(1)И всё-таки у При­ро­ды как це­ло­го, как еди­но­го твор­ца есть свои лю­бим­цы, в ко­то­рые она при стро­и­тель­стве вкла­ды­ва­ет осо­бен­ное ста­ра­ние, ко­то­рые от­де­лы­ва­ет с осо­бен­ным тща­ни­ем и на­де­ля­ет осо­бен­ной вла­стью. (2)Таков, вне вся­ко­го со­мне­ния, и Бай­кал. (3)Не зря его на­зы­ва­ют жем­чу­жи­ной Си­би­ри. (4)Не будем сей­час го­во­рить о его бо­гат­ствах, это от­дель­ный раз­го­вор. (5)Бай­кал сла­вен и свят дру­гим: своей чу­дес­ной жи­во­твор­ной силой, духом не бы­ло­го, не про­шед­ше­го, как мно­гое ныне, а на­сто­я­ще­го, не­под­власт­но­го вре­ме­ни и пре­об­ра­зо­ва­ни­ям, ис­кон­но­го ве­ли­чия и за­по­вед­но­го мо­гу­ще­ства, духом са­мо­род­ной воли и при­тя­га­тель­ных ис­пы­та­ний.

(6)Вспо­ми­наю, как мы с то­ва­ри­щем моим, при­е­хав­шим ко мне в гости, долго шли и да­ле­ко ушли вдоль бе­ре­га по ста­рой Кру­го­бай­каль­ской до­ро­ге, од­но­му из самых кра­си­вых и ярких мест юж­но­го Бай­ка­ла. (7)Был ав­густ – луч­шее, самое бла­го­дат­ное время на Бай­ка­ле, когда на­гре­ва­ет­ся вода и бу­шу­ют раз­но­цве­тьем сопки, когда, ка­жет­ся, даже ка­мень цветёт, по­лы­хая крас­ка­ми. (8)Когда солн­це до блес­ка вы­све­чи­ва­ет снова вы­пав­ший снег на даль­них голь­цах в Са­я­нах, ко­то­рые пред­став­ля­ют­ся глазу во много раз ближе, чем они есть в дей­стви­тель­но­сти. (9)Когда уже и впрок за­пас­ся Бай­кал водой из та­ю­щих лед­ни­ков и лежит сыто, спо­кой­но, на­би­ра­ясь сил для осен­них штор­мов. (10)Когда щедро иг­ра­ет подле бе­ре­га под крики чаек рыба и когда на каж­дом шагу по до­ро­ге встре­ча­ет­ся то одна ягода, то дру­гая – то ма­ли­на, то смо­ро­ди­на, крас­ная и чёрная, то жи­мо­лость...

(11)А тут ещё и день вы­дал­ся ред­кост­ный: солн­це, без­вет­рие, тепло, воз­дух зве­нит, Бай­кал чист, и да­ле­ко в воде поблёски­ва­ют и пе­ре­ли­ва­ют­ся крас­ка­ми камни, на до­ро­гу то пахнёт на­гре­тым и гор­ча­щим от по­спе­ва­ю­ще­го раз­но­тра­вья воз­ду­хом с горы, то не­осто­рож­но донесёт про­хлад­ным и рез­ким ды­ха­ни­ем с озера.

(12)Всё, что от­пу­ще­но че­ло­ве­ку для впе­чат­ле­ний, в то­ва­ри­ще моём было очень скоро пе­ре­пол­не­но, и он, не в со­сто­я­нии уже боль­ше удив­лять­ся и вос­хи­щать­ся, за­мол­чал. (13)Я про­дол­жал го­во­рить. (14)Я рас­ска­зы­вал, как, впер­вые попав в сту­ден­че­ские годы на Бай­кал, был об­ма­нут про­зрач­но­стью воды и пы­тал­ся рукой до­стать с лодки ка­ме­шек, до ко­то­ро­го затем при за­ме­ре ока­за­лось боль­ше четырёх мет­ров. (15)То­ва­рищ при­нял этот слу­чай без­участ­но. (16)Не­сколь­ко уязв­лен­ный, я со­об­щил, что в Бай­ка­ле удаётся ви­деть и за сорок мет­ров – и, ка­жет­ся, при­ба­вил, но он и этого не за­ме­тил, точно в Москве-реке, мимо ко­то­рой он ездит в ма­ши­не, такое воз­мож­но сплошь и рядом. (17)Толь­ко тогда я до­га­дал­ся, что с ним: скажи ему, что мы за две­сти – три­ста мет­ров в глу­би­ну на двух­ко­пе­еч­ной мо­не­те чи­та­ем в Бай­ка­ле год че­кан­ки, – боль­ше, чем удивлён, он уже не уди­вит­ся.

(18)Он был полон, как го­во­рит­ся, с крыш­кой.

(19)Помню, его до­ко­на­ла в тот день нерпа. (20)Она редко под­плы­ва­ет близ­ко к бе­ре­гу, а тут, как по за­ка­зу, не­жи­лась на воде со­всем не­да­ле­ко, и, когда я, за­ме­тив, по­ка­зал на неё, у то­ва­ри­ща вы­рвал­ся гром­кий и дикий вскрик, и он вдруг при­нял­ся под­сви­сты­вать и под­ма­ни­вать, слов­но со­ба­чон­ку, нерпу ру­ка­ми. (21)Она, ра­зу­ме­ет­ся, тот­час ушла под воду, а то­ва­рищ мой в по­след­нем изум­ле­нии от нерпы и от себя опять умолк, и на этот раз на­дол­го. (22)Бай­кал, ка­за­лось бы, дол­жен по­дав­лять че­ло­ве­ка своим ве­ли­чи­ем и раз­ме­ра­ми – в нём всё круп­но, всё ши­ро­ко, при­воль­но и за­га­доч­но, а он, на­про­тив, воз­вы­ша­ет его. (23)Ред­кое чув­ство при­под­ня­то­сти и оду­хо­творённо­сти ис­пы­ты­ва­ешь на Бай­ка­ле, слов­но в виду веч­но­сти и со­вер­шен­ства и тебя кос­ну­лась тай­ная пе­чать этих вол­шеб­ных по­ня­тий, и тебя об­да­ло близ­ким ды­ха­ни­ем все­силь­но­го при­сут­ствия, и в тебя вошла доля ма­ги­че­ско­го сек­ре­та всего су­ще­го. (24)Ты уже тем, ка­жет­ся, от­ме­чен и вы­де­лен, что сто­ишь на этом бе­ре­гу, ды­шишь этим воз­ду­хом и пьёшь эту воду.

(25)Вер­нув­шись од­на­ж­ды с обыч­ной про­гул­ки, Л. Н. Тол­стой за­пи­сал: «Не­уже­ли может среди этой оба­я­тель­ной при­ро­ды удер­жать­ся в че­ло­ве­ке чув­ство злобы, мще­ния или стра­сти ис­треб­ле­ния себе по­доб­ных? (26)Всё не­доб­рое в серд­це че­ло­ве­ка долж­но бы, ка­жет­ся, ис­чез­нуть в при­кос­но­ве­нии с при­ро­дой – этим не­по­сред­ствен­ным вы­ра­же­ни­ем кра­со­ты и добра».

(По В. Г. Рас­пу­ти­ну*)

* Ва­лен­тин Гри­го­рье­вич Рас­пу­тин (1937–2015) – рус­ский со­вет­ский пи­са­тель и пуб­ли­цист, об­ще­ствен­ный де­я­тель; один из наи­бо­лее зна­чи­тель­ных пред­ста­ви­те­лей «де­ре­вен­ской прозы».