Даль был бли­зок к че­ло­ве­ку труда, пре­жде всего зем­ле­дель­цу, знал до тон­ко­сти пред­ме­ты на­род­но­го быта, мысли и ча­я­ния про­стых людей, <...> пси­хо­ло­гию. «К осо­бен­но­стям его любви к Руси,  — писал Бе­лин­ский,  — при­над­ле­жит то, что он любит её в корню, в самом стерж­не, ос­но­ва­нии её, ибо он любит про­сто­го рус­ско­го че­ло­ве­ка, на оби­ход­ном языке нашем на­зы­ва­е­мо­го кре­стья­ни­ном и му­жи­ком. Как хо­ро­шо он знает его на­ту­ру! Он умеет мыс­лить его го­ло­вою, ви­деть его гла­за­ми, го­во­рить его язы­ком».

А вот что ска­зал Го­голь о Дале: «Каж­дая его строч­ка меня учит и вра­зум­ля­ет, при­дви­гая ближе к по­зна­нию рус­ско­го быта и нашей на­род­ной жизни».

Народ ода­ри­вал Даля сло­ва­ми, по­сло­ви­ца­ми, пес­ня­ми, сказ­ка­ми, ле­ген­да­ми, при­ба­ут­ка­ми. Со­про­вож­дав­ший Даля в по­езд­ках по де­рев­ням Мель­ни­ков-Пе­чер­ский от­ме­чал: жи­те­ли были убеж­де­ны, что со­би­ра­тель слов вышел из кре­стьян­ской среды.

Сво­е­му де­ти­щу  — а это около двух­сот тысяч слов  — Даль отдал пол­ве­ка своей жизни. Его сло­варь  — это не склад, где тихо и мирно пы­лят­ся слова; от­крой его  — и они на­чи­на­ют ожи­вать, дви­гать­ся, тя­нуть за собой мно­го­чис­лен­ную родню. Слова на­чи­на­ют го­во­рить, улы­бать­ся, рез­вить­ся, дру­жить или со­пер­ни­чать, сме­ять­ся и пла­кать, могут за­ве­сти в дебри или вы­ве­сти в чи­стое поле.

По­смот­рим, как опре­де­ля­ет Даль «слово»: «со­че­та­ние зву­ков, со­став­ля­ю­щее одно целое, ко­то­рое озна­ча­ет пред­мет или по­ня­тие, ре­че­ние».

(По В. И. Стра­ды­мо­ву)