(1)В сол­неч­ный день я при­е­хал в ста­рин­ный посёлок Гусь-Же­лез­ный по­лю­бо­вать­ся на озеро, ис­ку­пать­ся, по­пла­вать в нём. (2)До­е­хал до речки, под­нял­ся на бугор, гля­нул и... (3)О ужас! (4)Нет озера. (5)По ши­ро­кой впа­ди­не, окаймлённой даль­ней опуш­кой быв­ше­го при­бреж­но­го леса, текла, из­ви­ва­ясь, узкая, ме­ста­ми пе­ре­сы­ха­ю­щая ре­чуш­ка. (6)И ста­рин­ной пло­ти­ны, вы­со­кой, кир­пич­ной, с чу­гун­ны­ми шлю­за­ми, в тёмных ка­зе­ма­тах ко­то­рой, по пре­да­нию, раз­бой­ная бра­тия че­ка­ни­ла фаль­ши­вые день­ги, тоже не было. (7)Шлюзы, ре­гу­ли­ро­вав­шие сток, убра­ли, за­сы­па­ли  — и за­тя­ну­ло озеро тиной да ряс­кой. (8)На месте этом про­хо­ди­ла те­перь обык­но­вен­ная до­рож­ная на­сыпь; до­ро­га де­ла­ла кру­той по­во­рот, оги­ба­ла белый двух­этаж­ный бар­ский дом, по­хо­жий на длин­ную ка­зар­му, за­ло­ман­ный чах­лый парк и снова вы­ры­ва­лась на про­стор.

(9)Глав­ный врач дет­ско­го са­на­то­рия, раз­мещённого в бар­ском доме, по­ка­зал мне дав­ние фо­то­гра­фии этого ис­чез­нув­ше­го озера, вы­со­кой кир­пич­ной пло­ти­ны, тор­го­вых рядов с до­и­сто­ри­че­ски­ми пор­ти­ка­ми, он водил по внут­рен­ним по­ко­ям огром­но­го дома, за­но­во пе­ре­го­ро­жен­но­го, при­спо­соб­лен­но­го для иных на­доб­но­стей. (10)Пе­ре­дел­ка и ре­монт когда-то вы­пол­не­ны были на­спех: по­ло­ви­цы скри­пят и хля­ба­ют под но­га­ми, двери пе­ре­ко­ше­ны, в окон­ные рамы за­ду­ва­ет све­жий ве­те­рок.

  — (11)Со­хра­ни­лась хоть одна ком­на­та от дав­не­го вре­ме­ни?  —

спро­сил я.  — (12)С по­ла­ми, две­ря­ми и ок­на­ми?

  — (13)Полы, двери и про­чее  — всё по­рас­та­щи­ли. (14)А вот стены и по­то­лок со­хра­ни­лись в одном месте. (15)Идёмте, по­ка­жу.

(16)Он ввёл меня в зал, ка­жет­ся, в те­пе­реш­нюю сто­ло­вую, с бе­лы­ми стро­ги­ми пи­ляст­ра­ми, с леп­ным по­тол­ком.

  — (17)Полы здесь были, го­во­рят, из на­бор­но­го пар­ке­та, двери из оре­хо­во­го де­ре­ва с брон­зо­вой ин­кру­ста­ци­ей, люст­ра по­зо­ло­чен­ная ви­се­ла.

  — (18)Жалко,  — го­во­рю,  — что не со­хра­ни­лось всё это.

  — (19)О чём жа­леть? (20)Ар­хи­тек­тур­ной цен­но­сти этот дом не имеет,  — ска­зал док­тор.

(21)Я взгля­нул на него с удив­ле­ни­ем. (22)Не шутит ли? (23)Нет, смот­рит прямо в глаза, даже с каким-то вы­зо­вом. (24)За­ди­ри­стый хо­хо­лок на лы­се­ю­щем лбу то­пор­щит­ся, как пе­ту­ши­ный гре­бе­шок.

  — (25)Как не имеет цен­но­сти?  — го­во­рю.  — (26)Это ж дом! (27)Боль­шой, креп­кий, кра­си­вый, пол­ный когда-то до­ро­го­го убран­ства.

  — (28)Бар­ские покои, и боль­ше ни­че­го. (29)Таких в Рос­сии ты­ся­чи.

  — (30)Так ведь и на­ро­ду на­ше­му при­го­ди­лись бы такие покои.

  — (31)Людям нашим нужны дру­гие цен­но­сти. (32)Вы ещё храм по­жа­лей­те. (33)Те­перь это модно.

  — (34)А что, не жаль храма?

  — (35)И храм цены не имеет. (36)Ар­хи­тек­ту­ра пу­та­ная. (37)Спе­ци­а­ли­сты при­ез­жа­ли, го­во­рят  — эк­лек­ти­ка. (38)Потом, прав­да, всё-таки вос­ста­но­ви­ли храм этот.

  — (39)И парка не жаль?

  — (40)Парк  — при­ро­да, и боль­ше ни­че­го. (41)В одном месте уба­ви­лось, в дру­гом при­ба­ви­лось. (42)В любую ми­ну­ту его на­са­дить можно.

(43)Мы сто­я­ли возле окна, внизу под нами рас­ки­нул­ся об­шир­ный посёлок.

  — (44)Смот­ри­те,  — го­во­рю,  — сколь­ко домов. (45)При­лич­ные дома, боль­шин­ство новых.

  — (46)Здесь живёт в ос­нов­ном тор­го­вый люд, кто чем тор­гу­ет, ра­бо­ты хва­та­ет.

  — (47)Вот и хо­ро­шо,  — го­во­рю.  — (48)Уве­ли­чил­ся посёлок за пол­ве­ка?

  — (49)Уве­ли­чил­ся.

  — (50)А те­перь по­ду­май­те вот о чём: рань­ше, ну хоть ещё в трид­ца­тые годы, здесь мень­ше жило на­ро­ду, но успе­ва­ли не толь­ко свои ра­бо­чие дела де­лать. (51)Ещё и пло­ти­ну чи­ни­ли, озеро в бе­ре­гах дер­жа­ли и парк оби­ха­жи­ва­ли. (52)А те­перь что ж, вре­ме­ни на это не хва­та­ет или же­ла­ния нет?

  — (53)А это,  — го­во­рит,  — зна­ко­мый мотив. (54)Это всё ваше пи­са­тель­ское вор­ча­ние. (55)Что озеро спу­сти­ли  — это вы за­ме­ти­ли. (56)Что над каж­дой кры­шей те­ле­ви­зи­он­ная та­рел­ка по­став­ле­на  — этого вы не за­ме­ча­е­те.

(57)Спо­рить с ним труд­но, почти не­воз­мож­но: до­во­ды ваши он не слу­ша­ет, толь­ко глаза на­вост­рит, тряхнёт го­ло­вой и чешет без за­пин­ки, как будто до­клад чи­та­ет…

  — (58)Есть пи­са­те­ли-пат­ри­о­ты. (59)Их книги чи­та­ют, филь­мы по книж­кам их смот­рят на­рав­не с фут­бо­лом и хок­ке­ем, по­то­му что яркие, не­за­бы­ва­е­мые об­ра­зы. (60)А есть пи­са­те­ли-вор­чу­ны, ко­то­рые всем не­до­воль­ны. (61)И всё им что-то надо. (62)Вот од­но­го та­ко­го ле­чи­ли, а он нас же, ме­ди­ков, опо­зо­рил в своём по­след­нем со­чи­не­нии. (63)За что, спра­ши­ва­ет­ся?

(64)Да, не раз вспо­мя­нешь в даль­ней до­ро­ге бес­смерт­но­го пи­са­те­ля земли рус­ской Ни­ко­лая Ва­си­лье­ви­ча Го­го­ля: «Рос­сия такая уж стра­на  — стоит вы­сме­ять од­но­го око­ло­точ­но­го над­зи­ра­те­ля, как вся по­ли­ция оби­дит­ся».

(По Б. А. Мо­жа­е­ву*)

* Борис Ан­дре­евич Мо­жа­ев (1923—1996)  — со­вет­ский и рос­сий­ский пи­са­тель.