(1)Мы го­во­рим, что время де­ла­ет песни. (2)Это верно. (3)Но и сами песни чуть-чуть де­ла­ют время. (4)Входя в нашу жизнь, они не толь­ко со­зда­ют ее куль­тур­ный фон, но часто вы­сту­па­ют как со­вет­чи­ки, вы­дви­га­ют свою ар­гу­мен­та­цию в тех или иных во­про­сах, а то и про­сто рас­ска­зы­ва­ют. (5)Они ста­но­вят­ся «де­ла­те­ля­ми жизни», как и вся­кое иное вы­со­кое ис­кус­ство.

(6)У нас была ком­на­та пло­ща­дью в две­на­дцать мет­ров, и жили мы в ней впя­те­ром. (7)Тетка моя, толь­ко что эва­ку­и­ро­ван­ная из бло­кад­но­го Ле­нин­гра­да, от­ку­да она при­сы­ла­ла пись­ма «бейте ко­рич­не­вых зве­рей!», вста­ва­ла рань­ше всех и пер­вая вклю­ча­ла радио. (8)Ровно в шесть часов из чер­но­го бу­маж­но­го ре­про­дук­то­ра зву­ча­ла песня, тя­же­лая по­буд­ка во­ен­ных лет: «Вста­вай, стра­на огром­ная! (9)Вста­вай на смерт­ный бой!». (10)И была она слыш­на и у со­се­дей, и по всему Пан­кра­тьев­ско­му пе­ре­ул­ку слыш­на была, и по всей Москве, и по всей стра­не 1942 года. (11)С тех пор я не знаю песни, ко­то­рая ока­зы­ва­ла бы на меня такое силь­ное дей­ствие.

(12)Как че­ло­ве­ка, ко­то­рый имеет свое от­но­ше­ние к песне, меня за­ни­ма­ло, что в пер­вом куп­ле­те «Свя­щен­ной войны» есть не очень, как мне ка­жет­ся, точ­ная рифма: огром­ная – тем­ною. (13)Ко­неч­но, рас­суж­дал я, такой ма­стер, как Ле­бе­дев-Кумач, не мог этого не за­ме­тить. (14)Стало быть, у него были свои ос­но­ва­ния оста­вить эту не со­всем точ­ную рифму ради какой-то более вы­со­кой цели. (15)Какой? (16)На­вер­ное, я не ошиб­ся: ради са­мо­го слова ОГРОМ­НАЯ. (17)Как не­обы­чай­но точно оно ска­за­но! (18)Сколь­ко нужно найти в себе по­э­ти­че­ской силы, чтобы с такой мет­ко­стью, с такой фольк­лор­ной про­сто­той ска­зать в гроз­ный год слово, так не­об­хо­ди­мое стра­не, будто зер­ка­ло перед ней по­ста­вить! (19)Сколь­ко уве­рен­но­сти при­да­ва­ла эта строч­ка! (20)Сколь­ко се­рьез­но­сти и дра­ма­тиз­ма в ней! (21)Как до­ро­га была для стра­ны эта по­э­ти­че­ская на­ход­ка, рож­дав­шая не­со­мнен­ное чув­ство лич­ной со­при­част­но­сти с судь­бой на­ро­да.

(22)Так мысли пре­вра­ща­ют­ся в об­ра­зы, так слова пре­вра­ща­ют­ся в сим­во­лы, так мо­ло­дой офи­цер, тря­су­щий­ся в по­лу­жи­вой по­лу­тор­ке где-то между Дмит­ро­вом и Моск­вой, со­чи­ня­ет то, что будет навек вы­би­то в гра­ни­те: «И врагу ни­ко­гда не до­бить­ся, чтоб скло­ни­лась твоя го­ло­ва…». (23)И мы стоим у «ежей» на Ле­нин­град­ском шоссе и об­на­жа­ем го­ло­вы перед по­дви­гом за­щит­ни­ков Моск­вы. (24)И бла­го­да­рим поэта

(25)Мне не ка­жет­ся, что в один пре­крас­ный день ком­по­зи­тор, со­брав­шись вме­сте с по­этом, ре­ша­ют на­пи­сать «на­сто­я­щую на­род­ную песню, ко­то­рая не умрет в веках». (26)Такая си­ту­а­ция пред­став­ля­ет­ся ма­ло­ве­ро­ят­ной. (27)Песня пи­шет­ся как со­вре­мен­ное зло­бо­днев­ное про­из­ве­де­ние. (28)Годы ис­пы­ты­ва­ют ее на та­лант, на проч­ность кон­струк­ции, на вы­жи­ва­ние. (29)Де­ся­ти­ле­тия жизни де­ла­ют ее на­род­ной. (30)В конце кон­цов, «Под­мос­ков­ные ве­че­ра» были на­пи­са­ны лишь для спор­тив­но­го до­ку­мен­таль­но­го филь­ма.

(31)Песня пи­шет­ся се­год­ня, и если со­дер­жит она в себе «гены», об­ра­щен­ные в бу­ду­щее, зав­тра она про­рас­тет в новом своем ка­че­стве, не по­те­ряв силы, но об­ре­тя муд­рость.