(1)Есть в че­ло­ве­че­ском ха­рак­те­ре такая черта  — с удо­воль­стви­ем вспо­ми­нать про­шлые труд­но­сти, тобой пре­одолённые. (2)Это все­гда при­ят­но. (3)Пре­бы­ва­ние в армии стало делом нашей чести, так же как для преж­них мо­ло­дых по­ко­ле­ний уча­стие в Граж­дан­ской войне, в стро­и­тель­стве Ком­со­моль­ска и Маг­нит­ки, в по­ко­ре­нии Арк­ти­ки, а для ны­неш­не­го  — в осво­е­нии це­ли­ны и зе­мель Си­би­ри, хотя мне ка­жет­ся не со­всем точ­ным срав­не­ние мир­ных стро­ек с пе­ред­ним краем: это всё-таки слиш­ком раз­ные вещи.

(4)Верно го­во­рят, что ха­рак­тер моего по­ко­ле­ния был сфор­ми­ро­ван ар­ми­ей во­ен­ной поры. (5)Мы на­хо­ди­лись в том воз­расте, когда че­ло­век осо­бен­но при­го­ден для окон­ча­тель­но­го оформ­ле­ния, если он по­па­да­ет в надёжные и уме­лые руки. (6)Мы были под­го­тов­ле­ны к этому ещё всем дет­ством, всем вос­пи­та­ни­ем, всеми пре­крас­ны­ми тра­ди­ци­я­ми ре­во­лю­ции и Граж­дан­ской войны, пе­ре­шед­ши­ми к нам от стар­ших.

(7)Мы при­шли в армию  — наши кости ещё не окреп­ли, не за­твер­де­ли му­ску­лы, мы ещё росли. (8)Когда после нас осмат­ри­ва­ли новые ме­ди­цин­ские ко­мис­сии, или, как тогда го­во­ри­ли, «пе­ре­ко­мис­сии», ока­за­лось, что мно­гие из нас при­ба­ви­ли в росте по не­сколь­ку сан­ти­мет­ров. (9)А как вы­рос­ли наши души и ха­рак­те­ры!

(10)Армия мно­го­му на­учи­ла нас. (11)Это были, в свою оче­редь, наши уни­вер­си­те­ты. (12)Одних она при­об­щи­ла к тех­ни­ке  — к танку, пушке, самолёту; дру­гих на­учи­ла вла­деть то­по­ром, пилой и ло­па­той. (13)А бли­зость к при­ро­де, к земле, на ко­то­рой ле­жишь, по ко­то­рой идёшь, ко­то­рую ко­па­ешь! (14)Армия на­учи­ла нас муж­ской друж­бе  — мы знали, по­жа­луй, толь­ко дет­скую. (15)Мы ушли юно­ша­ми, а вер­ну­лись му­жа­ми. (16)Сколь­ких об­ре­ли мы новых дру­зей и сколь­ких из них по­те­ря­ли, чтобы не за­быть ни­ко­гда!

(17)А разве можно за­быть ге­рой­ство гвар­дей­ских ди­ви­зий, же­лез­ную дис­ци­пли­ну во­ен­ных учи­лищ или за­пас­ные полки, рву­щи­е­ся на фронт из каких-ни­будь далёких ты­ло­вых ла­ге­рей. (18)Разве за­бу­дешь без­молв­ный Дон­басс сорок тре­тье­го года, раз­би­тые го­ро­да Бе­ло­рус­сии и зна­ме­ни­тый Боб­руй­ский котёл, где на много ки­ло­мет­ров сплош­ным на­ва­лом, друг на друге  — искорёжен­ные не­мец­кие танки, ору­дия, бро­не­транс­портёры, ма­ши­ны. (19)Ар­мей­ская жизнь была су­ро­вой, но сколь­ко в ней было не­ожи­дан­но­го тепла! (20)Я слу­жил ещё по пер­во­му году, когда од­на­ж­ды к нашей зем­лян­ке подошёл сер­жант из со­сед­ней роты и спро­сил: «Пом­ком­взво­да дома?» (21)Этот во­прос по­тряс меня. (22)То есть как дома? (23)Дом да­ле­ко от­сю­да. (24)Разве здесь дом? (25)А спу­стя не­сколь­ко ме­ся­цев я и сам го­во­рил так.

(26)Столь же уди­ви­тель­ным ка­зал­ся мне во­прос ком­ба­та к стар­ши­нам: «По­кор­ми­ли людей?» (27)Чего, мол, их кор­мить? (28)Сами по­едят, толь­ко дай! (29)Или: «Пер­вая рота по­ку­ша­ла? (30)Вто­рая рота по­ку­ша­ла?..» (31)Это слово «по­ку­ша­ла» (не «поела») ка­за­лось на­ро­чи­тым, пока я не по­чув­ство­вал, что оно имеет осо­бый от­те­нок  — не сла­ща­во-го­род­ской, а ува­жи­тель­но-де­ре­вен­ский: по­ку­ша­ла. (32)Мы были очень, очень мо­ло­ды. (33)Когда я смот­рю на сем­на­дца­ти­лет­них маль­чи­ков, то думаю: «Не­уже­ли мы были та­ки­ми? (34)Если на них на­гру­зить всё, что было на нас, да чтоб они про­шли столь­ко, сколь­ко мы, пусть впо­ло­ви­ну мень­ше,  — они же не вы­дер­жат! (35)А может быть, это толь­ко ка­жет­ся?..»

(36)По на­ту­ре своей мы дей­стви­тель­но мир­ные люди. (37)Я ни­ко­гда не встре­чал че­ло­ве­ка, ко­то­рый хотел бы сра­же­ний. (38)Но если враг нападёт на нас, мы будем во­е­вать. (39)Это будет глав­ным, и нам не придётся раз­ду­мы­вать...

(40)В жизни каж­до­го юноши на­сту­па­ет мо­мент, когда не­об­хо­дим ка­че­ствен­ный ска­чок. (41)Мы пе­ре­шли в новое ка­че­ство, надев крас­но­ар­мей­ские ши­не­ли. (42)Мне жаль тех людей моего по­ко­ле­ния, кто не слу­жил в армии ря­до­вым. (43)Ино­гда, со­брав­шись с дру­зья­ми, мы под на­стро­е­ние, к месту, на­чи­на­ем рас­ска­зы­вать о своей служ­бе, о во­ен­ной поре;

мы увле­ка­ем­ся, пе­ре­би­ва­ем друг друга и самих себя, пе­ре­ска­ки­ва­ем с од­но­го на дру­гое. (44)А те, кто не был там, тоже слу­ша­ют с ин­те­ре­сом. (45)И как это ни стран­но, менее дру­гих фи­гу­ри­ру­ют здесь так на­зы­ва­е­мые бо­е­вые эпи­зо­ды. (46)Нет, это ис­то­рии ско­рее по­зна­ва­тель­но­го ха­рак­те­ра, за­бав­ные и груст­ные,  — о себе и встре­чен­ных тобой людях, ис­то­рии, огра­ни­чен­ные рам­ка­ми вре­ме­ни и об­ста­нов­ки. (47)И едва ли не глав­ное в них  — это мно­же­ство ярких де­та­лей, по­дроб­но­стей, ко­то­рые, если не вспо­ми­нать их, по­сте­пен­но вы­вет­ри­ва­ют­ся из нашей па­мя­ти, за­ме­ня­ясь дру­ги­ми.

(По К.Я. Ван­шен­ки­ну)

* Кон­стан­тин Яко­вле­вич Ван­шен­кин (1925–2012))  — со­вет­ский и рос­сий­ский пи­са­тель и поэт.