ко­неч­но, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устро­ить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно толь­ко я скажу: эти люди  — одна из за­ме­ча­тель­ней­ших, хотя, может быть, и пе­чаль­ных кра­сок рус­ской жизни. (53)Нет, сами они не пра­вед­ни­ки, но каким-то чу­дес­ным об­ра­зом де­ла­ют нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бро­дяг-стран­ни­ков, «калик пе­ре­хо­жих», жить всем нам было бы труд­нее...

(*По Ф. И. Ша­ля­пи­ну)

*Фёдор Ива­но­вич Ша­ля­пин (1873 - 1938) - зна­ме­ни­тый рус­ский опер­ный и ка­мер­ный певец.

Ис­точ­ник тек­ста: МИОО: Тре­ни­ро­воч­ная ра­бо­та 13.11.2012 ва­ри­ант 1.