После встре­чи в по­ез­де с ху­дож­ни­ком я при­е­хал в Ле­нин­град. Снова от­кры­лись пе­ре­до мной тор­же­ствен­ные ан­сам­бли его пло­ща­дей и про­пор­ци­о­наль­ных зда­ний.

Я по­дол­гу всмат­ри­вал­ся в них, ста­ра­ясь раз­га­дать их ар­хи­тек­тур­ную тайну. Она за­клю­ча­лась в том, что <...> зда­ния про­из­во­ди­ли впе­чат­ле­ние ве­ли­чия, на самом же деле они были не­ве­ли­ки. Одна из самых за­ме­ча­тель­ных по­стро­ек  — зда­ние Глав­но­го штаба, вы­тя­ну­тое плав­ной дугой про­тив Зим­не­го двор­ца,  — по своей вы­со­те не пре­вы­ша­ет четырёхэтаж­но­го дома. А между тем оно го­раз­до ве­ли­че­ствен­нее лю­бо­го со­вре­мен­но­го вы­сот­но­го дома.

Раз­гад­ка была про­стая. Ве­ли­че­ствен­ность зда­ний за­ви­се­ла от их со­раз­мер­но­сти, гар­мо­ни­че­ских про­пор­ций и от не­боль­шо­го числа укра­ше­ний: окон­ных на­лич­ни­ков, ба­ре­лье­фов.

Всмат­ри­ва­ясь в эти зда­ния, по­ни­ма­ешь, что хо­ро­ший вкус  — это пре­жде всего чув­ство меры.

Я уве­рен, что эти же за­ко­ны со­раз­мер­но­сти ча­стей, от­сут­ствия всего лиш­не­го, про­сто­ты, при ко­то­рой видна и до­став­ля­ет ис­тин­ное на­сла­жде­ние каж­дая линия,  — всё это имеет не­ко­то­рое от­но­ше­ние и к прозе.

Пи­са­тель, по­лю­бив­ший со­вер­шен­ство клас­си­че­ских ар­хи­тек­тур­ных форм, не до­пу­стит в своей прозе тя­же­ло­вес­ной и не­ук­лю­жей ком­по­зи­ции. Он будет до­би­вать­ся со­раз­мер­но­сти ча­стей и стро­го­сти сло­вес­но­го ри­сун­ка.

Ком­по­зи­ция про­за­и­че­ской вещи долж­на быть до­ве­де­на до та­ко­го со­сто­я­ния, чтобы нель­зя было ни­че­го вы­бро­сить и ни­че­го при­ба­вить без того, чтобы не на­ру­ши­лись смысл по­вест­во­ва­ния и за­ко­но­мер­ное те­че­ние со­бы­тий.

(По К. Г. Па­у­стов­ско­му)