Версия для копирования в MS Word
PDF-версии: горизонтальная · вертикальная · крупный шрифт · с большим полем
РЕШУ ЕГЭ — русский язык
Задания для подготовки
1.  
i

(1)Вос­палённое со­сто­я­ние Поли, а глав­ное, её сбив­чи­вая, дву­смыс­лен­ная речь – всё под­ска­зы­ва­ло худ­шие до­гад­ки, много страш­нее, чем даже плен Ро­ди­о­на или его смер­тель­ное ра­не­ние.

 

(2)–Да нет же, тут дру­гое со­всем, – со­дрог­ну­лась Поля и, от­вер­нув­шись к стен­ке, вы­ну­ла из-под по­душ­ки смя­тый, за­чи­тан­ный тре­уголь­ни­чек.

 

(3)Впо­след­ствии Варя сты­ди­лась своих на­чаль­ных пред­по­ло­же­ний. (4)Хотя ред­кие тран­зит­ные эше­ло­ны не за­дер­жи­ва­лись в Москве, но вок­за­лы на­хо­ди­лись по­бли­зо­сти, и Ро­ди­о­ну был из­ве­стен Полин адрес. (5)Ко­неч­но, ко­ман­до­ва­ние могло и не раз­ре­шить сол­да­ту от­луч­ки из эше­ло­на в Бла­го­ве­щен­ский ту­пи­чок, тогда по­че­му же хоть от­крыт­ки не черк­нул своей-то, лю­би­мой-то, про­ез­дом в дей­ству­ю­щую армию?..

 

(6)Итак, это была его пер­вая фрон­то­вая ве­сточ­ка с более чем двух­не­дель­ным за­поз­да­ни­ем. (7)Во вся­ком слу­чае, сей­час вы­яс­нит­ся, с ка­ки­ми мыс­ля­ми он от­прав­лял­ся на войну. (8)Варя не­тер­пе­ли­во раз­вер­ну­ла ли­сток, весь про­ткну­тый ка­ран­да­шом, – видно, пи­са­лось на ко­ле­не. (9)При­ш­лось к лампе по­дой­ти, чтобы разо­брать туск­лые, по­лу­за­кон­чен­ные стро­ки.

 

(10)Варя сразу на­ткну­лась на глав­ное место.

 

(11)«По­жа­луй, един­ствен­ная при­чи­на, до­ро­гая моя, по­че­му мол­чал всё это время, – негде было при­стро­ить­ся, – крат­ко, с не­ожи­дан­ной пол­но­той и пря­мо­ли­ней­но, как на ис­по­ве­ди, писал Ро­ди­он. (12)– Мы всё от­сту­па­ем пока, день и ночь от­сту­па­ем, за­ни­ма­ем более вы­год­ные обо­ро­ни­тель­ные ру­бе­жи, как го­во­рит­ся в свод­ках. (13)Я очень болел к тому же, да и те­перь не со­всем ещё опра­вил­ся: хуже любой кон­ту­зии моя бо­лезнь. (14)Самое горь­кое – то, что сам я впол­не здо­ров, весь целый, нет пока на мне ни еди­ной ца­ра­пи­ны. (15)Сожги это пись­мо, тебе одной на всём свете могу я рас­ска­зать про это, – Варя пе­ре­вер­ну­ла стра­нич­ку.

 

(16)Про­ис­ше­ствие слу­чи­лось в одной рус­ской де­рев­не, ко­то­рую наша часть про­хо­ди­ла в от­ступ­ле­нии. (17)Я шёл по­след­ним в роте... а может, и во всей армии по­след­ним. (18)Перед нами на до­ро­ге вста­ла мест­ная де­воч­ка лет де­вя­ти, со­всем ребёнок, ви­ди­мо, на школь­ной ска­мье при­учен­ная лю­бить Крас­ную Армию... (19)Ко­неч­но, она не очень раз­би­ра­лась в стра­те­ги­че­ской об­ста­нов­ке. (20)Она под­бе­жа­ла к нам с по­ле­вы­ми цве­та­ми, и, так слу­чи­лось, они до­ста­лись мне. (21)У неё были такие пыт­ли­вые, во­про­си­тель­ные глаза – на солн­це по­лу­ден­ное в ты­ся­чу раз легче гля­деть, но я за­ста­вил себя взять бу­ке­тик, по­то­му что я не трус, ма­те­рью моей кля­нусь тебе, По­лень­ка, что я не трус. (22)За­жму­рил­ся, а при­нял его у неё, по­ки­да­е­мой на ми­лость врага... (23)С тех пор держу тот за­сох­ший ве­ни­чек по­сто­ян­но при себе, на теле моём, слов­но огонь за па­зу­хой ношу, велю его в мо­ги­лу по­ло­жить на себя, если что слу­чит­ся. (24)Я-то думал, семь раз кро­вью обо­льюсь, пре­жде чем муж­чи­ной стану, а вот как оно про­ис­хо­дит, всухую… и это ку­пель зре­ло­сти! – (25)Даль­ше две строч­ки по­па­лись вовсе не­раз­бор­чи­вые. – (26)И не знаю, По­лень­ка, хва­тит ли всей моей жизни тот по­да­рок опла­тить...»

 

(27)–Да, он очень вырос, твой Ро­ди­он, ты права... – скла­ды­вая пись­мо, ска­за­ла Варя, по­то­му что при по­доб­ном строе мыс­лей вряд ли этот сол­дат ока­зал­ся бы спо­со­бен на какой-либо предо­су­ди­тель­ный по­сту­пок.

 

(28)Об­няв­шись, по­друж­ки слу­ша­ли ше­лест дождя и ред­кие, за­ту­ха­ю­щие гудки ав­то­ма­шин. (29)Темой бе­се­ды слу­жи­ли со­бы­тия ис­тек­ше­го дня: от­крыв­ша­я­ся на цен­траль­ной пло­ща­ди вы­став­ка тро­фей­ных самолётов, не­за­сы­пан­ная во­рон­ка на улице Весёлых, как они уже при­вык­ли её на­зы­вать в оби­хо­де между собой, Га­стел­ло, чей са­мо­заб­вен­ный по­двиг про­гре­мел в те дни на всю стра­ну.

 

(По Л. Лео­но­ву*)

*Лео­нид Мак­си­мо­вич Лео­нов (1899–1994) – рус­ский пи­са­тель, об­ще­ствен­ный де­я­тель.

Най­ди­те среди ука­зан­ных ва­ри­ан­тов такой, где слово упо­треб­ле­но в пе­ре­нос­ном зна­че­нии. Вы­пи­ши­те это слово.

раз­вер­ну­ла (пред­ло­же­ние 8)

сожги (пред­ло­же­ние 15)

за­жму­рил­ся (пред­ло­же­ние 22)

про­гре­мел (пред­ло­же­ние 29)

2.  
i

(1)Мы го­во­рим ино­гда о людях: «Огра­ни­чен­ный че­ло­век». (2)Но что может зна­чить это опре­де­ле­ние? (3)Каж­дый че­ло­век огра­ни­чен в своих зна­ни­ях или в своём пред­став­ле­нии о мире. (4)Огра­ни­че­но и че­ло­ве­че­ство в целом.

 

(5)Во­об­ра­зим гор­ня­ка, ко­то­рый в уголь­ном пла­сте раз­ра­бо­тал во­круг себя не­ко­то­рое про­стран­ство, окружённое тол­ща­ми не­про­ни­ца­е­мо­го чёрного камня. (6)Вот его огра­ни­чен­ность. (7)Каж­дый че­ло­век в не­зри­мом, но тем не менее не­про­гляд­ном пла­сте мира и жизни раз­ра­бо­тал во­круг себя не­ко­то­рое про­стран­ство зна­ний. (8)Он на­хо­дит­ся как бы в кап­су­ле, окружённой без­гра­нич­ным, за­га­доч­ным миром. (9)«Кап­су­лы» раз­ные по раз­ме­рам, по­то­му что один знает боль­ше, а дру­гой мень­ше. (10)Че­ло­век, про­чи­тав­ший сто книг, са­мо­на­де­ян­но го­во­рит о том, кто про­чи­тал два­дцать книг: «Огра­ни­чен­ный че­ло­век». (11)Но что он ска­жет тому, кто про­чи­тал ты­ся­чу? (12)И нет, я думаю, че­ло­ве­ка, ко­то­рый про­чи­тал бы все книги.

 

(13)Не­сколь­ко веков тому назад, когда ин­фор­ма­ци­он­ная сто­ро­на че­ло­ве­че­ских зна­ний была не столь об­шир­на, встре­ча­лись учёные мужи, «кап­су­ла» ко­то­рых при­бли­жа­лась к «кап­су­ле» всего че­ло­ве­че­ства и, может быть, даже сов­па­да­ла с ней: Ари­сто­тель, Ар­хи­мед, Лео­нар­до да Винчи... (14)Те­перь та­ко­го муд­ре­ца, ко­то­рый знал бы столь­ко же, сколь­ко знает че­ло­ве­че­ство как та­ко­вое, найти нель­зя. (15)Сле­до­ва­тель­но, про каж­до­го можно ска­зать, что он огра­ни­чен­ный че­ло­век. (16)Но очень важно раз­де­лять зна­ния и пред­став­ле­ния. (17)Чтобы по­яс­нить свою мысль, воз­вра­ща­юсь к на­ше­му гор­ня­ку в ка­мен­но­уголь­ном пла­сте.

 

(18)До­пу­стим услов­но и тео­ре­ти­че­ски, что не­ко­то­рые из гор­ня­ков ро­ди­лись там, под зем­лей, и ни разу не вы­ле­за­ли на­ру­жу. (19)Не чи­та­ли книг, не имеют ни­ка­кой ин­фор­ма­ции, ни­ка­ко­го пред­став­ле­ния о внеш­нем, за­пре­дель­ном (на­хо­дя­щем­ся за пре­де­ла­ми их забоя) мире. (20)Вот он вы­ра­бо­тал во­круг себя до­воль­но об­шир­ное про­стран­ство и оби­та­ет в нём, думая, что мир огра­ни­чен его за­бо­ем. (21)Под землёй же ра­бо­та­ет и дру­гой, менее опыт­ный гор­няк, у ко­то­ро­го вы­ра­бо­тан­ное про­стран­ство мень­ше. (22)То есть он более огра­ни­чен своим за­бо­ем, но зато имеет пред­став­ле­ние о внеш­нем, на­зем­ном мире: он ку­пал­ся в Чёрном море, летал на самолёте, рвал цветы... (23)Спра­ши­ва­ет­ся, кто же из них двоих более огра­ни­чен?

 

(24)То есть я хочу ска­зать, что можно встре­тить учёного че­ло­ве­ка с боль­ши­ми кон­крет­ны­ми зна­ни­я­ми и вско­ре убе­дить­ся, что он очень, в сущ­но­сти, огра­ни­чен­ный че­ло­век. (25)И можно встре­тить че­ло­ве­ка, не во­оружённого целым ар­се­на­лом точ­ных зна­ний, но с ши­ро­той и яс­но­стью пред­став­ле­ний о внеш­нем мире.

(По В. Со­ло­ухи­ну*)

 

*Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Со­ло­ухин (1924-1997)  — поэт, про­за­ик, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ний 24-25 вы­пи­ши­те слово, упо­треблённое в пе­ре­нос­ном зна­че­нии, ко­то­рое в одном из пря­мых зна­че­ний обо­зна­ча­ет «склад ору­жия»

3.  
i

(1)Труд­ное и за­пу­тан­ное дело  — пи­са­тель­ство. (2)Пи­са­тель дол­жен не на­блю­дать жизнь, а жить в жизни, на­блю­дая её не сна­ру­жи, а из­нут­ри. (3)Между тем обыч­ная ис­то­рия жизни пи­са­те­ля та­ко­ва: уда­лась ему вещь, об­ра­тил на себя вни­ма­ние  — и бро­са­ет преж­нюю ра­бо­ту, и ста­но­вит­ся про­фес­си­о­на­лом. (4)И вот че­ло­век са­дит­ся пи­сать не тогда, когда ему что-то нужно ска­зать, а тогда, когда нужно пла­тить за квар­ти­ру, шить жене паль­то. (5)И на гла­зах све­жий ро­сто­чек та­лан­та жел­те­ет, сох­нет. (6)И нет уж пи­са­те­ля. (7)На­чи­на­ю­щий пи­са­тель, если он ува­жа­ет свой та­лант и до­ро­жит им, не дол­жен «жить» ли­те­ра­ту­рой. (8)Чем угод­но до­бы­вай сред­ства к жизни, толь­ко не пи­са­тель­ством. (9)Придёт время, и то же пи­са­тель­ство самотёком нач­нет кор­мить тебя про­из­ве­де­ни­я­ми, на­пи­сан­ны­ми рань­ше.

 

(10)Не го­во­рю уж об этом, но пи­са­тель, ста­но­вясь про­фес­си­о­на­лом, сам вы­ры­ва­ет себя из жизни. (11)Обыч­ная те­перь для него среда  — то­ва­ри­щи пи­са­те­ли, за­се­да­ния сек­ций, ре­сто­ран­чи­ки, клуб пи­са­те­лей. (12)Варка в соб­ствен­ном соку. (13)А потом куда-ни­будь вы­ез­жа­ет, ходит с блок­но­том и «на­би­ра­ет ма­те­ри­ал».

(14)Нужно в жизни жить, ра­бо­тать  — ин­же­не­ром, вра­чом, пе­да­го­гом, ра­бо­чим.

(15)— Хо­ро­шо, а когда же тогда пи­сать?  — спро­си­те вы.

(16)— Когда? (17)После ра­бо­ты. (18)В дни от­ды­ха. (19)В месяц от­пус­ка,  — от­ве­чу я.

(20)— Много ли тогда на­пи­шешь?

(21)— И очень хо­ро­шо, что не­мно­го. (22)Всё, что тогда на­пи­шет­ся, будет пол­но­цен­но, нужно. (23)А так, по со­ве­сти ска­зать, взять почти у каж­до­го пи­са­те­ля пол­ное со­бра­ние его со­чи­не­ний  — много ли по­те­ря­ет ли­те­ра­ту­ра, если вы­бро­сить из неё три чет­вер­ти на­пи­сан­но­го?

 

(24)Я за­ме­чал на себе в на­ча­ле ли­те­ра­тур­ной ра­бо­ты: каж­дый успех сни­жа­ет тре­бо­ва­тель­ность к себе, с каж­дым успе­хом на­чи­на­ешь пи­сать «легко». (25)И как в это время бы­ва­ет по­ле­зен же­сто­кий щел­чок  — отказ ре­дак­ции, су­ро­вая встре­ча кри­ти­ки!.. (26)Про­си­те, то­ва­ри­щи, судь­бу, чтоб она была к вам по­стро­же и по­злее. (27)И тогда мы на­вер­ня­ка узна­ем на­сто­я­ще­го пи­са­те­ля.

 

(По В. Ве­ре­са­е­ву*)

 

* Ви­кен­тий Ви­кен­тье­вич Ве­ре­са­ев (1867—1945), про­за­ик, ли­те­ра­ту­ро­вед, кри­тик. Цен­траль­ная тема твор­че­ства  — рас­кры­тие идей­ных ис­ка­ний рус­ской ин­тел­ли­ген­ции.

Из пред­ло­же­ния 2 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

4.  
i

(1)Какое же зер­ка­ло жизни наш язык! (2)Нет, он по­и­сти­не велик, оста­ва­ясь и по­ны­не сво­бод­ным, прав­ди­вым. (3)Всё при­ем­лет, на всё от­зы­ва­ет­ся, как пуш­кин­ское эхо, боль­ше того - он вберёт и чу­же­стран­ные слова и на­учит их пло­дить новые формы (не кло­ни­ро­вать!) от уста­рев­ших и заёмных слов. (4)Беда толь­ко, что всё это идёт порой в без­об­раз­ном, без­гра­мот­ном сме­ше­нии.

 

(5)Так, за ко­рот­кий срок су­ме­ли об­ру­сеть и даже раз­ме­же­вать­ся по зна­че­нию такие при­выч­ные в среде спор­та слова, как «фа­на­тик» и «фанат», а те­перь и «фан», и даже ре­ли­ги­оз­ный фа­на­тизм при­об­ре­та­ет иную окрас­ку. (6)Были когда-то «по­клон­ни­ки», даже «клакёры» (франц.) те­ат­раль­ные, а те­перь фа­на­ти­ки раз­ме­же­ва­лись с «фа­на­та­ми». (7)Есть ещё фут­боль­ные фа­на­ты (не «бо­лель­щи­ки»), эст­рад­ные.

 

(8)Даже ста­ро­мод­ное «при­ват­ный», когда-то редко встре­ча­е­мое в обы­ден­ной речи, в сло­ва­ре В. Даля тол­ку­е­мое как «част­ный», «лич­ный», «осо­бен­ный», «до­маш­ний» («при­ват-до­цент», «при­ват­ная бе­се­да»), мы су­ме­ли так на­ци­о­на­ли­зи­ро­вать, что слово «при­ва­ти­за­ция» даже в бы­то­вом, все­гда чут­ком на от­тен­ки языке при­об­ре­ло пре­не­бре­жи­тель­ное зву­ча­ние, став «при­Хва­ти­за­ци­ей». (9)А ведь из­вест­но, что слово, герой, яв­ле­ние, по­пав­шие в на­род­ный язык, в фольк­лор, анек­дот, ста­но­вят­ся уже «на­ши­ми», «свой­ски­ми», как ост­ро­ум­ные сло­веч­ки из филь­мов Да­не­лия, Ря­за­но­ва, Гай­дая.

(10)Всюду язы­ко­вое раз­но­цве­тье. (11)Какое поле для на­блю­де­ния линг­ви­стов, ли­те­ра­то­ров, актёров! (12)Но как не­обыч­но, оду­хо­творённо зву­чат в нашей сверх­де­ло­вой речи ста­рин­ные слова, ко­то­рые ушли вре­мен­но, но живут на стра­ни­цах клас­си­ков и ждут свет­лых дней.

 

(13)Ни в коем слу­чае не стоит за­кры­вать глаза на то, что, кроме ино­языч­ных слов, нас захлёсты­ва­ет и уго­лов­ная лек­си­ка. (14)От­ку­да при­шли эти «кру­тые», «при­коль­ные», «крыши», «клёвые»? (15)Их ис­точ­ник ясен. (16)Но по­че­му они рас­цве­та­ют среди впол­не при­лич­ной мо­ло­де­жи, зву­чат с экра­на, пест­рят в пе­ча­ти?

 

(17)Этот раз­го­вор может про­дол­жить каж­дый, кто ра­де­ет за наш язык. (18)Он ведь и сей­час «ве­ли­кий, мо­гу­чий, прав­ди­вый и сво­бод­ный». (19)Толь­ко пор­тим его мы сами, за­бы­вая о том, что он живой, по­это­му не надо оби­жать его пош­ло­стью, чужим сором, не­нор­ма­тив­ной лек­си­кой, кан­це­ляр­ски­ми изыс­ка­ми, не­сов­ме­сти­мой ме­ша­ни­ной.

 

(По Т. Жа­ро­вой*)

 

* Та­и­сия Ва­си­льев­на Жа­ро­ва (ро­ди­лась в 1923 году), член Союза жур­на­ли­стов, ве­те­ран Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны. Ос­нов­ная тема твор­че­ства  — судь­ба рус­ско­го языка.

 

Ис­точ­ник тек­ста: ЕГЭ 2012. Рус­ский язык. Тре­ни­ро­воч­ные за­да­ния

Ав­то­ры: Свет­ла­на Льво­ва,В. Ко­ха­но­ва, Ирина Цы­буль­ко

Из пред­ло­же­ний 11-12 вы­пи­ши­те кон­текст­ные ан­то­ни­мы.

5.  
i

(1)Как ху­дож­ник создаёт пей­заж­ную кар­ти­ну, так и целый народ по­сте­пен­но, не­воль­но даже, быть может, штрих за штри­хом на про­тя­же­нии сто­ле­тий создаёт ланд­шафт и пей­заж своей стра­ны.

 

(2)Лицо ста­рой, до­ре­во­лю­ци­он­ной Рос­сии опре­де­ля­лось, на­при­мер, в боль­шой сте­пе­ни теми сот­ня­ми тысяч церк­вей и ко­ло­ко­лен, ко­то­рые были рас­став­ле­ны по всем её про­сто­рам на воз­вы­шен­ных пре­иму­ще­ствен­но ме­стах и ко­то­рые опре­де­ля­ли си­лу­эт каж­до­го го­ро­да  — от са­мо­го боль­шо­го до са­мо­го ма­лень­ко­го, а также сот­ня­ми мо­на­сты­рей, бес­чис­лен­ным ко­ли­че­ством вет­ря­ных и во­дя­ных мель­ниц. (3)Не­ма­лую долю в ланд­шафт и пей­заж стра­ны при­вно­си­ли и де­сят­ки тысяч по­ме­щи­чьих уса­деб с их пар­ка­ми, си­сте­ма­ми пру­дов. (4)Но, ко­неч­но, в первую оче­редь, и не­боль­шие де­ре­вень­ки и сёла с вет­ла­ми, ко­лод­ца­ми, са­ра­я­ми, бань­ка­ми, тро­пин­ка­ми, са­да­ми, ого­ро­да­ми, за­ло­га­ми, пряс­ла­ми, рез­ны­ми на­лич­ни­ка­ми, конь­ка­ми, кры­леч­ка­ми, яр­мар­ка­ми, са­ра­фа­на­ми, хо­ро­во­да­ми, по­ко­са­ми, пас­ту­шьи­ми рож­ка­ми, сер­па­ми, це­па­ми, со­ло­мен­ны­ми кры­ша­ми, ма­лень­ки­ми еди­но­лич­ны­ми по­ля­ми, ло­шад­ка­ми на па­хо­те... (5)Из­ме­ни­лось лицо стра­ны, когда все эти фак­то­ры, опре­де­ля­ю­щие пей­заж, ис­чез­ли.

 

(6)Точно так же, как ху­дож­ник-пей­за­жист вкла­ды­ва­ет в своё тво­ре­ние ча­сти­цу души и тво­рит пей­заж, в сущ­но­сти го­во­ря, по сво­е­му об­ра­зу и по­до­бию, так и в ланд­шафт любой стра­ны ока­зы­ва­ет­ся вло­жен­ной душа на­ро­да и то пред­став­ле­ние о кра­со­те, ко­то­рое в душе того или иного на­ро­да живет.

 

(7)Это плохо, если душа спит, если она от­вле­че­на, за­глу­ше­на по­боч­ны­ми об­сто­я­тель­ства­ми, ин­те­ре­са­ми, шу­ма­ми, ко­ры­стью или иными со­об­ра­же­ни­я­ми, если она мерт­ва или, ска­жем точ­нее, на­хо­дит­ся в ле­тар­гии. (8)Тогда оду­хо­творённость ухо­дит и из пей­за­жа. (9)Ланд­шафт остаётся ланд­шаф­том, но он как бы пу­сте­ет, остаётся форма при от­сут­ствии со­дер­жа­ния, веет хо­ло­дом, от­чуждённо­стью, рав­но­ду­ши­ем и вот имен­но пу­сто­той. (10)Ста­но­вит­ся без­раз­лич­ным для от­дель­но­го че­ло­ве­ка и це­ло­го на­ро­да: а как это будет вы­гля­деть? (11)Как будет вы­гля­деть дом, де­рев­ня, река, до­ли­на, холмы, стра­на в целом? (12)Ка­ко­во будет лицо стра­ны?

 

(13)Есть ве­дом­ства по раз­ра­бот­ке и до­бы­че по­лез­ных ис­ко­па­е­мых, по стро­и­тель­ству дорог, по зем­ле­де­лию, по элек­три­фи­ка­ции, по лёгкой, тяжёлой и ав­то­мо­биль­ной про­мыш­лен­но­сти, но нет ве­дом­ства по внеш­не­му виду стра­ны (земли), по её опрят­но­сти, при­бран­но­сти, оду­хо­творённо­сти... (14)Ду­ма­ем о проч­но­сти со­ору­же­ний, о ха­рак­те­ре и объёме зем­ля­ных работ, о ко­ли­че­стве дре­ве­си­ны, о цент­не­рах и тон­нах, о ку­бо­мет­рах и квад­рат­ных мет­рах, но не ду­ма­ем о том, а как это будет вы­гля­деть? (15)Как это будет вы­гля­деть не толь­ко само по себе, но в со­че­та­нии с окру­жа­ю­щим, с мест­но­стью, в со­гла­со­ва­нии с тра­ди­ци­я­ми и с про­ек­ци­ей в бу­ду­щее.

 

(16)Ланд­шафт во всей его слож­но­сти и со­во­куп­но­сти  — это не про­сто лицо земли, лицо стра­ны, но и лицо дан­но­го об­ще­ства.

(17)3аму­со­рен­ный лес, разъ­ез­жен­ные до­ро­ги с увяз­нув­ши­ми ма­ши­на­ми, об­ме­лев­шие реки, ис­по­ло­со­ван­ные гу­се­ни­ца­ми трак­то­ров зелёные лу­го­ви­ны, по­лу­за­бро­шен­ные де­рев­ни, сель­ско­хо­зяй­ствен­ные ма­ши­ны, ржа­ве­ю­щие под от­кры­тым небом, стан­дарт­ные дома, поля, заражённые сор­ня­ка­ми, го­во­рят о жи­те­лях той или иной де­рев­ни, того или иного рай­о­на ни­чуть не мень­ше, чем не­при­гляд­ная и за­пу­щен­ная квар­ти­ра о её жиль­цах.

 

(По В. Со­ло­ухи­ну*)

* Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Со­ло­ухин (1924—1997), поэт, про­за­ик. Раз­мыш­ляя о со­вре­мен­ном че­ло­ве­ке, В. Со­ло­ухин осве­щал про­бле­мы его вза­и­мо­дей­ствия с зем­лей, при­ро­дой, куль­ту­рой, на­сле­ди­ем про­шло­го.

 

Ис­точ­ник тек­ста: ЕГЭ 2013. Рус­ский язык: тре­ни­ро­воч­ные за­да­ния / И. П. Цы­буль­ко, С. И. Льво­ва  — М. : Эксмо, 2012.  — 136 стр.

Ва­ри­ант 4.

Из пред­ло­же­ния 7 вы­пи­ши­те тер­мин.

6.  
i

(1)В со­вре­мен­ном об­ще­стве целый океан про­блем. (2)Они об­сту­па­ют нас всюду, и по какой до­рож­ке ни пойдёшь, воз­ни­ка­ют новые. (3)Возьмём во­прос о чте­нии  — на уроке, до­маш­нем. (4)О том, много ли чи­та­ют, как чи­та­ют, как от­но­сят­ся к книге. (5)Тоже дело очень слож­ное. (6)Сей­час, по моим на­блю­де­ни­ям, чи­та­ют го­раз­до мень­ше, чем 25—30 лет назад. (7)Я помню годы войны, когда я маль­чиш­кой ока­зал­ся в эва­ку­а­ции, в тылу, в осо­бых боль­нич­ных усло­ви­ях. (8)Какой ве­ли­кой цен­но­стью была для нас книга! (9)Го­то­вы были вы­ме­нять её на любую маль­чи­ше­скую ра­дость  — на марки, на ро­гат­ки, да на что угод­но. (10)Причём вы­ме­нять не в лич­ное поль­зо­ва­ние, а толь­ко по­чи­тать. (11)Уже это было сча­стьем. (12)Наи­бо­лее по­пу­ляр­ны­ми маль­чиш­ка­ми среди нас были те, кто умел пе­ре­ска­зать книгу, ко­то­рую никто не видел в глаза. (13)Те, кто мог рас­ска­зы­вать «Трёх муш­кетёров», «Всад­ни­ка без го­ло­вы» и ... «Войну и мир». (14)Да-да, «Войну и мир», это серьёзней­шее про­из­ве­де­ние, я услы­шал в рас­ска­зах маль­чи­ка один­на­дца­ти лет.(15)В де­сять лет я про­чи­тал «Мёртвые души» Го­го­ля и «Ко­вар­ство и лю­бовь» Шил­ле­ра. (16)Не могу ска­зать, что я мно­гое понял, но я до сих пор пред­став­ляю себе какие-то сцены из Шил­ле­ра.

 

(17)Под вли­я­ни­ем всё убыст­ря­ю­ще­го­ся, всё более нерв­но­го ритма жизни по­яви­лась тен­ден­ция, ко­то­рую мно­гие счи­та­ют не­из­беж­ной и за­ко­но­мер­ной: вме­сто того чтобы чи­тать объёмные ро­ма­ны ве­ли­ких пи­са­те­лей, можно по­смот­реть экра­ни­за­цию и по­зна­ко­мить­ся с со­дер­жа­ни­ем книги. (18)Более или менее удач­но... (19)Не­ко­то­рые счи­та­ют, что это очень со­вре­мен­но и даёт боль­шое пре­иму­ще­ство че­ло­ве­ку, так как эко­но­мит его время, ко­то­рое не­об­хо­ди­мо за­тра­тить на озна­ком­ле­ние с про­из­ве­де­ни­ем. (20)Это так удоб­но для школь­ни­ка, ко­то­ро­му столь­ко нужно про­чи­тать «по про­грам­ме»!

 

(21)Я же думаю, что те­ле­ви­зор  — ве­ли­кий враг книги. (22)Не­сча­стье, что дети слиш­ком много и не­раз­бор­чи­во смот­рят те­ле­ви­зор и слиш­ком мало чи­та­ют книги. (23)Ко­неч­но, те­ле­ви­де­ние  — ве­ли­кая сила и без него труд­но обой­тись в нашей жизни, в учёбе. (24)Но ис­поль­зо­вать его надо ра­зум­нее. (25)Когда в ре­сто­ра­не нам пред­ла­га­ют меню из ста блюд, мы, есте­ствен­но, не берём всё под­ряд. (26)Одно или два, и мы уже сыты. (27)Но что мы де­ла­ем с те­ле­ви­де­ни­ем? (28)Ха­о­тич­но, когда при­дет­ся, вклю­ча­ем ап­па­рат и «смот­рим», что ни по­ка­зы­ва­ют. (29)Вар­вар­ство. (30)Нужно фор­ми­ро­вать вкус у ребят, чтобы они могли вы­брать то, что можно об­су­дить потом с дру­зья­ми, с учи­те­ля­ми.

 

(31)Вос­пи­та­ние вкуса  — от­дель­ная тема. (32)Это можно де­лать толь­ко на вы­со­ких об­раз­цах. (33)К со­жа­ле­нию, сей­час по­яви­лось много ху­до­же­ствен­ных про­из­ве­де­ний весь­ма не­вы­со­ко­го ху­до­же­ствен­но­го уров­ня. (34)При­вы­кая к ним, мы те­ря­ем ори­ен­ти­ры. (35)Вос­пи­ты­вать вкус можно на Тол­стом, на До­сто­ев­ском, на Пуш­ки­не. (36)Глав­ное  — на­учить­ся раз­ли­чать, что дей­стви­тель­но кра­си­во, а что под­дел­ка. (37)Что ново и ори­ги­наль­но, а что ба­наль­но и истёрто, ты­ся­чу раз встре­ча­лось. (38)По­это­му  — не ис­кус­ство: ис­кус­ство все­гда ново, что-то от­кры­ва­ет. (39)Вос­пи­тать вкус можно лишь чте­ни­ем, вду­мы­ва­ни­ем, вгля­ды­ва­ни­ем в тек­сты ис­тин­но со­вер­шен­ные.

(По В. Лак­ши­ну*)

 

* Вла­ди­мир Яко­вле­вич Лак­шин (1933—1993), рус­ский ли­те­ра­тур­ный кри­тик, ли­те­ра­ту­ро­вед, про­за­ик, ме­му­а­рист, автор из­вест­ных те­ле­ви­зи­он­ных про­грамм о рус­ских клас­си­ках.

Из пред­ло­же­ния 12 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

7.  
i

(1)Мно­гие счи­та­ют по­ня­тие чести уста­ре­лым, не­со­вре­мен­ным, в том смыс­ле, что оно нынче не при­ме­ни­мо — не те усло­вия. (2)Для одних это свя­за­но с та­ки­ми дей­стви­я­ми, как дуэль: мол, чем иначе можно за­щи­тить свою честь от оскорб­ле­ний? (3)Дру­гие счи­та­ют: честь се­год­ня за­ме­не­на более вы­со­ким по­ня­ти­ем — прин­ци­пи­аль­ность. (4)Вме­сто че­ло­ве­ка чести — че­ло­век прин­ци­пов...

 

(5)Как может уста­реть чув­ство чести, чув­ство соб­ствен­но­го до­сто­ин­ства, су­гу­бо лич­ное нрав­ствен­ное чув­ство? (6)Как может уста­реть по­ня­тие чести, ко­то­рая даётся че­ло­ве­ку од­на­ж­ды, вме­сте с име­нем, и ко­то­рую нель­зя ни воз­ме­стить, ни ис­пра­вить, ко­то­рую можно толь­ко бе­речь?

 

(7)Мне вспо­ми­на­ет­ся слу­чай, свя­зан­ный с име­нем А.П Че­хо­ва. (8)В 1902 году цар­ское пра­ви­тель­ство ан­ну­ли­ро­ва­ло из­бра­ние Мак­си­ма Горь­ко­го в почётные ака­де­ми­ки. (9)В знак про­те­ста Ко­ро­лен­ко и Чехов от­ка­за­лись от зва­ния ака­де­ми­ков. (10)Для Че­хо­ва это был акт не толь­ко об­ще­ствен­ный, но и лич­ный. (11)Он писал в за­яв­ле­нии, что при из­бра­нии Горь­ко­го он по­ви­дал­ся с ним и пер­вый по­здра­вил его. (12)А те­перь, когда Ака­де­мия наук из­ве­сти­ла, что вы­бо­ры не­дей­стви­тель­ны, вы­хо­дит, что он, Чехов, как ака­де­мик, приз­наёт это. (13)«Я По­здрав­лял сер­деч­но, и я же при­знаю вы­бо­ры не­дей­стви­тель­ны­ми  — . такое про­ти­во­ре­чие не укла­ды­ва­ет­ся в моём со­зна­нии, при­ми­рить с ним свою со­весть я не мог,  — писал он в Ака­де­мию наук.  — И после дол­го­го раз­мыш­ле­ния я мог прий­ти толь­ко к од­но­му ре­ше­нию... о сло­же­нии с меня зва­ния почётного ака­де­ми­ка». (14)А ведь так сло­жи­лись об­сто­я­тель­ства, вроде не­за­ви­си­мые от Че­хо­ва, и он мог бы найти для себя оправ­да­ние.

 

(15)Убеж­де­ния, ко­неч­но, вещь не­об­хо­ди­мая. (16)Но есть такое более про­стое, кон­крет­ное по­ня­тие, как слово, дан­ное че­ло­ве­ком. (17)Оно не под­твер­жде­но ни­ка­ким до­ку­мен­том, справ­кой. (18)Про­сто слово. (19)До­пу­стим, де­ло­во­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый обе­щал сде­лать ре­монт к та­ко­му-то числу, со­брать людей, при­вез­ти обо­ру­до­ва­ние, при­нять при­е­хав­ших из­да­ле­ка. (20)Да мало ли ещё что. (21)Ну, эка беда, не при­нял, не сде­лал, не привёз. (22)Сде­ла­ет через месяц, при­мет через два дня, и за это спа­си­бо. (23)Бы­ва­ет, что и в самом деле ни­че­го страш­но­го, ни­ка­кой ка­та­стро­фы, если ис­клю­чить одно об­сто­я­тель­ство — слово, дано было слово.

(По Д. Гра­ни­ну)

Из пред­ло­же­ния 1 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы.

8.  
i

(1)На за­двор­ках на­ше­го села сто­я­ло на сваях длин­ное по­ме­ще­ние из досок. (2)Я пер­вый раз в жизни здесь услы­шал му­зы­ку  — скрип­ку. (3)На ней играл Вася-поляк. (4)О чём мне рас­ска­зы­ва­ла му­зы­ка? (5)О чём-то очень боль­шом. (6)На что же это жа­ло­ва­лась она, на кого гне­ва­лась? (7)Тре­вож­но и горь­ко мне. (8)Хо­чет­ся за­пла­кать, от­то­го что мне жалко са­мо­го себя, жалко тех, что спят не­про­буд­ным сном на клад­би­ще!

 

 

(9)Вася, не пе­ре­ста­вая иг­рать, го­во­рил: «(10)Эту му­зы­ку на­пи­сал че­ло­век, ко­то­ро­го ли­ши­ли са­мо­го до­ро­го­го. (11)Если у че­ло­ве­ка нет ма­те­ри, нет отца, но есть ро­ди­на, он ещё не си­ро­та. (12)Всё про­хо­дит: лю­бовь, со­жа­ле­ние о ней, го­речь утрат, даже боль от ран,  — но ни­ко­гда не про­хо­дит и не гас­нет тоска по ро­ди­не. (13)Эту му­зы­ку на­пи­сал мой зем­ляк Огин­ский. (14)На­пи­сал на гра­ни­це, про­ща­ясь с ро­ди­ной. (15)Он по­сы­лал ей по­след­ний при­вет. (16)Давно уже нет ком­по­зи­то­ра на свете, но боль его, тоска его, лю­бовь к род­ной земле, ко­то­рую никто не может от­нять, жива до сих пор».

 

(17)«Спа­си­бо вам, дя­день­ка»,  — про­шеп­тал я. (18)«За что, маль­чик?»  — (19)«3а то, что я не си­ро­та». (20)Вос­тор­жен­ны­ми сле­за­ми бла­го­да­рил я Васю, этот мир ноч­ной, спя­щее село, а также спя­щий за ним лес. (21)В эти ми­ну­ты не было для меня зла. (22)Мир был добр и оди­нок так же, как я. (23)Во мне зву­ча­ла му­зы­ка о не­ис­тре­би­мой любви к ро­ди­не! (24)Ени­сей, не спя­щий даже ночью, мол­ча­ли­вое село за моей спи­ной, куз­не­чик, из по­след­них сил ра­бо­та­ю­щий на­пе­ре­кор осени в кра­пи­ве, от­ли­ва­ю­щей ме­тал­лом,  — это была моя ро­ди­на.

 

(25)...Про­шло много лет. (26)И вот од­на­ж­ды в конце войны я стоял возле пушек в раз­ру­шен­ном поль­ском го­ро­де. (27)Кру­гом пахло гарью, пылью. (28)И вдруг в доме, рас­по­ло­жен­ном через улицу от меня, раз­да­лись звуки ор­га­на. (29)Эта му­зы­ка раз­бе­ре­ди­ла вос­по­ми­на­ния. (30)Когда-то мне хо­те­лось уме­реть от не­по­нят­ной пе­ча­ли и вос­тор­га после того, как я по­слу­шал по­ло­нез Огин­ско­го. (31)Но те­перь та же му­зы­ка, ко­то­рую я слу­шал в дет­стве, пре­ло­ми­лась во мне и за­ка­ме­не­ла, осо­бен­но та её часть, от ко­то­рой я пла­кал когда-то. (32)Му­зы­ка так же, как и в ту далёкую ночь, хва­та­ла за горло, но не вы­жи­ма­ла слёз, не про­рас­та­ла жа­ло­стью. (33)Она звала куда-то, за­став­ля­ла что-ни­будь де­лать, чтобы по­тух­ли эти по­жа­ры, чтобы люди не юти­лись в го­ря­щих раз­ва­ли­нах, чтобы небо не под­бра­сы­ва­ло взры­ва­ми. (34)Му­зы­ка власт­во­ва­ла над оце­пе­нев­шим от горя го­ро­дом, та самая му­зы­ка, ко­то­рую, как вздох своей земли, хра­нил в серд­це че­ло­век, ни­ко­гда не ви­дав­ший ро­ди­ны и всю жизнь тос­ко­вав­ший о ней.

(По В. Аста­фье­ву*)

 

* Вик­тор Пет­ро­вич Аста­фьев (1924—2001), вы­да­ю­щий­ся рус­ский про­за­ик. Важ­ней­шие темы твор­че­ства  — во­ен­ная и де­ре­вен­ская.

Ис­точ­ник тек­ста: ЕГЭ 2013. Рус­ский язык: тре­ни­ро­воч­ные за­да­ния / И. П. Цы­буль­ко, С. И. Льво­ва  — М. : Эксмо, 2012.  — 136 стр.

Ва­ри­ант 6.

Из пред­ло­же­ния 33 вы­пи­ши­те си­но­ним к слову «жили, по­ме­ща­лись»

9.  
i

(1)Не бы­ва­ет аб­со­лют­но оди­на­ко­вых и со­всем без­дар­ных людей! (2)Каж­дый рож­да­ет­ся с пе­ча­тью ка­ко­го-либо та­лан­та. (3)По­треб­ность твор­че­ства так же есте­ствен­на, как по­треб­ность пить или есть; она теп­лит­ся в каж­дом из нас даже в самых не­ве­ро­ят­но тяж­ких усло­ви­ях. (4)Каж­дая лич­ность по-сво­е­му та­лант­ли­ва, свое­об­раз­на. (5)Людей, аб­со­лют­но пло­хих внут­рен­не и внеш­не, к сча­стью, не су­ще­ству­ет.

 

(6)То, что по­треб­ность твор­че­ства свой­ствен­на каж­до­му, видно хотя бы из того, что в дет­стве, даже в мла­ден­че­стве, у ребёнка есть по­треб­ность в игре. (7)Каж­дый ре­бе­нок хочет иг­рать, то есть жить твор­че­ски. (8)По­че­му же с го­да­ми твор­че­ство по­не­мно­гу ис­че­за­ет из нашей жизни, по­че­му твор­че­ское на­ча­ло со­хра­ня­ет­ся и раз­ви­ва­ет­ся не в каж­дом из нас? (9)Грубо го­во­ря, по­то­му, что мы либо за­ня­лись не своим делом (не нашли себя, сво­е­го лица, сво­е­го та­лан­та), либо не на­учи­лись жить и тру­дить­ся (не раз­ви­ли та­лан­та). (10)Вто­рое не­ред­ко за­ви­сит от пер­во­го, но и пер­вое от вто­ро­го не все­гда бы­ва­ет сво­бод­но. (11)Если не на­учишь­ся тру­дить­ся, так и не узна­ешь, чем на­гра­ди­ла тебя при­ро­да.

 

(12)Если же ду­хов­ный по­тен­ци­ал слаб, то лич­ность сти­ра­ет­ся, ни­ве­ли­ру­ет­ся, быст­ро те­ря­ет ин­ди­ви­ду­аль­ные, при­су­щие ей одной черты. (13)Строй­но­му вос­хож­де­нию, твор­че­ско­му рас­кре­по­ще­нию лич­но­сти может по­ме­шать любой ду­шев­ный, се­мей­ный, об­ще­ствен­ный или ми­ро­вой раз­лад, любая не­уря­ди­ца, ко­то­рые, кста­ти ска­зать, бы­ва­ют раз­ные. (14)На­при­мер, одно дело, когда нет обуви для того, чтобы хо­дить в школу (а то и самой школы), и со­всем дру­гое, когда тебя силой за­став­ля­ют по­сти­гать му­зы­каль­ную гра­мо­ту. (15)Ко­неч­но, вто­рой слу­чай пред­по­чти­тель­нее, но раз­лад есть раз­лад. (16)По­это­му мы видим, что об­ще­ствен­ная ори­ен­та­ция от­нюдь не все­гда без­оши­боч­на и что мода во­об­ще вред­на в таком деле, как дело на­хож­де­ния себя.

 

(17)По­че­му, соб­ствен­но, счи­та­ет­ся твор­че­ской толь­ко жизнь ар­ти­ста или ху­дож­ни­ка? (18)Ведь ар­ти­стом и ху­дож­ни­ком можно быть в любом деле. (19)Это долж­но быть нор­мой. (20)Ореол ис­клю­чи­тель­но­сти той или иной про­фес­сии, де­ле­ние труда по таким прин­ци­пам, как «почётно-непочётно», «ин­те­рес­но-не­ин­те­рес­но», как раз и по­ощ­ря­ет мысль о не­до­ступ­но­сти твор­че­ства для всех и для каж­до­го. (21)Но это впол­не устра­и­ва­ет сто­рон­ни­ков ни­ве­ли­ро­ва­ния лич­но­сти, ко­то­рые вы­де­ля­ют без­ли­кую толпу без­дар­ных людей и про­ти­во­по­став­ля­ют ей людей та­лант­ли­вых. (22)Но это не спра­вед­ли­во!

(По В. Бе­ло­ву*)

 

* Ва­си­лий Ива­но­вич Белов (ро­дил­ся в 1932 году), один из вы­да­ю­щих­ся рус­ских пи­са­те­лей со­вре­мен­но­сти. Ос­нов­ные про­из­ве­де­ния по­свя­ще­ны рус­ской де­рев­не. Цен­траль­ная тема твор­че­ства  — ин­те­рес к жизни со­вре­мен­но­го че­ло­ве­ка, к его ду­хов­но­му миру.

Из пред­ло­же­ния 21 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

10.  
i

(1)Остав­ляя пока в сто­ро­не все ма­те­ри­аль­ные вы­го­ды, ко­то­рые мы по­лу­ча­ем от науки, об­ра­тим вни­ма­ние на ту её сто­ро­ну, ко­то­рая до­став­ля­ет нам внут­рен­нее удо­вле­тво­ре­ние и слу­жит глав­ной при­чи­ной на­ше­го ду­хов­но­го раз­ви­тия. (2)Цель изу­че­ния наук и пе­ре­ра­бот­ки тех све­де­ний, ко­то­рые они до­став­ля­ют, есть фор­ми­ро­ва­ние в нас лич­но­сти, имен­но лич­но­сти, то есть со­во­куп­но­сти таких идей и убеж­де­ний, ко­то­рые бы со­ста­ви­ли собой не­отъ­ем­ле­мую при­над­леж­ность на­ше­го «я». (3)Каж­дый че­ло­век пред­став­ля­ет собой не­за­ви­си­мое и обособ­лен­ное целое. (4)Быть цель­ным, быть са­мо­сто­я­тель­ной еди­ни­цей, то есть иметь своё дей­стви­тель­но своим, — идеал об­ра­зо­ван­но­го че­ло­ве­ка. (5)Но при­об­ре­сти убеж­де­ния, ко­то­рые бы об­ра­зо­ва­ли в нас лич­ность, можно лишь путём дол­го­го и упор­но­го изу­че­ния наук. (6)Имея свои убеж­де­ния, мы ста­но­вим­ся в опре­делённое от­но­ше­ние к окру­жа­ю­щим людям, к об­ще­ству, к го­су­дар­ству, и это уже долж­но до­ста­вить нам боль­шое удо­вле­тво­ре­ние. (7)Да, кроме того, одно чи­стое зна­ние без вся­ко­го упо­треб­ле­ния его на вы­ра­бот­ку ми­ро­со­зер­ца­ния уже слу­жит для че­ло­ве­ка ис­точ­ни­ком вы­со­ких на­сла­жде­ний.

 

(8)Но наука при­но­сит «слад­кие плоды» даже таким людям, ко­то­рые по своей бли­зо­ру­ко­сти не ждут от неё ду­хов­но­го удо­вле­тво­ре­ния. (9)Мно­гие при изу­че­нии наук пре­сле­ду­ют толь­ко одни ма­те­ри­аль­ные вы­го­ды, и в их осо­зна­нии до­сти­же­ние из­вест­но­го «об­ра­зо­ва­ния» все­гда со­еди­ня­ет­ся с по­лу­че­ни­ем ма­те­ри­аль­ных пре­иму­ществ. (10)В этом слу­чае «плоды уче­ния» ещё более оче­вид­ны. (11)Если че­ло­век до­стиг из­вест­но­го по­ло­же­ния в об­ще­стве, если он обес­пе­чил себе без­бед­ное су­ще­ство­ва­ние, то «слад­кий плод» уче­ния ста­но­вит­ся для него пря­мой ре­аль­ной дей­стви­тель­но­стью. (12)Но можно не­ред­ко встре­тить таких людей, ко­то­рые, по своей ли вине или про­сто из-за дур­ных усло­вий су­ще­ство­ва­ния, не по­лу­чив в мо­ло­до­сти до­ста­точ­но­го об­ра­зо­ва­ния, всту­пи­ли в жизнь без вся­ких по­зна­ний и под­го­тов­ки для де­я­тель­но­сти в ка­че­стве по­лез­но­го члена об­ще­ства. (13)Эти люди, если они не ис­пы­та­ли всех труд­но­стей пер­вых лет уче­ния по своей ле­но­сти, все­гда упре­ка­ют самих себя и на­чи­на­ют «учить­ся» уже в зре­лых годах. (14)Пока не сде­ла­ют­ся об­ра­зо­ван­ны­ми, они не могут рас­счи­ты­вать на те вы­го­ды и ту поль­зу, ко­то­рую дру­гие люди по­лу­ча­ют после мно­гих лет труда и ли­ше­ний' ради об­ра­зо­ва­ния.

 

(15)Вме­сте с теми, кому ме­ша­ли рань­ше учить­ся внеш­ние об­сто­я­тель­ства, они, на­чи­ная за­ни­мать­ся, с удо­воль­стви­ем пе­ре­но­сят все труд­но­сти уче­ния и ду­ма­ют вме­сте с по­этом, ко­то­рый, «по­гу­бив много жизни на раз­ные за­ба­вы», с со­жа­ле­ни­ем го­во­рил:

 

(16)Груст­но ду­мать, что на­прас­но

Была нам мо­ло­дость дана!

(17)Вы­го­ду об­ра­зо­ва­ния можно срав­нить с уро­жа­ем на земле кре­стья­ни­на. (18)Ран­ней вес­ной он на­чи­на­ет свои по­ле­вые ра­бо­ты и тру­дит­ся всё лето, не­смот­ря на страш­но из­ну­ря­ю­щую жару, в поле, где нет ни од­но­го де­ре­ва, ко­то­рое бы могло скрыть его под свою тень. (19)Но чест­но по­тру­див­ше­го­ся кре­стья­ни­на ожи­да­ет удо­воль­ствие от­ды­ха и пол­но­го ма­те­ри­аль­но­го до­стат­ка на круг­лый год.

(По А. Ф. Ло­се­ву)

Из пред­ло­же­ний 9-11 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы.

11.  
i

(1)Лю­би­те ли вы ли­те­ра­ту­ру так, как люблю её я? (2)То есть лю­би­те ли вы чи­тать книги?

 

(3)За­трат­ное за­ня­тие. (4)Но это как по­смот­реть. (5)Есть книги, не со­кра­ща­ю­щие жизнь на часы, что по­тра­че­ны на их чте­ние, а удли­ня­ю­щие её. (6)Слов­но по­бы­вал в ме­стах, где ни­ко­гда не был, сошёлся с лю­дь­ми, с ко­то­ры­ми ни­ко­гда бы не пересёкся, они стали близ­ки­ми, часто ближе дру­зей, ре­аль­нее дру­зей, от­кро­вен­нее самых близ­ких людей.

 

(7)Че­ло­век узнаёт из книг то, что он уже знал о себе, но не знал, что знает.

 

(8)Есть и дру­гие. (9)По­тра­чен­ное на них время вы­черк­ну­то из жизни. (10)Будто про­си­дел три часа на бес­по­лез­ном со­бра­нии. (11)После таких книг ста­но­вишь­ся толь­ко глу­пее.

 

(12)Веч­ная про­бле­ма вы­бо­ра. (13)Элек­трон­ные вер­сии тол­стых жур­на­лов не­мно­го об­лег­ча­ют жизнь. (14)Можно спо­кой­но по­ли­стать, при­смот­реть­ся, при­ню­хать­ся. (15)Но по­ли­гра­фия нынче быст­рая, книгу из­да­ют за две-три не­де­ли. (16)А в «тол­стя­ках» ре­дак­ци­он­ный цикл  — пол­го­да, а то и боль­ше. (17)Ни­че­го уди­ви­тель­но­го, что мно­гие пи­са­те­ли пред­по­чи­та­ют не свя­зы­вать­ся с жур­на­ла­ми, а сразу несут ру­ко­пись в из­да­тель­ство. (18)Так и по­лу­ча­ет­ся: за­хо­дишь в любой книж­ный  — глаза раз­бе­га­ют­ся. (19)Хо­чет­ся ку­пить всё. (20)Как го­лод­ный перед кол­бас­ной вит­ри­ной. (21)Но уже зна­ешь, что не всё съе­доб­ное. (22)А что съе­доб­ное и что не­съе­доб­ное? (23)На об­лож­ках рей­тин­го­вые звёзды не вы­тис­не­ны. (24)А те, что вы­тис­не­ны, враньё. (25)Пла­ва­ли, знаем, успе­ли рас­про­бо­вать.

 

(26)Экс­пан­сия ком­мер­че­ской ли­те­ра­ту­ры сужа­ет круг по­тен­ци­аль­ных чи­та­те­лей, ко­то­рых в Рос­сии оста­лось не так уж много. (27)Ка­за­лось бы, что за беда? (28)Чи­та­ют  — и пусть себе. (29)Всё лучше, чем пьян­ство­вать. (30)Но не так-то всё про­сто.

 

(31)Есть книги, без ко­то­рых можно спо­кой­но про­жить. (32)Есть те­ле­ви­зор, есть га­зе­ты, есть ком­пью­тер­ные стре­лял­ки. (33)А есть книги, без ко­то­рых жить труд­но. (34)И если в юно­сти не по­па­лась книга, пе­ре­па­хав­шая душу, чи­та­тель для ли­те­ра­ту­ры по­те­рян. (35)Он будет же­вать ли­те­ра­тур­ный поп­корн в пол­ной уве­рен­но­сти, что чи­та­ет книгу, не по­до­зре­вая о том, что она всего лишь по­хо­жа на книгу, а к жи­во­твор­ной ли­те­ра­ту­ре ни­ка­ко­го от­но­ше­ния не имеет. (36)И таких чи­та­те­лей ста­но­вит­ся всё боль­ше.

 

(37)Но не­уже­ли всё так без­надёжно? (38)Не­уже­ли чи­та­те­лю, лю­бя­ще­му живую книгу, остаётся уте­шать­ся не­тлен­ной клас­си­кой? (39)К сча­стью, нет. (40)По­ра­зи­тель­ная за­ко­но­мер­ность. (41)Живая книга чудом про­би­ва­ет­ся к чи­та­те­лю. (42)И дик­тат рынка ей не слиш­ком боль­шая по­ме­ха.

(По В. Ива­но­ву)

Из пред­ло­же­ния 5 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

12.  
i

(1)На­у­кой за­ни­мать­ся труд­но. (2)Это хо­ро­шо знает тот, кто по­свя­тил ей жизнь. (3)На­уч­ное при­зва­ние все­гда свя­за­но с боль­шой долей риска и сме­ло­сти, по­сколь­ку учёный взва­ли­ва­ет на свои плечи за­ве­до­мо труд­ную ношу и обя­зан про­яв­лять по­и­сти­не изощрённое тер­пе­ние в своей ра­бо­те, не го­во­ря уже о еже­днев­но пе­ре­жи­ва­е­мой им драме лич­ной борь­бы с ин­тел­лек­ту­аль­ной тем­но­той во имя до­сти­же­ния яс­но­сти. (4)На­уч­ная мысль при­ме­ча­тель­на тем, что она яв­ля­ет­ся одним из ор­га­ни­зу­ю­щих начал че­ло­ве­че­ской пси­хи­ки и на­прав­ле­на на со­хра­не­ние, по­сто­ян­ное об­нов­ле­ние, ис­прав­ле­ние, пе­ре­смотр ре­зуль­та­тов своей де­я­тель­но­сти. (5)Имен­но по­это­му она пред­по­ла­га­ет сме­лость, по­сто­ян­ство, упор­ство, что и придаёт буд­нич­но­му труду учёного под­лин­ный дра­ма­тизм.

 

(6)На­у­кой за­ни­мать­ся не толь­ко труд­но. (7)На­у­кой за­ни­мать­ся не­об­хо­ди­мо. (8)Ис­сле­до­ва­тель­ская де­я­тель­ность  — муд­рый пе­да­гог  — вос­пи­ты­ва­ет лич­ность, раз­ви­ва­ет па­мять и на­блю­да­тель­ность, точ­ность и тон­кость мыш­ле­ния. (9)По-моему, чем боль­ше людей по­лу­ча­ют на­вы­ки ис­сле­до­ва­ния, тем лучше об­ще­ству. (10)При по­мо­щи ума че­ло­век может не толь­ко по­знать мир, но может своей волей из­ме­нять среду оби­та­ния, со­зда­вать новое ка­че­ство, не су­ще­ство­вав­шее до того в при­ро­де.

 

(11)На­у­кой за­ни­мать­ся не толь­ко не­об­хо­ди­мо. (12)На­у­кой за­ни­мать­ся при­ят­но. (13)Во-пер­вых, по­то­му, что пре­одолённая труд­ность при­но­сит ма­лень­кое, но до­ста­точ­но силь­ное, яркое сча­стье, вы­зы­ва­ет же­ла­ние по­вто­рить соб­ствен­ный по­двиг и вновь ис­пы­тать сла­дость по­бе­ды. (14)Во-вто­рых, по­то­му, что ис­сле­до­ва­тель­ская де­я­тель­ность придаёт смысл по­все­днев­но­сти. (15)В-тре­тьих, по­то­му, что на­сто­я­щий учёный по­лу­ча­ет удо­воль­ствие от самой чер­но­вой, соб­ствен­но­руч­но вы­пол­ня­е­мой ра­бо­ты.

 

(16)Пред­мет по­зна­ния не­ис­чер­па­ем не толь­ко для ра­зу­ма, но и для нашей любви, наших чувств. (17)«По­че­му вы всю жизнь за­ни­ма­е­тесь чер­вя­ми?»  — спро­си­ли од­но­го учёного. (18)«Чер­вяк такой длин­ный, а жизнь такая ко­рот­кая»,  — от­ве­тил он. (19)Давно про­зву­ча­ли эти слова, и вот не­дав­но в одном из го­род­ков Ав­стра­лии от­кры­ли Музей чер­вей, там по­се­ти­те­лям пред­ла­га­ют по­чув­ство­вать себя в роли чер­вя­ка, про­полз­ти по ла­би­рин­ту, по­быть «внут­ри» чер­вя­ка. (20)Вы хо­те­ли бы по­се­тить этот музей? (21)Хо­те­ли бы сво­дить туда своих детей? (22)Вы гор­ди­лись бы этим му­зе­ем, если бы он был в вашем го­ро­де, рас­ска­зы­ва­ли бы о нём своим го­стям? (23)А вы по­ду­май­те, ведь на­ча­лось всё с любви ис­сле­до­ва­те­лей-оди­но­чек к своим пред­ме­там ис­сле­до­ва­ния.

 

(24)Труд и лю­бовь. (25)Труд и удо­воль­ствие. (26)Труд и ра­дость от труда, сразу же  — ра­дость, не тогда, когда плоды и ре­зуль­та­ты, а ра­дость до вы­зре­ва­ния пло­дов, в тре­пет­ном ожи­да­нии их и вы­ра­щи­ва­нии.

 

(27)На­у­кой при­ят­но за­ни­мать­ся по­то­му, что она, как зон­тик над го­ло­вой, убе­ре­га­ет от мел­ких, въед­ли­вых, об­валь­ных не­при­ят­но­стей, не поз­во­ляя им власт­во­вать душой. (28)Обида на то­ва­ри­ща, ска­зав­ше­го не то или не так, кри­ти­ка со сто­ро­ны на­чаль­ства, скан­дал в семье, не­по­нят­ное не­до­мо­га­ние  — любой не­га­тив­ный фак­тор те­ря­ет силу, как толь­ко мы по­гру­жа­ем­ся в мир соб­ствен­ных ис­сле­до­ва­ний. (29)Даже самый ис­кус­ный мозг не спо­со­бен од­но­вре­мен­но клас­си­фи­ци­ро­вать на­коп­лен­ный ма­те­ри­ал и на­коп­лен­ные не­при­ят­но­сти. (30)В этом плане наука це­леб­на для здо­ро­вья. (31)Наука по­мо­га­ет пе­ре­жить даже беду, по­сколь­ку хоть и на ко­рот­кий срок, но силь­но и креп­ко овла­де­ва­ет по­стра­дав­шим со­зна­ни­ем.

(По В. Хар­чен­ко)

Из пред­ло­же­ния 18 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

13.  
i

(1)Даже самые раз­ви­тые люди, я за­ме­тил, глу­бо­ко убеж­де­ны в том, что жить ду­хов­ной жиз­нью зна­чит хо­дить в те­ат­ры, чи­тать книги, спо­рить о смыс­ле жизни. (2)Но вот в «Про­ро­ке»:

 

Ду­хов­ной жаж­дою томим,

В пу­сты­не мрач­ной я вла­чил­ся...

 

(3)Чего же не хва­та­ло пуш­кин­ско­му герою  — спо­ров, те­ат­ров и вы­ста­вок? (4)Что это зна­чит  — ду­хов­ная жажда?

 

(5)Ду­хов­ность не то, что куль­ту­ра по­ве­де­ния или об­ра­зо­ван­ность. (6)Огром­ное ко­ли­че­ство людей, не имея об­ра­зо­ва­ния, об­ла­да­ет вы­со­чай­шей силой духа. (7)Ин­тел­ли­гент­ность  — не об­ра­зо­ван­ность, а ду­хов­ность. (8)От­че­го самые тон­кие це­ни­те­ли ис­кус­ства бы­ва­ют порой не­год­ны­ми лю­дь­ми? (9)Да по­то­му, что само по себе чте­ние книг, по­се­ще­ние те­ат­ров и му­зеев не есть ду­хов­ная жизнь. (10)Ду­хов­ная жизнь че­ло­ве­ка  — это его соб­ствен­ное стрем­ле­ние к вы­со­ко­му, и тогда книга или театр вол­ну­ют его, по­то­му что от­ве­ча­ют его стрем­ле­ни­ям. (11)В про­из­ве­де­ни­ях ис­кус­ства ду­хов­ный че­ло­век ищет со­бе­сед­ни­ка, со­юз­ни­ка  — ему ис­кус­ство нужно для под­дер­жа­ния соб­ствен­но­го духа, для укреп­ле­ния соб­ствен­ной веры в добро, прав­ду, кра­со­ту. (12)Когда же дух че­ло­ве­ка низок, то в те­ат­ре и кино он лишь раз­вле­ка­ет­ся, уби­ва­ет время, даже если он яв­ля­ет­ся це­ни­те­лем ис­кус­ства. (13)Точно так же может быть без­ду­хов­ным и само ис­кус­ство  — все при­зна­ки та­лан­та на­ли­цо, но нет стрем­ле­ния к прав­де и добру и, зна­чит, нет ис­кус­ства, по­то­му что ис­кус­ство все­гда ду­хо­подъёмно, в этом его на­зна­че­ние.

 

(14)Бы­ва­ет и об­рат­ное: есть доб­рые, спо­соб­ные лю­бить и на­де­ять­ся люди, ко­то­рые не знали в дет­стве и в юно­сти выс­ших ду­хов­ных стрем­ле­ний, не встре­ча­лись с ними. (15)Такие люди не на­ру­ша­ют мо­раль­ных за­ко­нов, но без­ду­хов­ность их сразу видна. (16)Доб­рый и ра­бо­тя­щий че­ло­век, но не му­ча­ет­ся его душа, не может, не хочет он выйти за круг бы­то­вых забот.

 

(17)Чего жаж­дет че­ло­век, когда у него ду­хов­ное том­ле­ние? (18)Обыч­но же­ла­ния делят на вы­со­кие и низ­кие, доб­рые и дур­ные. (19)Но раз­де­лим их по иному прин­ци­пу: на ко­неч­ные и бес­ко­неч­ные. (20)Ко­неч­ные же­ла­ния могут быть осу­ществ­ле­ны к та­ко­му-то числу; это же­ла­ния при­об­ре­сти, по­лу­чить, до­стичь, стать... (21)Но ни­ко­гда не ис­пол­нят­ся пол­но­стью, не ис­чер­па­ют себя же­ла­ния бес­ко­неч­ные  — назовём их стрем­ле­ни­я­ми: «свя­щен­ный серд­ца жар, к вы­со­ко­му стрем­ле­нье» (Пуш­кин). (22)Бес­ко­неч­но стрем­ле­ние к добру, не­уто­ли­ма жажда прав­ды, не­на­сы­тен голод по кра­со­те...

 

(С. Со­ло­вей­чик)

Вы­пи­ши­те кон­текст­ные си­но­ни­мы из пред­ло­же­ния 12.

14.  
i

(1)Во время ко­ман­ди­ров­ки я по­скольз­нул­ся на об­ле­де­нев­шей лест­ни­це и силь­но по­вре­дил руку. (2)3апястье рас­пух­ло, де­лать было не­че­го: при­ш­лось идти на приём к хи­рур­гу. (3)Так я,

жи­тель боль­шо­го об­ласт­но­го го­ро­да, ока­зал­ся в обыч­ной рай­он­ной боль­ни­це. (4)Врач по­че­му-то не на­чи­нал приём, и около две­рей в тес­ном ко­ри­дор­чи­ке, осве­щен­ном чах­лой лам­поч­кой, было на­сто­я­щее ва­ви­лон­ское стол­по­тво­ре­ние. (5)Кого тут толь­ко не было! (6)По­жи­лые жен­щи­ны, лица ко­то­рых рас­крас­не­лись от ду­хо­ты, хму­рые ста­ри­ки, стар­ше­класс­ни­цы, визг­ли­во кри­ча­щие, что прой­дут вне оче­ре­ди, по­то­му что им всего-на­все­го нужно по­ста­вить штамп. (7)Груд­ные дети пла­ка­ли на руках из­му­чен­ных ожи­да­ни­ем мам, ко­то­рые уста­ло их ка­ча­ли и в немой тоске смот­ре­ли на за­кры­тую дверь ка­би­не­та.

 

(8)Время шло, а приём всё не на­чи­нал­ся. (9)И тер­пе­ние людей лоп­ну­ло. (10)Вна­ча­ле по­слы­шал­ся какой-то глу­хой ропот, ко­то­рый, будто спич­ка сухие ветки, поджёг общее не­до­воль­ство. (11)Дети, как по сиг­на­лу, в один голос за­пла­ка­ли, и уже не ропот, а воз­мущённо-жа­лоб­ный вой на­пол­нил весь ко­ри­дор.

 

(12)«Гос­по­ди, зачем я здесь!» — думал я, глядя на этих людей. (13)Раз­бу­жен­ная в руке боль за­пы­ла­ла с удво­ен­ной силой, го­ло­ва за­кру­жи­лась. (14)Ждать стало нев­мо­го­ту, я решил дей­ство­вать. (15)Твёрдым шагом я подошёл к око­шеч­ку ре­ги­стра­ту­ры, тихо, но власт­но по­сту­чал в стек­ло. (16)Пол­ная жен­щи­на взгля­ну­ла на меня по­верх очков, я же­стом по­про­сил её выйти в ко­ри­дор. (17)Когда она вышла, я про­тя­нул ей талон к врачу и пять­де­сят руб­лей.

 

— (18)Мне нужно сроч­но по­пасть на приём к хи­рур­гу. (19)По­жа­луй­ста, устрой­те!

 

(20)Жен­щи­на молча взяла мой талон, день­ги по­ло­жи­ла в кар­ман ха­ла­та.

 

— (21)Отой­ди­те все от две­рей, отой­ди­те! — про­вор­ча­ла она и, прой­дя сквозь толпу людей, будто нож сквозь сту­день, вошла в ка­би­нет. (22)Через ми­ну­ту она вышла и кив­ну­ла мне го­ло­вой:

— (23)Сей­час вас вы­зо­вут!

 

(24)Пла­ка­ли дети, лам­поч­ка, мигая от пе­ре­па­дов на­пря­же­ния, раз­брыз­ги­ва­ла пучки жёлтень­ко­го света, запах чего-то не­све­же­го и затх­ло­го за­би­вал лёгкие. (25)Вдруг в мои ноги уткнул­ся вы­рвав­ший­ся из рук из­му­чен­ной мамы маль­чик в синей коф­точ­ке. (26)Я по­гла­дил его пу­ши­стую го­лов­ку, и малыш до­вер­чи­вы­ми гла­за­ми по­смот­рел на меня. (27)Я улыб­нул­ся. (28)Мо­ло­дая мама уса­ди­ла его на место.

 

— (29)По­тер­пи; ма­лень­кий, по­тер­пи, скоро мы пойдём! (30)Ин­ва­лид уро­нил ко­стыль и, бес­по­мощ­но водя ру­ка­ми,пы­тал­ся под­нять его с пола. (31)Я за­крыл глаза. (32)Дверь рас­пах­ну­лась, и мед­сест­ра звон­ко крик­ну­ла:

— (33)Ни­ки­тин, на приём!

 

(34)Люди за­кру­ти­ли го­ло­ва­ми, спра­ши­вая, кто здесь Ни­ки­тин. (35)Я, не ше­ве­лясь, стоял в сто­ро­не.

— (36)Ни­ки­тин кто? (37)Где он?

 

(38)Мед­сест­ра не­до­умённо по­жа­ла пле­ча­ми и ска­за­ла:

— (39)Ну, тогда, кто пер­вый по оче­ре­ди, за­хо­ди­те!

 

(40)К двери бро­си­лась мо­ло­дая мама с ребёнком. (41)Я отошёл к окну. (42)Сыпал ред­кий снег, по­тем­нев­шее небо, по­хо­жее на за­тя­ну­тую льдом реку, низко ви­се­ло над землёй, и сквозь него ле­те­ли го­лу­би. (43)Из ка­би­не­та врача вышла мо­ло­дая мама с ма­лы­шом, тот по­смот­рел на меня и по­ма­хал мне пе­ре­бин­то­ван­ной руч­кой.

 

— (44)Не подошёл ещё Ни­ки­тин? (45)Ну, тогда сле­ду­ю­щий по оче­ре­ди...

(По К. Аку­ли­ни­ну)

Из пред­ло­же­ний 4-5 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

 

15.  
i

(1)На­доб­но ска­зать, что у нас на Руси если не угна­лись ещё кой в чём дру­гом за ино­стран­ца­ми, то да­ле­ко пе­ре­гна­ли их в уме­нии об­ра­щать­ся. (2)Пе­ре­счи­тать нель­зя всех от­тен­ков и тон­ко­стей на­ше­го об­ра­ще­ния. (3)Фран­цуз или немец век не смекнёт и не поймёт всех его осо­бен­но­стей и раз­ли­чий; он почти тем же го­ло­сом и тем же язы­ком ста­нет го­во­рить и с мил­ли­он­щи­ком, и с мел­ким та­бач­ным тор­га­шом, хотя, ко­неч­но, в душе по­под­ли­ча­ет в меру перед пер­вым. (4)У нас не то: у нас есть такие муд­ре­цы, ко­то­рые с по­ме­щи­ком, име­ю­щим две­сти душ, будут го­во­рить со­всем иначе, не­же­ли с тем, у ко­то­ро­го их три­ста, а с тем, у ко­то­ро­го их три­ста, будут го­во­рить опять не так, как с тем, у ко­то­ро­го их пять­сот, а с тем, у ко­то­ро­го их пять­сот, опять не так, как с тем, у ко­то­ро­го их во­семь­сот,  — сло­вом, хоть вос­хо­ди до мил­ли­о­на, всё най­дут­ся от­тен­ки. (5)По­ло­жим, на­при­мер, су­ще­ству­ет кан­це­ля­рия, не здесь, а в три­де­вя­том го­су­дар­стве, а в кан­це­ля­рии, по­ло­жим, су­ще­ству­ет пра­ви­тель кан­це­ля­рии. (6)Прошу по­смот­реть на него, когда он сидит среди своих под­чинённых,  — да про­сто от стра­ха и слова не вы­го­во­ришь! гор­дость и бла­го­род­ство, и уж чего не вы­ра­жа­ет лицо его? про­сто бери кисть, да и рисуй: Про­ме­тей, ре­ши­тель­ный Про­ме­тей! (7)Вы­смат­ри­ва­ет орлом, вы­сту­па­ет плав­но, мерно. (8)Тот же самый орёл, как толь­ко вышел из ком­на­ты и при­бли­жа­ет­ся к ка­би­не­ту сво­е­го на­чаль­ни­ка, ку­ро­пат­кой такой спе­шит с бу­ма­га­ми под мыш­кой, что мочи нет. (9)В об­ще­стве и на ве­че­рин­ке, будь все не­боль­шо­го чина, Про­ме­тей так и оста­нет­ся Про­ме­те­ем, а чуть не­мно­го по­вы­ше его, с Про­ме­те­ем сде­ла­ет­ся такое пре­вра­ще­ние, ка­ко­го и Ови­дий не вы­ду­ма­ет: муха, мень­ше даже мухи, уни­что­жил­ся в пес­чин­ку. (10)«Да это не Иван Пет­ро­вич,  — го­во­ришь, глядя на него.  — Иван Пет­ро­вич выше ро­стом, а этот и ни­зень­кий, и ху­день­кий; тот го­во­рит гром­ко, басит и ни­ко­гда не смеётся, а этот чёрт знает что: пищит пти­цей и всё смеётся». (11)Под­хо­дишь ближе, гля­дишь  — точно Иван Пет­ро­вич! (12)«Эхе-хе!»  — ду­ма­ешь себе...

(Н. В. Го­голь)

Из пред­ло­же­ния 8 вы­пи­ши­те кон­текст­ные ан­то­ни­мы.

16.  
i

(1)Идёшь по улице, и вдруг в глаза бро­са­ет­ся яркая афиша: «Кон­церт Zем­фи­ры». (2)Рядом ки­но­те­атр при­гла­ша­ет тебя на про­смотр новой ленты под на­зва­ни­ем «Шиzа». (3)За­хо­чет­ся пе­ре­ку­сить, а на две­рях ре­сто­ра­на кра­су­ет­ся «Бiблiотека». (4)Придёшь домой, берёшь га­зе­ту, глядь  — на пер­вой стра­ни­це со­об­ще­ние «Кур$ валют». (5)Вклю­ча­ешь те­ле­ви­зор, чтобы от­влечь­ся, но и тут на­зой­ли­во ре­кла­ми­ру­ют­ся охран­ные си­сте­мы «Аllига­тор». (6)В смя­те­нии под­хо­дишь к окну, ви­дишь на стене со­сед­не­го дома при­гла­ше­ние на «Ве4ер от­ды­ха» и те­перь толь­ко по­ни­ма­ешь, что тебя об­ло­жи­ли со всех сто­рон.

 

(7)Обо­га­ща­ет­ся или пор­тит­ся при­род­ная речь бла­го­да­ря за­им­ство­ва­ни­ям  — во­прос не­про­стой и не­од­но­знач­ный. (8)Язы­ко­вая сти­хия берёт из окру­жа­ю­ще­го мира всё, что ей по­треб­но, и вы­бра­сы­ва­ет на берег лиш­нее. (9)Но когда сплошь и рядом в ки­рил­ли­че­ские усто­яв­ши­е­ся на­пи­са­ния внед­ря­ют­ся ла­тин­ские и иные гра­фи­че­ские сим­во­лы, то это ведёт не к обо­га­ще­нию языка, а к на­ру­ше­нию его функ­ци­о­ни­ро­ва­ния, к раз­мы­ва­нию ве­ка­ми уста­нав­ли­вав­ших­ся норм.

 

(10)Англо- и ино­языч­ны­ми сло­ва­ми в их на­ту­раль­ном на­пи­са­нии се­год­ня пест­рят стра­ни­цы прес­сы, эти слова втор­га­ют­ся в текст, на­вод­ня­ют ре­кла­му. (11)Но одно дело, когда про­сто упо­треб­ля­ет­ся лек­си­ка на ла­ти­ни­це, и со­всем дру­гое, если чужие буквы ока­зы­ва­ют­ся внут­ри слова, ло­ма­ют его из­нут­ри. (12)Любой юрист под­твер­дит, что это на­ру­ше­ние го­раз­до более тяж­кое.

 

(13)Мод­ная пе­ви­ца и про­из­во­ди­те­ли ав­то­сиг­на­ли­за­ций, вер­нее  — их аген­ты по ре­кла­ме, ис­поль­зу­ют ла­тин­ские буквы в фор­ми­ро­ва­нии и рас­крут­ке об­ра­за чаще всего в по­го­не за ори­ги­наль­но­стью. (14)Им ка­жет­ся: вни­ма­ние по­тен­ци­аль­ных по­тре­би­те­лей легче при­влечь не­обыч­ным гра­фи­че­ским на­чер­та­ни­ем имени или на­зва­ния фирмы. (15)Де­скать, наш глаз не­воль­но цеп­ля­ет­ся за не­пра­виль­ное со­че­та­ние.

 

(16)Расчёт, ве­ро­ят­но, оправ­ды­ва­ет­ся, но на­сколь­ко ве­ли­ка его от­да­ча? (17)На мой взгляд, по­доб­ный под­ход к фор­ми­ро­ва­нию ими­джа яв­ля­ет­ся до­воль­но по­верх­ност­ным, при­ми­тив­ным, а глав­ное  — ста­но­вит­ся ба­наль­ным.

 

(18)Ва­ри­ан­ты Zем­фи­ра (равно как и ГЛЮК’OZA) И «Аllига­тор» есть вы­пендрёж и не­нуж­ное ис­ка­же­ние пись­мен­ной формы. (19)При­ме­няя ино­стран­ные слова, не сто­и­ло за­ни­мать­ся пор­чей языка. (20)Ве­ли­кий и мо­гу­чий Ал­фа­вит, по­да­рен­ный

нам сла­вян­ски­ми свя­ты­ми Ки­рил­лом и Ме­фо­ди­ем, при­несён в жерт­ву зо­ло­то­му тель­цу.

 

(21)Ре­аль­ная жизнь, увы, при­во­дит нам при­ме­ры та­ко­го рода, и не при­ш­лось бы в близ­ком бу­ду­щем кон­ста­ти­ро­вать свер­шив­ший­ся факт сло­ва­ми Та­тья­ны Бек: «До сви­да­ния, ал­фа­вит».

(По С. Каз­на­че­е­ву)

 

Ис­точ­ник тек­ста: Еди­ный го­су­дар­ствен­ный эк­за­мен 2011. Рус­ский язык. Уни­вер­саль­ные ма­те­ри­а­лы для под­го­тов­ки уча­щих­ся 1 ФИПИ- М.: Ин­тел­лект-Центр, 2011-224 с.

Текст № 2. Эти тек­сты были ис­поль­зо­ва­ны на еди­ном го­су­дар­ствен­ном эк­за­ме­не в 2002-2010 годах.

Банк ФИПИ № блока B4B607

Из пред­ло­же­ния 1 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

17.  
i

(1)Мо­ло­дой отец стро­го вы­го­ва­ри­ва­ет четырёхлет­ней дочке за то, что она вы­бе­жа­ла во двор без спро­су и едва не по­па­ла под ма­ши­ну.

 

— (2)По­жа­луй­ста,  — впол­не серьёзно го­во­рит он крохе,  — мо­жешь гу­лять, но по­ставь в из­вест­ность меня или маму.

 

(3)Сие  — не вы­дум­ка фе­лье­то­ни­ста, но под­лин­ный, не­на­ро­ком под­слу­шан­ный раз­го­вор.

 

(4)Или серьёзно пишут в ста­тье о ра­бо­те эки­па­жа кос­ми­че­ской стан­ции: «Про­из­во­дил­ся забор (!) проб вы­ды­ха­е­мо­го воз­ду­ха». (5)Этот забор не за­ле­тел бы в кос­мос, если бы не стес­ня­лись ска­зать по­про­сту: кос­мо­нав­ты брали пробы. (6)Но нет, не­со­лид­но!

 

(7)Слы­шишь, ви­дишь, чи­та­ешь такое  — и хо­чет­ся снова и снова бить в набат, взы­вать, умо­лять, уго­ва­ри­вать: БЕ­РЕ­ГИСЬ КАН­ЦЕ­ЛЯ­РИ­ТА!

 

(8)Это  — самая рас­про­странённая, самая зло­ка­че­ствен­ная бо­лезнь нашей речи. (9)Когда-то ред­кост­ный зна­ток рус­ско­го языка и чу­до­дей слова Кор­ней Ива­но­вич Чу­ков­ский за­клей­мил её точ­ным, убий­ствен­ным на­зва­ни­ем. (10)Ста­тья его так и на­зы­ва­лась  — «Кан­це­ля­рит», и про­зву­ча­ла она по­и­сти­не как SOS. (11)He ре­ша­юсь ска­зать, что то был глас во­пи­ю­ще­го в пу­сты­не: к сча­стью, есть ры­ца­ри, ко­то­рые, не щадя сил, сра­жа­ют­ся за честь Слова. (12)Но, увы, надо по­смот­реть прав­де в глаза: кан­це­ля­рит не сдаётся, он на­сту­па­ет, ши­рит­ся. (13)Это ока­ян­ный и зло­вред­ный недуг нашей речи. (14)Быст­ро раз­рас­та­ют­ся чу­же­род­ные, гу­би­тель­ные клет­ки  — по­сты­лые штам­пы, ко­то­рые не несут ни мысли, ни чув­ства, ни на грош ин­фор­ма­ции, а лишь за­би­ва­ют и угне­та­ют живое, по­лез­ное ядро.

 

(15)Мы на­столь­ко отрав­ле­ны кан­це­ля­ри­том, что порою на­чи­сто те­ря­ем чув­ство юмора. (16)И уже не в ро­ма­не, а в жизни, в самой обы­ден­ной об­ста­нов­ке, че­ло­век впол­не скром­ный всерьёз го­во­рит дру­го­му: «Я вы­ра­жаю вам бла­го­дар­ность».

 

(17)Пом­ни­те, у Не­кра­со­ва в Ле­до­ви­том оке­а­не лодка утлая плывёт и мо­ло­дой при­го­жей Тане Вань­ка пе­сен­ки поёт? (18)Хо­ро­шо поёт, со­ба­ка,

Убе­ди­тель­но поёт...

 

(19)Да, объ­яс­нять­ся в любви не толь­ко сти­ха­ми, но и про­зой надо убе­ди­тель­но, иначе Таня Вань­ке не по­ве­рит.

 

(20)А меж тем в сот­нях рас­ска­зов, ро­ма­нов, очер­ков, пе­ре­вод­ных и оте­че­ствен­ных, раз­ные люди по раз­ным по­во­дам раз­го­ва­ри­ва­ют так, что ка­жет­ся: вот-вот чи­та­те­ли от­зо­вут­ся зна­ме­ни­тым гро­мо­глас­ным «Не верю!» Кон­стан­ти­на Сер­ге­е­ви­ча Ста­ни­слав­ско­го...

 

(21)В сотый раз спро­сим себя: кто же дол­жен при­ви­вать людям вкус, чув­ство меры, бе­реж­ное от­но­ше­ние к род­но­му языку? (22)А за­од­но  — и ува­жи­тель­ное от­но­ше­ние к че­ло­ве­ку, с ко­то­рым раз­го­ва­ри­ва­ешь?

 

(23)Кто, если не мы сами?!

(По Н. Галь*)

 

*Нoра Галь (на­сто­я­щее имя Эле­о­но­ра Галь­пе­ри­на; 1912—1991)  — вы­да­ю­щий­ся ли­те­ра­тор, пе­ре­вод­чик ан­глий­ской и фран­цуз­ской ли­те­ра­ту­ры на рус­ский язык.

 

Ис­точ­ник тек­ста: банк ФИПИ блок №47FB5B

Из пред­ло­же­ний 10-14 вы­пи­ши­те уста­рев­шее слово

18.  
i

(1)Од­на­ж­ды ко мне на вахту, ок­тябрь­скую, осен­нюю, не­наст­ную, при­ле­те­ли сквор­цы. (2)Мы мча­лись в ночи от бе­ре­гов Ис­лан­дии к Нор­ве­гии. (3)На осве­щен­ном мощ­ны­ми ог­ня­ми теп­ло­хо­де. (4)И в этом ту­ман­ном мире воз­ник­ли уста­лые со­звез­дия...

 

(5)Я вышел из рубки на крыло мо­сти­ка. (6)Ветер, дождь и ночь сразу стали гром­ки­ми. (7)Я под­нял к гла­зам би­нокль. (8)В стёклах за­ко­лы­ха­лись белые над­строй­ки теп­ло­хо­да, спа­са­тель­ные вель­бо­ты, тёмные от дождя чехлы и птицы  — рас­пушённые вет­ром мок­рые ко­моч­ки. (9)Они ме­та­лись между ан­тен­на­ми и пы­та­лись спря­тать­ся от ветра за тру­бой.

 

(10)Па­лу­бу на­ше­го теп­ло­хо­да вы­бра­ли эти ма­лень­кие бес­страш­ные птицы в ка­че­стве вре­мен­но­го при­ста­ни­ща в своём дол­гом пути на юг. (11)Ко­неч­но, вспом­нил­ся Сав­ра­сов: грачи, весна, ещё лежит снег, а де­ре­вья просну­лись. (12)И всё во­об­ще вспом­ни­лось, что бы­ва­ет во­круг нас и что бы­ва­ет внут­ри наших душ, когда при­хо­дит рус­ская весна и при­ле­та­ют грачи и сквор­цы. (13)Это не опи­шешь. (14)Это воз­вра­ща­ет в дет­ство. (15)И это свя­за­но не толь­ко с ра­до­стью от про­буж­де­ния при­ро­ды, но и с глу­бо­ким ощу­ще­ни­ем ро­ди­ны, Рос­сии.

 

(16)И пус­кай ру­га­ют наших рус­ских ху­дож­ни­ков за ста­ро­мод­ность и ли­те­ра­тур­ность сю­же­тов. (17)3а име­на­ми Сав­ра­со­ва, Ле­ви­та­на, Се­ро­ва, Ко­ро­ви­на, Ку­сто­ди­е­ва скры­ва­ет­ся не толь­ко веч­ная в ис­кус­стве ра­дость жизни. (18)Скры­ва­ет­ся имен­но рус­ская ра­дость, со всей её неж­но­стью, скром­но­стью и глу­би­ной. (19)И как про­ста рус­ская песня, так про­ста жи­во­пись.

 

(20)И в наш слож­ный век, когда ис­кус­ство миpa му­чи­тель­но ищет общие ис­ти­ны, когда за­пу­тан­ность жизни вы­зы­ва­ет не­об­хо­ди­мость слож­ней­ше­го ана­ли­за пси­хи­ки от­дель­но­го че­ло­ве­ка и слож­ней­ше­го ана­ли­за жизни об­ще­ства,  — в наш век ху­дож­ни­кам тем более не сле­ду­ет за­бы­вать об одной про­стой функ­ции ис­кус­ства  — бу­дить и осве­щать в со­пле­мен­ни­ке чув­ство ро­ди­ны.

 

 

(21)Пус­кай наших пей­за­жи­стов не знает за­гра­ни­ца. (22)Чтобы не про­хо­дить мимо Се­ро­ва, надо быть рус­ским. (23)Ис­кус­ство тогда ис­кус­ство, когда оно вы­зы­ва­ет в че­ло­ве­ке ощу­ще­ние пусть мимолётного, но сча­стья. (24)А мы устро­е­ны так, что самое прон­зи­тель­ное сча­стье воз­ни­ка­ет в нас тогда, когда мы ощу­ща­ем лю­бовь к Рос­сии. (25)Я не знаю, есть ли у дру­гих наций такая не­рас­тор­жи­мая связь между эс­те­ти­че­ским ощу­ще­ни­ем и ощу­ще­ни­ем ро­ди­ны...

(По В. Ко­нец­ко­му)

Ис­точ­ник тек­ста: Еди­ный го­су­дар­ствен­ный эк­за­мен 2011. Рус­ский язык. Уни­вер­саль­ные ма­те­ри­а­лы для под­го­тов­ки уча­щих­ся/ ФИПИ- М.: Ин­тел­лект-Центр, 2011-224 с.

Текст № 10. Эти тек­сты были ис­поль­зо­ва­ны на еди­ном го­су­дар­ствен­ном эк­за­ме­не в 2002-2010 годах.

Банк ФИПИ № блока F48818

Какое слово упо­треб­ле­но в тек­сте в пря­мом зна­че­нии?. Вы­пи­ши­те это слово.

 

уста­лые (пред­ло­же­ние 4)

белые (пред­ло­же­ние 8)

про­буж­де­ние (пред­ло­же­ние 15)

скры­ва­ет­ся (пред­ло­же­ние 17)

19.  
i

(1)3емля  — кос­ми­че­ское тело, а мы  — кос­мо­нав­ты, со­вер­ша­ю­щие очень дли­тель­ный полёт во­круг Солн­ца, вме­сте с Солн­цем по бес­ко­неч­ной Все­лен­ной. (2)Си­сте­ма жиз­не­обес­пе­че­ния на нашем пре­крас­ном ко­раб­ле устро­е­на столь ост­ро­ум­но, что она по­сто­ян­но са­мо­об­нов­ля­ет­ся и таким об­ра­зом обес­пе­чи­ва­ет воз­мож­ность пу­те­ше­ство­вать мил­ли­ар­дам пас­са­жи­ров в те­че­ние мил­ли­о­нов лет.

 

(3)Труд­но пред­ста­вить себе кос­мо­нав­тов, ле­тя­щих на ко­раб­ле через кос­ми­че­ское про­стран­ство, со­зна­тель­но раз­ру­ша­ю­щих слож­ную и тон­кую си­сте­му жиз­не­обес­пе­че­ния, рас­счи­тан­ную на дли­тель­ный полёт. (4)Но вот по­сте­пен­но, по­сле­до­ва­тель­но, с изум­ля­ю­щей без­от­вет­ствен­но­стью мы эту си­сте­му жиз­не­обес­пе­че­ния вы­во­дим из строя, отрав­ляя реки, сводя леса, портя Ми­ро­вой океан. (5)Если на ма­лень­ком кос­ми­че­ском ко­раб­ле кос­мо­нав­ты нач­нут су­ет­ли­во пе­ре­ре­зать про­во­доч­ки, раз­вин­чи­вать вин­ти­ки, про­свер­ли­вать ды­роч­ки в об­шив­ке, то это при­дет­ся ква­ли­фи­ци­ро­вать как са­мо­убий­ство. (6)Но прин­ци­пи­аль­ной раз­ни­цы у ма­лень­ко­го ко­раб­ля с боль­шим нет. (7)Во­прос толь­ко раз­ме­ров и вре­ме­ни.

 

(8)Че­ло­ве­че­ство, по-моему,  — это свое­об­раз­ная бо­лезнь пла­не­ты. (9)3аве­лись, раз­мно­жа­ют­ся, кишат мик­ро­ско­пи­че­ские, в пла­не­тар­ном, а тем более во все­лен­ском, мас­шта­бе су­ще­ства. (10)Скап­ли­ва­ют­ся они в одном месте, и тут же по­яв­ля­ют­ся на теле земли глу­бо­кие язвы и раз­ные на­ро­сты. (11)Стоит толь­ко при­вне­сти ка­пель­ку зло­вред­ной (с точки зре­ния земли и при­ро­ды) куль­ту­ры в зелёную шубу Леса (бри­га­да ле­со­ру­бов, один барак, два трак­то­ра)  — и вот уж рас­про­стра­ня­ет­ся от этого места ха­рак­тер­ное, симп­то­ма­ти­че­ское, бо­лез­нен­ное пятно. (12)Снуют, раз­мно­жа­ют­ся, де­ла­ют своё дело, вы­едая недра, ис­то­щая пло­до­ро­дие почвы, отрав­ляя ядо­ви­ты­ми от­прав­ле­ни­я­ми сво­и­ми реки и оке­а­ны, саму ат­мо­сфе­ру Земли.

 

(13)К со­жа­ле­нию, столь же ра­ни­мы­ми, как и био­сфе­ра, столь же без­за­щит­ны­ми перед на­по­ром так на­зы­ва­е­мо­го тех­ни­че­ско­го про­грес­са ока­зы­ва­ют­ся такие по­ня­тия, как ти­ши­на, воз­мож­ность уеди­не­ния и ин­тим­но­го об­ще­ния че­ло­ве­ка с при­ро­дой, с кра­со­той нашей земли. (14)С одной сто­ро­ны, че­ло­век, за­дер­ган­ный бес­че­ло­веч­ным рит­мом со­вре­мен­ной жизни, ску­чен­но­стью, огром­ным по­то­ком ис­кус­ствен­ной ин­фор­ма­ции, от­уча­ет­ся от ду­хов­но­го об­ще­ния с внеш­ним миром, с дру­гой сто­ро­ны, сам этот внеш­ний мир при­ве­ден в такое со­сто­я­ние, что уже под­час не при­гла­ша­ет че­ло­ве­ка к ду­хов­но­му с ним об­ще­нию.

 

(15)Не­из­вест­но, чем кон­чит­ся для пла­не­ты эта ори­ги­наль­ная бо­лезнь, на­зы­ва­е­мая че­ло­ве­че­ством. (16)Успе­ет ли Земля вы­ра­бо­тать какое-ни­будь про­ти­во­ядие?

(По В. Со­ло­ухи­ну*)

 

* Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Со­ло­ухин (1924—1997), поэт, про­за­ик. Раз­мыш­ляя о со­вре­мен­ном че­ло­ве­ке, В.Со­ло­ухин осве­щал про­бле­мы его вза­и­мо­дей­ствия с зем­лей, при­ро­дой, куль­ту­рой, на­сле­ди­ем про­шло­го.

Из пред­ло­же­ния 3 вы­пи­ши­те кон­текст­ные си­но­ни­мы.

20.  
i

(1)Когда-то один древ­ний ки­тай­ский фи­ло­соф ска­зал, что мо­ло­дое де­рев­це легко гнётся от ветра и не ло­ма­ет­ся во время силь­ной бури. (2)А вот боль­шое де­ре­во, куда более креп­кое, не гнётся, но буря его может сло­мать. (3)И все не­взго­ды, все бури, каж­дый про­жи­тый год бе­реж­но хра­нят дре­вес­ные коль­ца.

 

(4)Я часто срав­ни­ваю себя с таким де­ре­вом: внут­ри меня такие же коль­ца  — мои про­жи­тые годы. (5)Я тоже, как де­ре­во, храню в себе слои от­жи­то­го: где-то в самой глу­би­не ясные, чёткие круги дет­ства, а даль­ше, на­рас­тая и на­рас­тая, от­кла­ды­ва­лась юность, зре­лость, круг за кру­гом, делая меня креп­че, из­бав­ляя от сла­бо­сти, по­дат­ли­во­сти и в то же время делая всё более уяз­ви­мым и сухим. (6)Смеш­ное дет­ство! (7)Оно впи­са­лось в мою жизнь далёким не­вер­ным ма­ре­вом, рас­кра­ши­вая бу­ду­щее яр­ки­ми меч­та­тель­ны­ми маз­ка­ми. (8)Вот коль­цо по­след­не­го года войны, по­след­не­го боя, по­след­не­го марша на тан­ках. (9)А это кри­вое коль­цо очень дол­го­го года не­счаст­ной любви, ме­та­ний... (10)Каж­дый новый круг об­ни­ма­ет всё про­шлое, рас­хо­дит­ся вширь; ка­жет­ся, и жизнь рас­ши­ря­ет­ся, за­хва­ты­вая всё новые про­стран­ства. (11)Каж­дый круг будто волна, ко­то­рая раз­бе­га­ет­ся во все сто­ро­ны, всё даль­ше от серд­це­ви­ны, от моей че­ло­ве­че­ской сути.

 

(12)Толь­ко в от­ли­чие от де­ре­ва от­пе­чат­ки лет не со­хра­ни­лись с такой чётко­стью, годы сли­лись, иные и вовсе стали не­раз­ли­чи­мы. (13)А по­то­му жизнь де­ре­ва ка­жет­ся мне за­вид­но цель­ной: каж­дый год не­укос­ни­тель­но ме­ня­лась листва, на­ра­щи­ва­лось новое коль­цо ство­ла  — не­множ­ко толще, не­множ­ко тонь­ше,  — но и корни, и листва де­ла­ли своё дело, и дело это от­кла­ды­ва­лось зри­мым слоем. (14)В де­ре­ве не было впу­стую про­жи­тых лет. (15)Все эти годы, что я шагал по свету, меч­тал, во­е­вал, ссо­рил­ся, кому-то за­ви­до­вал, рев­но­вал, искал славы, от­ча­и­вал­ся, ле­нил­ся, писал не то, что хотел,  — оно не­устан­но из­го­тав­ли­ва­ло из солн­ца кис­ло­род, лист­ву, дре­ве­си­ну. (16)Оно тоже стра­да­ло (от жары, от жуч­ков, от ран­них мо­ро­зов), но оно ни­ко­гда не от­ча­и­ва­лось, не со­вер­ша­ло ошиб­ки.

 

(17)Коль­ца моей жизни  — рас­сказ о про­шлом. (18)Коль­ца  — это ав­то­био­гра­фия че­ло­ве­ка. (19)Я раз­гля­ды­ваю этот срез, слов­но кар­ти­ну, ис­пы­ты­вая смут­ную тоску по своей жизни, далёкой от такой же яс­но­сти, от про­стых и тихих ра­до­стей земли. (20)Мне уже не­воз­мож­но дойти до та­ко­го со­вер­шен­ства. (21)Как же про­жить жизнь, чтобы не жа­леть о сде­лан­ных ошиб­ках, чтобы со­хра­нить себя, вы­сто­ять в не­взго­дах и ис­пы­та­ни­ях? (22)По-моему, стоит вспом­нить зна­ме­ни­тые стро­ки Фета: «Учись у них  — у дуба и берёзы...»

(По Д. Гра­ни­ну*)

 

* Да­ни­ил Алек­сан­дро­вич Гра­нин (ро­дил­ся в 1919 году, умер 4 июля 2017 года), рус­ский со­вет­ский пи­са­тель и об­ще­ствен­ный де­я­тель. Ос­нов­ная тема твор­че­ства  — по­э­зия на­уч­но-тех­ни­че­ско­го твор­че­ства, поиск ис­тин­ных цен­но­стей че­ло­ве­че­ской жизни.

Из пред­ло­же­ний 7—10 вы­пи­ши­те си­но­ним к слову« мираж».

21.  
i

(1)В пись­ме к жене 18 мая 1836 года Пуш­кин удив­лял­ся: от­ку­да взя­лись эти бла­го­ра­зум­ные мо­ло­дые люди, «ко­то­рым плюют в глаза, а они ути­ра­ют­ся» вме­сто того, чтобы за­щи­тить свою честь? (2)Ино­гда ка­жет­ся, что мы вышли из ши­не­лей имен­но этих людей. (3)Звон упру­гой стали более не слы­шит­ся нам в слове честь.

 

(4)От­кро­ем сло­варь Даля, чтобы вспом­нить, во имя чего ста­ви­лась на карту жизнь, пол­ная ве­ли­ких на­дежд и ге­ни­аль­ных за­мыс­лов. (5)Итак, «честь  — внут­рен­нее нрав­ствен­ное до­сто­ин­ство че­ло­ве­ка, доб­лесть, чест­ность, бла­го­род­ство души и чи­стая со­весть». (6)И тут же при­ме­ры: «Че­ло­век не­за­пят­нан­ной чести. По чести... Уве­ряю вас че­стью. По­сту­пок, не­сов­ме­сти­мый с че­стью... Знал бы ты честь... Поле чести... Честь моя тре­бу­ет крови...».

 

(7)Дуэль! (8)Толь­ко этот раз­ряд убий­ствен­ной силы мог стре­ми­тель­но вос­ста­но­вить нрав­ствен­ное рав­но­ве­сие. (9)Под­лец знал, что его под­лость может быть на­ка­за­на не взи­ма­ни­ем штра­фа через год по при­го­во­ру суда, а се­год­ня ве­че­ром. (10)Самое позд­нее  — зав­тра утром. (11)Пош­ляк не го­во­рил дву­смыс­лен­но­стей вслух, осте­ре­га­ясь не­мед­лен­но­го воз­мез­дия. (12)Сплет­ник вы­нуж­ден был осто­рож­ни­чать.(13)В гроз­ном свете ду­эль­ных пра­вил слово быст­ро от­ли­ва­лось в сви­нец.

 

(14)А как же Пуш­кин? (15)Какая не­по­пра­ви­мая и бес­смыс­лен­ная ги­бель...

 

(16)Да, не­по­пра­ви­мая, но не бес­смыс­лен­ная. (17)Да, «не­воль­ник чести», но ведь чести!

 

(18)3а год до дуэли Пуш­кин писал графу Реп­ни­ну: «Как дво­ря­нин и отец се­мей­ства, я дол­жен блю­сти честь и имя, ко­то­рое остав­лю моим детям». (19)Вот и всё, что остаётся детям: честь и имя. (20)Всё осталь­ное им не нужно, всё осталь­ное  — не­важ­но. (21)Оче­вид­но, нам ещё мно­гое пред­сто­ит пе­ре­жить и пе­ре­ду­мать, чтобы вер­нуть­ся к по­ни­ма­нию этой ис­ти­ны.

(По Д. Ше­ва­ро­ву)

Из пред­ло­же­ния 4 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

22.  
i

(1)В ре­дак­ции мне ска­за­ли: по­сколь­ку вы всё равно едете в де­рев­ню и бу­де­те там не­ко­то­рое время жить, по­ин­те­ре­суй­тесь, по­жа­луй­ста, те­ле­ви­зо­ром. (2)Я обе­щал.

 

(3)Было у меня, ко­неч­но, и не­ко­то­рое своё от­но­ше­ние к те­ле­ви­зо­ру. (4)Я тот­час вспом­нил свой раз­го­вор с одним ан­глий­ским фер­ме­ром, го­сте­при­им­ством ко­то­ро­го я од­на­ж­ды вос­поль­зо­вал­ся. (5)Он на­звал тогда те­ле­ви­зор бед­стви­ем, в осо­бен­но­сти для мо­ло­дых его до­че­рей.

 

— (6)Те­ле­ви­зор вы­ра­ба­ты­ва­ет пас­сив­ность!  — го­ря­чил­ся фер­мер.  — (7)Вы толь­ко по­ду­май­те, мои до­че­ри, вме­сто того чтобы упраж­нять­ся на скрип­ке или фор­те­пи­а­но, вме­сто того чтобы чи­тать и раз­ви­вать своё во­об­ра­же­ние, вме­сто того чтобы кол­лек­ци­о­ни­ро­вать ба­бо­чек или ле­кар­ствен­ные травы, вме­сто того чтобы вы­ши­вать, сидят це­лы­ми ве­че­ра­ми, уста­вив­шись в это серое пятно. (8)Время про­хо­дит, всем ка­жет­ся, что все за­ня­ты делом или, по край­ней мере, умело ис­поль­зу­ют досуг. (9)Но потом серое пятно гас­нет и  — всё. (10)Пу­сто­та. (11)Ни­че­го не оста­лось, ни­че­го не при­ба­ви­лось: ни уме­ния иг­рать на скрип­ке, ни уме­ния ка­тать­ся вер­хом...

 

(12)Счи­тая, что в фор­ми­ро­ва­нии гря­ду­щих по­ко­ле­ний те­ле­ви­зо­ры иг­ра­ют не первую роль, я всё же од­на­ж­ды на­пи­сал ста­тью «Тво­рец или зри­тель?» в том смыс­ле, что если рань­ше в де­рев­не пели сами, то те­перь толь­ко слу­ша­ют, как поют, если рань­ше пля­са­ли сами, то те­перь толь­ко смот­рят, как пля­шут, и так далее, то есть вы­ра­ба­ты­ва­ет­ся по­сте­пен­но по­тре­би­тель­ское от­но­ше­ние к ис­кус­ству вме­сто ак­тив­но­го, жи­во­го, твор­че­ско­го.

 

(13)Те­перь же пред­сто­я­ло по­ин­те­ре­со­вать­ся, как по­треб­ля­ют, что по­треб­ля­ют и ка­ко­вы по­же­ла­ния в об­ла­сти по­треб­ле­ния.

 

(14)С та­ки­ми-то дан­ны­ми и с во­прос­ни­ком в кар­ма­не я огля­нул­ся во­круг, встав по­сре­ди нашей де­рев­ни. (15)В ней сей­час трид­цать три дома. (16)Над один­на­дца­тью кры­ша­ми под­ни­ма­ют­ся ан­тен­ны. (17)Пер­вый те­ле­ви­зор куп­лен в 1959 году, по­след­ний  — не­де­лю назад.

 

(18)Ока­за­лось, что по сте­пе­ни ин­те­ре­са на пер­вом месте стоит кино. (19)3атем по­ста­нов­ки, то есть спек­так­ли. (20)На тре­тьем месте  — фут­бол, «Клуб пу­те­ше­ствен­ни­ков», пение, кон­цер­ты, «Огонёк».

 

(21)Ин­те­рес­но, что, так ска­зать, наи­мень­шее ко­ли­че­ство очков, а имен­но по круг­ло­му нулю, по­лу­чи­ли, с одной сто­ро­ны, сим­фо­ни­че­ская и вся­кая ор­кест­ро­вая му­зы­ка и даже опера, а с дру­гой сто­ро­ны, бе­се­ды по аг­ро­тех­ни­ке и во­об­ще спе­ци­аль­ные сель­ско­хо­зяй­ствен­ные пе­ре­да­чи. (22)Над этим стоит за­ду­мать­ся. (23)Пред­ставь­те себе пе­ре­да­чу об ос­но­вах сти­хо­сло­же­ния. (24)Ду­ма­е­те, её стали бы слу­шать и смот­реть поэты? (25)От­нюдь. (26)Она была бы ин­те­рес­нее всем не­по­этам, же­ла­ю­щим кос­нуть­ся тайны чуж­дой про­фес­сии. (27)Так и рас­сказ об убор­ке чая или куль­ти­ва­ции почвы ин­те­рес­нее го­род­ско­му че­ло­ве­ку.

(По В. Со­ло­ухи­ну)

 

Ис­точ­ник тек­ста: ЕГЭ 2010 Фе­де­раль­ный банк эк­за­ме­на­ци­он­ных за­да­ний.

Текст 72

Банк ФИПИ № блока C169BB

Из пред­ло­же­ния 12 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

23.  
i

(1)С чьей-то лёгкой руки при­ро­ду рус­ско­го Се­ве­ра жур­на­ли­сты на­зы­ва­ют не­брос­кой, не­яр­кой и скром­ной. (2)Между тем нигде по стра­не нет таких ярких, таких вы­ра­зи­тель­ных, очень кон­траст­ных и мно­го­звуч­ных кра­сок, как на Се­ве­ре Рос­сии.

 

(3)Кра­со­та этих мест обу­слов­ле­на не одним лишь раз­но­об­ра­зи­ем ланд­шаф­тов, со­че­та­ю­щих не­вы­со­кие горы, холмы, до­ли­ны, рас­пад­ки, озёра и реки, об­рамлённые ле­са­ми, лу­га­ми, ку­стар­ни­ка­ми; она обу­слов­ле­на и раз­но­об­раз­ны­ми, то и дело сме­ня­ю­щи­ми друг друга пей­заж­ны­ми на­стро­е­ни­я­ми. (4)Эта смена про­ис­хо­дит порою бук­валь­но в счи­та­ные се­кун­ды, не го­во­ря уже о пе­ре­ме­нах, свя­зан­ных с че­тырь­мя вре­ме­на­ми года. (5)Лес­ное озеро из густо-си­не­го мо­мен­таль­но может пре­об­ра­зить­ся в се­реб­ри­сто-си­ре­не­вое, стоит по­дуть из леса лёгкому шу­точ­но­му ве­тер­ку. (6)Ржа­ное поле и берёзовый лес, реч­ное лоно и лу­го­вая трава ме­ня­ют свои цвета в за­ви­си­мо­сти от силы и на­прав­ле­ния ветра. (7)Но кроме ветра есть ещё солн­це и небо, время дня и ночи, но­во­лу­ние и пол­но­лу­ние, тепло и холод. (8)Бес­чис­лен­ная смена со­сто­я­ний и со­че­та­ний всего этого тот­час от­ра­жа­ет­ся на пей­за­же, со­про­вож­дая его ещё и свое­об­ра­зи­ем за­па­хов, зву­ков, а то аб­со­лют­ной ти­ши­ной, какая бы­ва­ет в предут­рен­нюю пору белой без­вет­рен­ной ночи, либо в зим­нюю, тоже со­вер­шен­но без­вет­рен­ную не­хо­лод­ную ночь. (9)Вспом­ним ко­рот­кие, почти чёрно-белые зим­ние дни, со­про­вож­да­е­мые, ка­за­лось бы, одной гра­фи­кой: белые поля, чёрные леса и из­го­ро­ди, серые дома и по­строй­ки. (10)Даже в такое время снега имеют свои от­тен­ки, а что го­во­рить о сол­неч­ном утре и о мо­роз­ной ве­чер­ней заре! (11)У че­ло­ве­ка пока нет таких кра­сок, нет и на­зва­ний мно­гих цве­то­вых со­сто­я­ний за­кат­но­го или утрен­не­го неба. (12)Ска­зать, что заря алая (или баг­ро­вая, или ли­ло­вая), зна­чит почти ни­че­го не ска­зать: заря еже­ми­нут­но ме­ня­ет свои цвета и от­тен­ки, на линии го­ри­зон­та крас­ки одни, чуть выше со­всем дру­гие, и самой гра­ни­цы между зарёй и небом не су­ще­ству­ет. (13)А каким цве­том назовёшь ярко сле­пя­щий сол­неч­ным блес­ком зим­ний наст, в тени го­лу­бо­ва­то-про­све­чен­ный в глу­би­ну и се­реб­ри­стый, слов­но пла­вя­щий­ся под пря­мы­ми лу­ча­ми? (14)Мо­роз­ное солн­це рож­да­ет такое же бо­гат­ство цве­то­вых тонов, как, на­при­мер, по-ве­сен­не­му тёплое. (15)Но даже при плот­ных тучах, осо­бен­но перед на­ча­лом весны, зим­ний пей­заж не­од­но­ро­ден, снега то си­не­ва­тые, то с едва за­мет­ной жел­тиз­ной, лес­ные дали то дым­ча­то-си­ре­не­вые, то чуть го­лу­бо­ва­тые с ко­рич­не­вым цве­том более ближ­не­го лоз­ня­ка, с си­зо­ва­той оль­хой, с ясной сос­но­вой зе­ле­нью и едва уло­ви­мой са­лат­ной окрас­кой оси­нок. (16)Такое пред­ве­сен­нее со­сто­я­ние ас­со­ци­и­ру­ет­ся с уми­ро­творённою ти­ши­ной, с за­па­ха­ми снега, дре­вес­ной плоти, сена, печ­но­го дыма.

 

(17)А сколь­ко со­сто­я­ний ноч­но­го густо-фи­о­ле­то­во­го неба с гроз­дья­ми звёзд, ухо­дя­щи­ми в пер­спек­ти­ву и бес­ко­неч­ность! (18)Ве­сен­нее и лет­нее небо ме­ня­ет свои цвета так же быст­ро, не ску­пит­ся на от­тен­ки и ко­ло­ри­ты, щед­рость его на крас­ки без­гра­нич­на. (19)По­сто­ян­но ме­ня­ют­ся и зелёные крас­ки леса, и цвет вод­ной глади в озёрах и реках. (20)Вода то свет­лая, сталь­ная, то го­лу­бая, то синяя до чер­ниль­ной гу­сто­ты, то вдруг, осо­бен­но в ти­ши­не пер­вых осен­них хо­ло­дов, ста­но­вит­ся зе­ле­но­ва­той.

 

(21)Надо быть глу­хим и сле­пым или же бо­лез­нен­но увлечённым чем-то отрешённо-своим, чтобы не за­ме­чать этих бес­ко­неч­но ме­ня­ю­щих­ся кар­тин мира.

(По В. Бе­ло­ву*)

* Ва­си­лий Ива­но­вич Белов (ро­дил­ся в 1932 году), один из вы­да­ю­щих­ся рус­ских пи­са­те­лей со­вре­мен­но­сти. Ос­нов­ные про­из­ве­де­ния по­свя­ще­ны рус­ской де­рев­не. Цен­траль­ная тема твор­че­ства  — ин­те­рес к жизни со­вре­мен­но­го че­ло­ве­ка, к его ду­хов­но­му миру.

Из пред­ло­же­ния 5 вы­пи­ши­те кон­текст­ные си­но­ни­мы.

24.  
i

(1)При­ро­да ни­ко­гда не создаёт шума. (2)Она учит че­ло­ве­ка ве­ли­чию в ти­ши­не. (3)Мол­чит солн­це.(4)Без­звуч­но раз­во­ра­чи­ва­ет­ся перед нами звёздное небо. (5)Мало и редко слы­шим мы что-либо из серд­це­ви­ны земли». (6)Ми­ло­сти­во и бла­жен­но по­ко­ят­ся цар­ствен­ные горы. (7)Даже море спо­соб­но к «глу­бо­кой ти­ши­не». (8)Самое ве­ли­кое в при­ро­де, то, что опре­де­ля­ет и ре­ша­ет как та­ко­вую нашу судь­бу, про­ис­хо­дит бес­шум­но...

 

(9)А че­ло­век шумит. (10)Он шумит спо­за­ран­ку и до­позд­на, пред­на­ме­рен­но и не­пред­на­ме­рен­но, ра­бо­тая и раз­вле­ка­ясь. (11)И этот шум никак не со­от­но­сит­ся с до­сти­га­е­мым бла­го­да­ря ему ре­зуль­та­том. (12)Так и хо­чет­ся ска­зать, что шум со­став­ля­ет «при­ви­ле­гию» че­ло­ве­ка в мире, ибо всё, что при­ро­да даёт на­ше­му слуху,  — это та­ин­ствен­ный и мно­го­зна­чи­тель­ный звук, а не на­зой­ли­вый и пу­стой шум. (13)Поражённые и за­хва­чен­ные, стоим мы, когда свой голос под­ни­ма­ет гром, вул­кан или ура­ган, и вни­ма­ем этому го­ло­су, ко­то­рый воз­на­ме­рил­ся ска­зать нам нечто ве­ли­че­ствен­ное. (14)Рокот Рейн­ско­го во­до­па­да или моря, об­ва­лы гор­ной ла­ви­ны, шёпот леса, жур­ча­нье ручья, пение со­ло­вья мы слы­шим не как шум, а как речь или песню род­ствен­ных нам, но та­ин­ствен­ных сил. (15)Гро­хот трам­ва­ев, треск и ши­пе­ние фаб­рик, рёв мо­то­цик­лов, визг тор­мо­зя­щих ав­то­мо­би­лей, хло­па­нье кнута, от­би­ва­ние косы, рез­кие звуки му­сор­ных машин и, ах, так часто... рёв радио  — это шум, до­куч­ли­вый шум, так ни­чтож­но мало зна­ча­щий в ду­хов­ном смыс­ле. (16)Шум при­сут­ству­ет везде, где звук мало зна­чит или вовсе ни­че­го не зна­чит, где гро­мы­ха­ние, сви­сте­ние, жуж­жа­ние, гу­де­ние, рёв, про­ни­кая в че­ло­ве­ка, мало что дают ему. (17)Шум  — дерз­кий и разо­ча­ро­вы­ва­ю­щий, кич­ли­вый и пу­стой, са­мо­уве­рен­ный и по­верх­ност­ный, бес­по­щад­ный и лжи­вый. (18)Можно при­вык­нуть к шуму, но ни­ко­гда нель­зя им на­сла­ждать­ся. (19)Он не таит в себе ни­че­го ду­хов­но­го. (20)Он «го­во­рит», не имея что ска­зать. (21)По­это­му вся­кое пло­хое ис­кус­ство, вся­кая глу­пая речь, вся­кая пу­стая книга  — шум.

 

(22)При этом шум воз­ни­ка­ет из ду­хов­но­го «ничто» и рас­тво­ря­ет­ся в ду­хов­ном «ничто». (23)Он вы­ма­ни­ва­ет че­ло­ве­ка из его ду­хов­но­го убе­жи­ща, из его со­сре­до­то­чен­но­сти, раз­дра­жа­ет его, свя­зы­ва­ет, так что тот живёт уже не ду­хов­ной, а ис­клю­чи­тель­но внеш­ней жиз­нью. (24)Го­во­ря язы­ком со­вре­мен­ной пси­хо­ло­гии, он при­ви­ва­ет че­ло­ве­ку «экс­тра­верт­ную уста­нов­ку», ничем не воз­ме­щая ему это. (25)При­мер­но так: «При­вет­ствую тебя, че­ло­век!.. (26)По­слу­шай-ка! (27)Впро­чем, мне не­че­го тебе ска­зать!..»

 

 

(28)И снова... (29)И снова... (30)Бед­ный че­ло­век под­вер­га­ет­ся на­пад­кам и даже не может от­ра­зить на­па­да­ю­ще­го: «Если тебе не­че­го ска­зать, оставь меня в покое». (31)И чем боль­ше че­ло­век за­хва­чен шумом, тем при­выч­нее для его души вни­ма­ние к чисто внеш­не­му. (32)Бла­го­да­ря шуму внеш­ний мир де­ла­ет­ся зна­чи­мым. (33)Он оглу­ша­ет че­ло­ве­ка, по­гло­ща­ет его. (34)Шум, так ска­зать, «ослеп­ля­ет» вос­при­я­тие, и че­ло­век ста­но­вит­ся ду­хов­но «глух».

 

(35)Шум пе­ре­кры­ва­ет всё: во внеш­нем  — пение мира, от­кро­ве­ние при­ро­ды, вдох­но­ве­ние от кос­ми­че­ско­го без­мол­вия. (36)Во внут­рен­нем  — воз­ник­но­ве­ние слова, рож­де­ние ме­ло­дии, от­дох­но­ве­ние души, покой ра­зу­ма. (37)По­то­му что во­ис­ти­ну, где нет ти­ши­ны, там нет покоя. (38)Где шумит ни­чтож­ное, там смол­ка­ет Веч­ное.

(39)Робка также и муза. (40)Как легко спуг­нуть её шумом!.. (41)Нежна её сущ­ность, голос её нежен. (42)А шум  — дерз­кий па­рень. (43)Ни­че­го не знает этот гру­би­ян о та­ин­ствен­ной из­на­чаль­ной ме­ло­дии, ко­то­рая под­ни­ма­ет­ся из ко­лод­ца души, ино­гда во­про­шая, ино­гда взы­вая, ино­гда взды­хая. (44)Он вы­тес­ня­ет эту ме­ло­дию из зем­ной жизни и зем­ной му­зы­ки...

 

(45)От этого бед­ствия я не знаю уте­ше­ния. (46)Есть толь­ко одно: по­бо­роть шум...

(По И. Ильи­ну*)

 

*Иван Алек­сан­дро­вич Ильин (1882-1954)  — из­вест­ный рус­ский фи­ло­соф, пра­во­вед, ли­те­ра­тур­ный кри­тик, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ний 17–20 вы­пи­ши­те слово со зна­че­ни­ем «вы­со­ко­мер­ный, за­нос­чи­вый».

25.  
i

(1)В мар­тов­ском и ап­рель­ском но­ме­рах жур­на­ла «Урал» за 2004 год опуб­ли­ко­ва­на по­весть Ма­ри­ны Го­лу­биц­кой «Вот и вся лю­бовь». (2)Она по­свя­ще­на перм­ской учи­тель­ни­це ли­те­ра­ту­ры, зна­ме­ни­той в 70-80-х годах Елене Ни­ко­ла­ев­не (фа­ми­лия в по­ве­сти из­ме­не­на, а имя и от­че­ство  — нет).

 

(3)А я хо­ро­шо знала Елену Ни­ко­ла­ев­ну. (4)При со­вет­ской вла­сти её вы­жи­ли из элит­ной школы: не лю­би­ли тогда, чтоб лич­ность вы­де­ля­лась умом и ис­крен­но­стью  — ох, как не лю­би­ли! (5)И она ушла ра­бо­тать в школу ра­бо­чей мо­ло­де­жи, где я как раз слу­жи­ла биб­лио­те­ка­рем.

 

(6)На самом деле мне толь­ко ка­за­лось, что я хо­ро­шо знала Елену Ни­ко­ла­ев­ну! (7)3нала, да не знала! (8)В по­ве­сти при­ве­де­ны пись­ма Елены Ни­ко­ла­ев­ны, много её пре­крас­ных писем. (9)Глу­бо­ких, ярких писем, в ко­то­рых её лю­бовь к уче­ни­кам, её па­мять о каж­дом из них так по­ра­зи­ли меня!

 

(10)Я долго пла­ка­ла, когда за­кон­чи­ла чи­тать по­весть, и это были про­светлённые, бла­го­дар­ные слёзы. (11)Я чув­ство­ва­ла себя счаст­ли­вой и по­то­му, что Ма­ри­на Го­лу­биц­кая на­пи­са­ла эту пре­крас­ную по­весть о чу­дес­ном че­ло­ве­ке, и по­то­му, что жил этот че­ло­век  — Елена Ни­ко­ла­ев­на  — в Перми, моём го­ро­де! (12)А более всего меня ра­до­ва­ла мысль, что на самом деле «время  — чест­ный че­ло­век». (13)Как лю­би­ла учи­тель­ни­ца своих уче­ни­ков! (14)И они от­пла­ти­ли ей вза­им­но­стью! (15)Когда Елена Ни­ко­ла­ев­на ока­за­лась за гра­ни­цей, где стра­да­ла от но­сталь­гии, оди­но­че­ства и бо­лез­ней, уче­ни­ки пи­са­ли, при­ез­жа­ли, по­мо­га­ли, снова пи­са­ли, снова при­ез­жа­ли...

 

(16)Я помню, как мы од­на­ж­ды в школе ра­бо­чей молодёжи вели с Еле­ной Ни­ко­ла­ев­ной дол­гий раз­го­вор о «Виш­не­вом саде». (17)Она го­во­ри­ла: «У Ло­па­хи­на есть уме­ние жить, но нет куль­ту­ры, а у Ра­нев­ской есть куль­ту­ра, но со­вер­шен­но нет уме­ния жить».

 

  — (18)Будет ли в Рос­сии время, когда всё это уме­стит­ся в одном че­ло­ве­ке?  — спро­си­ла я.

 

(19)Помню, как иро­нич­но она на меня по­смот­ре­ла в ответ...

 

(20)Но как она тос­ко­ва­ла по этой Рос­сии! (21)Пе­ре­чи­ты­ва­ла лю­би­мых ав­то­ров, пи­са­ла пре­крас­ные пись­ма уче­ни­кам, остав­шим­ся на ро­ди­не. (22)Есть такое зна­ме­ни­тое из­ре­че­ние: «Тер­пе­ние кра­си­во». (23)Её тер­пе­ние было кра­си­во.

 

(24)И всё же, когда она за­бо­ле­ла и ока­за­лась в доме для пре­ста­ре­лых... вдруг от­ка­за­лась при­ни­мать ле­кар­ства и через месяц умер­ла. (25)Как Го­голь. (26)Но это я так думаю. (27)Мы же ни­ко­гда не узна­ем, по­че­му про­изо­шло то, что про­изо­шло в конце...

 

(28)Но оста­лись уче­ни­ки  — много уче­ни­ков. (29)И все пом­нят её уроки, её мысли, её доб­ро­ту и ши­ро­ту её взгля­дов. (30)И та же Ма­ри­на Го­лу­биц­кая меч­та­ет когда-ни­будь  — там  — снова встре­тить­ся с Еле­ной Ни­ко­ла­ев­ной и по­си­деть с нею на ска­мей­ке, как бы­ва­ло, чтоб на­го­во­рить­ся всласть...

(По Н. Гор­ла­но­вой*)

 

*Нина Вик­то­ров­на Гор­ла­но­ва (род. в 1947)  — рос­сий­ская пи­са­тель­ни­ца, пуб­ли­ку­ет­ся с 1980 года.

Ис­точ­ник: тре­ни­ро­воч­ный ва­ри­ант

Из пред­ло­же­ния 6 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

26.  
i

(1)В по­след­ние не­сколь­ко лет к обыч­ным стра­хам ро­ди­те­лей при­ба­вил­ся ещё один. (2)Всё чаще под­рост­ки пу­га­ют нас при­стра­сти­ем к вир­ту­аль­но­му об­ще­нию. (3)Вот при­ме­ры жалоб.

 

«(4)Детей не от­та­щишь от ком­пью­те­ра. (5)Сидят сут­ка­ми. (6)Какие-то аськи, аген­ты, чаты, фо­ру­мы...»

 

«(7)Я не по­ни­маю, какое может быть от этого удо­воль­ствие. (8)Но сын сидит у мо­ни­то­ра, смеётся чему-то, а то и ку­ла­ком по столу бьёт. (9)Мне ка­жет­ся, он схо­дит с ума  — раз­го­ва­ри­ва­ет сам с собой».

 

«(10)Рань­ше играл в ви­део­иг­ры, это от­ни­ма­ло много вре­ме­ни, уроки за­бро­сил, а те­перь во­об­ще из рук вон  — будто его нет дома. (11)Це­лы­ми днями в Сети, го­во­рит, у них там ту­сов­ка...»

 

(12)При­мер­но так на­чи­на­ет­ся раз­го­вор обес­по­ко­ен­ных ро­ди­те­лей с пе­да­го­га­ми и пси­хо­ло­га­ми. (13)Потом вы­яс­ня­ют­ся де­та­ли: вме­сте с увле­че­ни­ем ком­пью­тер­ны­ми раз­го­во­ра­ми стала па­дать успе­ва­е­мость, ребёнок всё время про­во­дит дома, сидит и смот­рит в экран. (14)Уроки под­ро­сток не де­ла­ет, по дому не по­мо­га­ет, на улицу не ходит, спор­том не за­ни­ма­ет­ся.

 

(15)Вме­сто раз­го­во­ров по те­ле­фо­ну и про­гу­лок до­позд­на всё чаще дети об­ща­ют­ся друг с дру­гом через Ин­тер­нет. (16)Во­об­ще-то и рань­ше мы по­доб­ные жа­ло­бы слы­ша­ли, толь­ко зло ис­хо­ди­ло тогда не от ком­пью­те­ра, а от те­ле­фо­на или те­ле­ви­зо­ра. (17)Те­пе­реш­ние «ком­пью­тер­ные» дети  — по­том­ки своих «те­ле­ви­зи­он­ных» ро­ди­те­лей.

 

(18)Как ре­ша­лась эта про­бле­ма, когда се­го­дняш­ние ро­ди­те­ли были под­рост­ка­ми? (19)Ско­рее всего, они из неё про­сто вы­рос­ли... (20)Мне могут воз­ра­зить, что не все же про­си­жи­ва­ли бес­ко­неч­ные часы у те­ле­экра­на; кто-то уже в юно­сти чётко знал, чем будет за­ни­мать­ся в жизни. (21)Мно­гие рано стали от­вет­ствен­ны­ми, по­то­му что у кого-то были млад­шие бра­тья и сест­ры, на кого-то по­дей­ство­вал при­мер от­вет­ствен­ных взрос­лых, а кто-то  — не­из­вест­но как и по­че­му. (22)И хотя ро­ди­те­ли всерьёз опа­са­лись за их бу­ду­щее, они стали впол­не са­мо­сто­я­тель­ны­ми лю­дь­ми, с раз­ны­ми про­фес­си­я­ми и судь­ба­ми, у мно­гих семьи...

 

(23)К чему я всё это го­во­рю? (24)К тому, что вот те­ле­ви­де­ние ока­за­лось не опас­ным само по себе. (25)Как ни обид­но кому-то со­зна­вать соб­ствен­ную «от­ста­лость», придётся сми­рить­ся с тем, что Ин­тер­нет стал ча­стью нашей жизни и уже ни­ку­да не де­нет­ся. (26)Уме­ние ори­ен­ти­ро­вать­ся в нём и ис­поль­зо­вать его воз­мож­но­сти ста­но­вит­ся усло­ви­ем успеш­ной жизни во мно­гих смыс­лах. (27)Из не­огра­ни­чен­но­го ис­точ­ни­ка ин­фор­ма­ции он пре­вра­тил­ся также в тор­го­вую сеть, спо­соб об­ще­ния, сред­ство об­ра­зо­ва­ния... (28)То ли ещё будет.

 

(29)Нам стоит по­учить­ся у детей. (30)Мне тоже в своё время при­ш­лось прой­ти через пе­ри­од раз­дра­же­ния и не­до­воль­ства. (31)А сей­час с по­мо­щью сына стала не­пло­хо ори­ен­ти­ро­вать­ся в вир­ту­аль­ном про­стран­стве. (32)Бы­ва­ет, тоже «не от­та­щишь»...

 

(33)Вре­мя­пре­про­вож­де­ние в он-лайне впол­не до­пу­сти­мо для под­рост­ков. (34)Ско­рее всего, это не­вред­ное увле­че­ние лежит в пре­де­лах воз­раст­ной нормы. (35)Хотя в от­дель­ных слу­ча­ях не­об­хо­ди­мо про­ве­сти ана­лиз си­ту­а­ции.

(36)Если вир­ту­аль­ное об­ще­ние стало все­по­гло­ща­ю­щей стра­стью, под­ро­сток за­мкнул­ся или стал агрес­си­вен, обед­нел его сло­вар­ный запас или есть дру­гие вол­ну­ю­щие вас симп­то­мы, нель­зя от­кла­ды­вать визит к спе­ци­а­ли­сту. (37)Толь­ко важно учесть: борь­бу надо будет вести не с ком­пью­те­ром, а с при­чи­на­ми, по­ро­див­ши­ми за­ви­си­мость.

(По А. Ива­но­вой*)

*

Алек­сандра Ге­ор­ги­ев­на Ива­но­ва  — се­мей­ный пси­хо­лог.

Из пред­ло­же­ний 28-30 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы.

27.  
i

(1)Поз­воль­те на­пом­нить из­вест­ное из­ре­че­ние: «Где наша муд­рость, по­те­рян­ная в зна­ни­ях? Где наше зна­ние, по­те­рян­ное в ин­фор­ма­ции?»

 

(2)Выс­шее, чего может до­стичь че­ло­век,  — это муд­рость. (3)Ей бы по­ла­га­лось стать школь­ным пред­ме­том, муд­ро­сти надо учить. (4)Точ­нее, к муд­ро­сти на­доб­но при­учать  — как к осто­рож­но­сти суж­де­ний, воз­дер­жа­нию от не­до­ста­точ­но обос­но­ван­ных утвер­жде­ний, уме­нию при­ни­мать во вни­ма­ние мно­же­ство фак­то­ров, опи­ра­ясь на то, что рож­де­но раз­но­об­ра­зи­ем ис­то­ри­че­ско­го опыта. (5)Это боль­ше, чем зна­ния. (6)Это ещё и ин­ту­и­ция, и от­вра­ще­ние к са­мо­об­ма­ну. (7)Муд­рый че­ло­век ни­ко­гда не са­мо­на­де­ян: он не счи­та­ет ко­неч­ны­ми по­лу­чен­ные им ре­зуль­та­ты раз­ду­мий, он до­пус­ка­ет их оши­боч­ность, со­по­став­ляя их с прямо про­ти­во­по­лож­ны­ми утвер­жде­ни­я­ми и на­хо­дя про­бе­лы в том, что ка­за­лось бес­спор­ным.

(8)Муд­рость нуж­да­ет­ся в зна­ни­ях, но не сво­дит­ся к ним.

 

(9)Кто-то может знать, до­пу­стим, все раз­но­вид­но­сти ба­бо­чек и ни­че­го не смыс­лить в про­бле­мах эко­ло­гии. (10)Даже не ин­те­ре­со­вать­ся ими. (11)В таком слу­чае че­ло­век упус­ка­ет из вида связь от­дель­но взя­той ба­боч­ки с устрой­ством мира.

 

(12)3нания от­ве­ча­ют на во­прос «По­че­му?», а ин­фор­ма­ция  — толь­ко на во­про­сы «Что? Где? Когда? Как?». (13)3нание со­сто­ит из «по­ни­ма­ний» и яв­ля­ет­ся до­сто­я­ни­ем науки. (14)3нание нуж­да­ет­ся в ин­фор­ма­ции, но не сво­дит­ся к ней  — оно выше, по­сколь­ку знает, как про­ве­рять до­сто­вер­ность ин­фор­ма­ции.

 

(15)3нание в ев­ро­пей­ской, а те­перь и в об­ще­ми­ро­вой на­уч­ной тра­ди­ции все­гда про­ти­во­сто­я­ло мне­нию. (16)Мне­ние  — это всего лишь не­ко­то­рое от­но­ше­ние к чему-либо, а зна­ние  — это, по­вто­рю, по­ни­ма­ние за­ко­но­мер­но­сти. (17)Важно не столь­ко от­ста­и­вать не­пре­мен­но своё мне­ние, сколь­ко ду­мать о том, чтобы оно было до­ка­за­но, хотя бы стре­ми­лось стать зна­ни­ем. (18)Стрем­ле­ние вся­че­ски по­ощ­рять без­осно­ва­тель­ные мне­ния как са­мо­цель очень опас­но для рас­ту­ще­го че­ло­ве­ка. (19)Не­до­ста­точ­но мыс­лить са­мо­сто­я­тель­но  — надо ещё мыс­лить пра­виль­но.

 

(20)Вкусу к сво­бо­де, к полёту мысли надо долго учить­ся. (21)Вспом­ни­те: мысли у Бу­ра­ти­но были ко­ро­тень­кие-ко­ро­тень­кие. (22)А со­всем мо­ло­дой Пуш­кин в по­сла­нии другу на­пи­сал такие слова: «Учусь удер­жи­вать вни­ма­нье дол­гих дум...»

 

(23)Ока­зы­ва­ет­ся, своя мысль тре­бу­ет дол­го­го и му­чи­тель­но­го спора с собой, внут­рен­не­го жёстко­го тре­бо­ва­ния про­ве­рок и пе­ре­про­ве­рок, вы­стра­и­ва­ния длин­ных це­по­чек рас­суж­де­ний. (24)Их надо все удер­жать в круге сво­е­го на­пряжённого вни­ма­ния  — это серьёзная ра­бо­та. (25)Вот что зна­чит «удер­жи­вать вни­ма­нье дол­гих дум».

 

(26)И для не­ко­то­рых людей это  — удо­воль­ствие. (27)Со­крат, как пе­ре­даёт ле­ген­да, од­на­ж­ды так увлёкся раз­мыш­ле­ни­ем, что про­сто­ял не­по­движ­но на одном месте почти сутки, не за­ме­чая ни­че­го во­круг.

 

(28)Людей, оче­вид­но, можно раз­де­лить на две ка­те­го­рии: спо­соб­ных «удер­жи­вать вни­ма­ние дол­гих дум» и тех, кто пред­по­чи­та­ет ко­рот­кие, про­стень­кие мысли, что не ме­ша­ет их са­мо­до­воль­ству и са­мо­влюблённо­сти. (29)Когда по­ощ­ря­ют не­обос­но­ван­ные мне­ния, то под­дер­жи­ва­ют в че­ло­ве­ке вот эту са­мо­влюблённость и склон­ность к са­мо­об­ма­ну.

 

(30)По­то­му се­год­ня так важно уйти от одоб­ре­ния, от по­ощ­ре­ния ко­ро­тень­ких, как у Бу­ра­ти­но, мыс­лей и учить­ся у Пуш­ки­на с его пред­по­чте­ньем «дол­гих дум».

(По Б. Бим-Баду*)

 

*Борис Ми­хай­ло­вич Бим-Бад (род. в 1941 г.)  — ака­де­мик РАО.

Из пред­ло­же­ния 28 вы­пи­ши­те си­но­ним (один) к слову «эго­изм».

28.  
i

(1)С вы­хо­дом в серии «Жизнь за­ме­ча­тель­ных людей» книги Марка Гей­зе­ра о Мар­ша­ке пред­став­ле­ние о зна­ме­ни­том поэте у мас­со­во­го чи­та­те­ля долж­но из­ме­нить­ся. (2)Да и не толь­ко у мас­со­во­го. (3)Даже такой ма­сти­тый кри­тик, как Бе­не­дикт Сар­нов, счи­тал, что «са­мо­быт­ным ху­дож­ни­ком, тем Мар­ша­ком, каким мы его знаем, он стал толь­ко в со­вет­ское время».

 

(4)Но вот те­перь Марк Гей­зер по­дроб­но рас­ска­зы­ва­ет о при­хо­де поэта в ли­те­ра­ту­ру, и мы узнаём, что на­чи­нал Мар­шак со сти­хов, ко­то­рые вы­зва­ли вос­тор­жен­ные от­зы­вы Ста­со­ва, сразу же взяв­ше­го юного поэта под опеку, а также Горь­ко­го, Ша­ля­пи­на и дру­гих вы­да­ю­щих­ся ма­сте­ров. (5)Ах­ма­то­ва, на­при­мер, позд­нее при­зна­ва­лась Са­му­и­лу Яко­вле­ви­чу, что без его «Книги Руфи», вы­шед­шей ещё в 1909 году, не было бы её «Ло­то­вой жены» и не­ко­то­рых дру­гих сти­хов...

 

(6)В жизни Мар­ша­ка слу­ча­лось такое, что ему угро­жа­ла ре­аль­ная опас­ность. (7)Вот хотя бы ис­то­рия с раз­гро­мом мар­ша­ков­ской ре­дак­ции Де­т­из­да­та, когда были аре­сто­ва­ны мно­гие её со­труд­ни­ки и ав­то­ры. (8)Годы спу­стя в деле од­но­го из ре­прес­си­ро­ван­ных тогда де­т­из­да­тов­цев нашли ордер на арест са­мо­го Са­му­и­ла Яко­вле­ви­ча. (9)Спас­ло его то, что он во­вре­мя уехал из Ле­нин­гра­да...

 

(10)От­ку­да же взял­ся дет­ский клас­сик Мар­шак, вос­хи­щав­ший таких боль­ших и очень раз­ных пи­са­те­лей, как М. Горь­кий, В. Ма­я­ков­ский, М. Цве­та­е­ва, К. Чу­ков­ский? (11)Все­мир­но из­вест­ный пе­ре­вод­чик, вы­иг­ры­вав­ший твор­че­ские «дуэли» у самых вы­да­ю­щих­ся ма­сте­ров? (12)3аме­ча­тель­ный пе­да­гог, вос­пи­та­тель юных, да и не юных по­этов?

 

(13)Глав­ное, на­вер­ное, было в его любви  — к людям, к ли­те­ра­ту­ре и пре­жде всего к детям. (14)А зна­ме­ни­тые мар­ша­ков­ские бе­се­ды с чем-то за­ин­те­ре­со­вав­ши­ми его лю­дь­ми (чаще всего с ли­те­ра­то­ра­ми)  — вос­тор­жен­ны­ми от­кли­ка­ми на них полны вос­по­ми­на­ния о Са­му­и­ле Яко­вле­ви­че?..

 

(15)Одну из самых силь­ных стра­ниц в твор­че­ской био­гра­фии Мар­ша­ка при­от­крыл Борис По­ле­вой, в ту пору  — глав­ный ре­дак­тор жур­на­ла «Юность». (16)Он уже слы­шал, что Мар­шак еле жив, что врачи бо­рют­ся даже не за дни, а за часы его жизни... (17)И вдруг зво­нок у него в ре­дак­ции: «С вами хочет го­во­рить Са­му­ил Яко­вле­вич». (18)По­ле­вой не по­ве­рил. (19)Решил, что его разыг­ры­ва­ют.

 

«(20)И тут я слышу то,  — вспо­ми­на­ет он,  — что сразу убеж­да­ет меня, что я го­во­рю с на­сто­я­щим Мар­ша­ком, с по­этом, на­хо­дя­щим­ся при смер­ти:

 

— (21)Го­луб­чик мой, вы, на­вер­ное, слы­ша­ли, я ослеп. (22)Ни­че­го не вижу. (23)Но гран­ки мне про­чли. (24)По­верь­те, там есть серьёзные огре­хи. (25)Нет-нет, не ваши, а мои огре­хи... (26)Гран­ки перед вами? (27)Най­ди­те стра­нич­ку такую-то, (28)Нашли? (29)Возь­ми­те ка­ран­да­шик, я вам про­дик­тую по­прав­ку. (30)Мне ста­но­вит­ся страш­но.

 

—(31)Са­му­ил Яко­вле­вич, я к вам заеду. (32)Жур­нал по­тер­пит.

 

—(33)Нет, нет, нет, это мы с вами можем по­тер­петь, а жур­нал тер­петь не может. (34)У нас мил­ли­он чи­та­те­лей, им надо во­вре­мя до­став­лять жур­нал.(35)3апи­сы­вай­те.  — (36)Это зву­чит уже как при­каз».

(37)По­ле­вой решил, что худ­шее для Мар­ша­ка уже по­за­ди. (38)Не может же че­ло­век на смерт­ном одре дер­жать кор­рек­ту­ру!

 

(39)Но Мар­шак  — мог. (40)И уже через день после этого раз­го­во­ра По­ле­вой услы­шал, что Са­му­и­ла Яко­вле­ви­ча нет в живых...

 

(По С. Си­во­ко­ню*)

*Сер­гей Ива­но­вич Си­во­конь (род. в 1933 г.)  — рус­ский ли­те­ра­тур­ный кри­тик и ли­те­ра­ту­ро­вед.

Из пред­ло­же­ния 38 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

29.  
i

(1)Ле­жать на траве. (2)Опу­стить­ся, опро­ки­нуть­ся на­вз­ничь, рас­ки­нуть руки...

(3)Нет дру­го­го спо­со­ба так же плот­но уто­нуть и рас­тво­рить­ся в синем небе, чем когда ле­жишь на траве. (4)Уле­та­ешь и то­нешь сразу, в тот самый миг, как толь­ко опро­ки­нешь­ся и от­кро­ешь глаза. (5)Так тонет свин­цо­вая гирь­ка, если её по­ло­жить на по­верх­ность моря. (6)Так тонет на­пряжённый воз­душ­ный шарик (ну, ска­жем, ме­тео­ро­ло­ги­че­ский зонд), вы­пу­щен­ный из рук. (7)Но разве есть у них та же стре­ми­тель­ность, та же лег­кость, та же ско­рость, что у че­ло­ве­че­ско­го взгля­да, когда он тонет в бес­пре­дель­ной си­не­ве лет­не­го неба?! (8)Для этого надо лечь на траву и от­крыть глаза.

 

(9)Ещё ми­ну­ту тому назад я шёл по ко­со­го­ру и был при­ча­стен раз­ным зем­ным пред­ме­там. (10)Я, ко­неч­но, в том числе видел и небо, как можно ви­деть его из до­маш­не­го окна, из окна элек­трич­ки, сквозь вет­ро­вое стек­ло ав­то­мо­би­ля, над кры­ша­ми мос­ков­ских домов, в лесу, в про­све­тах между де­ре­вья­ми и когда про­сто идёшь по лу­го­вой тропе, по краю овра­га, по ко­со­го­ру. (11)Но это ещё не зна­чит  — ви­деть небо. (12)Тут вме­сте с небом ви­дишь и ещё что-ни­будь зем­ное, бли­жай­шее, какую-ни­будь по­дроб­ность. (13)Каж­дая зем­ная по­дроб­ность остав­ля­ет на себе ча­сти­цу тво­е­го вни­ма­ния, тво­е­го со­зна­ния, твоей души. (14)Вот тропа оги­ба­ет боль­шой валун. (15)Вот птица вспорх­ну­ла из мож­же­ве­ло­во­го куста. (16)Вот цве­ток сги­ба­ет­ся под тя­же­стью тру­же­ни­ка-шмеля.

 

(17)Ты идёшь, а окрест­ный мир снаб­жа­ет тебя ин­фор­ма­ци­ей. (18)Это не­на­вяз­чи­вая ин­фор­ма­ция. (19)Она не по­хо­жа на ра­дио­приёмник, ко­то­рый ты не волен вы­клю­чить. (20)Или на га­зе­ту, ко­то­рую утром ты не мо­жешь не про­бе­жать гла­за­ми. (21)Или на те­ле­ви­зор, от ко­то­ро­го ты не от­ры­ва­ешь­ся в силу охва­тив­шей тебя под вли­я­ни­ем всё той же ин­фор­ма­ции апа­тии. (22)Или на вы­вес­ки, ре­кла­мы и ло­зун­ги, ко­то­ры­ми ис­пещ­ре­ны го­род­ские улицы.

 

(23)Это иная, очень так­тич­ная, я бы даже ска­зал  — лас­ко­вая ин­фор­ма­ция. (24)От неё не уча­ща­ет­ся серд­це­би­е­ние, не ис­то­ща­ют­ся нервы, не гро­зит бес­сон­ни­ца. (25)Но всё же вни­ма­ние твоё рас­се­и­ва­ет­ся лу­ча­ми от одной точки ко мно­гим точ­кам. (26)Один лучик  — к ро­маш­ке (не по­га­дать ли  — и тут да­ле­ко уво­дя­щая це­поч­ка ас­со­ци­а­ций), вто­рой лучик  — к берёзе («чета бе­ле­ю­щих берез»), тре­тий лучик  — к лес­ной опуш­ке («когда в лист­ве сырой и ржа­вой ря­би­ны за­але­ет гроздь»), четвёртый  — к ле­тя­щей птице («Серд­це  — ле­тя­щая птица, в серд­це  — ще­мя­щая лень»). (27)И пошла лу­чить­ся, дро­бить­ся душа, не ску­дея, не ис­то­ща­ясь от та­ко­го дроб­ле­ния, но всё же и не со­сре­до­то­чи­ва­ясь от мно­гих точек к одной, как это бы­ва­ет в ми­ну­ты твор­че­ства, в ми­ну­ты, ве­ро­ят­но, мо­лит­вы, да ещё вот когда оста­нешь­ся один на один с без­дон­ным небом. (28)Но для этого надо опро­ки­нуть­ся в лет­нюю траву и рас­ки­нуть руки.

 

(29)...И так ле­жать на траве. (30)Но по­че­му имен­но на траве? (31)Что же, если не нра­вит­ся, ло­жи­тесь на пыль­ную до­ро­гу, на кир­пи­чи, на об­рез­ки же­ле­за, на кучу ми­не­раль­но­го удоб­ре­ния, на суч­ко­вые доски. (32)Можно, ко­неч­но, рас­сте­лить на земле плащ.

 

(33)Но я бы со­ве­то­вал  — на траве. (34)Эти ми­ну­ты сде­ла­ют­ся, может быть, луч­ши­ми, па­мят­ны­ми ми­ну­та­ми вашей жизни.

(По В.Со­ло­ухи­ну*)

 

*Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Со­ло­ухин (1924-1997)  — поэт, про­за­ик, пуб­ли­цист.

Вы­пи­ши­те слово, ко­то­рое в тек­сте упо­треб­ле­но в пря­мом зна­че­нии.

 

тонет (пред­ло­же­ние 7)

про­бе­жать (пред­ло­же­ние 20)

от­крыть (пред­ло­же­ние 8)

гро­зит (пред­ло­же­ние 24)

30.  
i

(1)Жи­тей­ские, бы­то­вые на­блю­де­ния по­ка­зы­ва­ют, а на­уч­ная пси­хо­ло­гия под­твер­жда­ет, что наи­бо­лее опас­ные, агрес­сив­ные, раз­ру­ши­тель­ные люди  — люди «ком­плек­су­ю­щие». (2)Сла­ба­ки. (3)Имен­но они, по­сто­ян­но нуж­да­ясь в ком­пен­са­ции своей не­до­ста­точ­но­сти, пле­тут ин­три­ги, стро­ят козни, ис­под­тиш­ка на­но­сят удары.

 

(4)Боль­шая сила, на­про­тив, ве­ли­ко­душ­на. (5)Я знал сверх­си­ла­ча, ко­то­рый за всю свою дол­гую бо­га­тыр­скую жизнь ни­ко­го не тро­нул паль­цем, ни­ко­му не желая зла. (6)Ду­шев­ная сила и бла­го­род­ство идут рука об руку, и это объ­яс­ня­ет, по­че­му в наше время бла­го­род­ство стало снова вос­тре­бо­ван­ным, це­ни­мым и на­столь­ко ши­ро­ко прак­ти­ку­е­мым, что под­час пре­вра­ща­ет­ся чуть ли не в мас­со­вую про­фес­сию.

 

(7)В ар­ми­ях спа­се­ния умный риск и ис­тин­ное бла­го­род­ство не­раз­де­ли­мы. (8)Ре­мес­ло спа­се­ния есте­ствен­ным об­ра­зом филь­тру­ет людей по их ду­шев­ным ка­че­ствам. (9)В ре­зуль­та­те долго в спа­са­те­лях за­дер­жи­ва­ют­ся толь­ко силь­ные люди, спо­соб­ные за­щи­тить сла­бо­го, по­пав­ше­го в беду. (10)Так, же­ла­ю­щим по­пасть на ра­бо­ту в отряд «Цен­тро­спас» не­до­ста­точ­но иметь за пле­ча­ми без­уко­риз­нен­ное во­ен­ное или спор­тив­ное про­шлое и вла­деть не­об­хо­ди­мым на­бо­ром спе­ци­аль­но­стей. (11)«Добро» мед­ко­мис­сии ещё не яв­ля­ет­ся за­ло­гом успе­ха. (12)Почти ты­ся­ча пра­виль­но вы­бран­ных от­ве­тов пси­хо­ло­ги­че­ско­го те­сти­ро­ва­ния тоже не га­ран­ти­ру­ет кан­ди­да­ту места в штате элит­но­го под­раз­де­ле­ния. (13)Но­вич­ку не­об­хо­ди­мо до­ка­зать бу­ду­щим кол­ле­гам в про­цес­се ста­жи­ров­ки, что на него в любой си­ту­а­ции можно по­ло­жить­ся, что он про­яв­ля­ет доб­ро­ту и тер­пи­мость, не­об­хо­ди­мые в их еже­днев­ных мис­си­ях.

 

(14)Чтобы справ­лять­ся со сво­и­ми обя­зан­но­стя­ми, че­ло­век дол­жен об­ла­дать бла­го­род­ной душой, пол­ной луч­ших ка­честв. (15)Но по­че­му, даже об­ла­дая доб­ро­де­тель­ны­ми ка­че­ства­ми, че­ло­век со­вер­ша­ет без­нрав­ствен­ные по­ступ­ки? (16)На по­доб­ный во­прос Кон­фу­ций от­ве­тил: «Все люди близ­ки друг другу по своей при­ро­де, а рас­хо­дят­ся между собой в ходе вос­пи­та­ния. (17)Че­ло­век может утра­чи­вать бла­го­род­ные ка­че­ства под вли­я­ни­ем дур­но­го об­ще­ния. (18)По­это­му, чтобы все члены об­ще­ства вы­пол­ня­ли свои граж­дан­ские обя­зан­но­сти и че­ло­ве­че­ские нормы, не­об­хо­ди­мо вос­пи­ты­вать че­ло­ве­ка в духе доб­ро­де­те­ли».

 

(19)Вос­пи­та­ние куль­ту­ры, из­бав­ле­ние от дур­ных манер и на­клон­но­стей на­це­ле­но про­тив над­мен­но­сти, вы­со­ко­ме­рия, свое­во­лия, злобы, за­ви­сти, чув­ства соб­ствен­ной не­пол­но­цен­но­сти, не­дис­ци­пли­ни­ро­ван­но­сти, из­лиш­ней по­до­зри­тель­но­сти, ве­ро­лом­ства, ли­це­ме­рия, дву­ли­чия, ко­вар­ства, под­ло­сти и ко­ры­сти. (20)Толь­ко из­ба­вив­шись от дур­ных манер и на­клон­но­стей, очи­стив соб­ствен­ную душу, из­гнав из нее всё пло­хое, можно рас­счи­ты­вать на быст­рый про­гресс и до­сти­же­ние со­вер­шен­ства в ма­стер­стве. (21)Ни­ко­му из людей недалёких, ко­ры­сто­лю­би­вых, же­сто­ких, хит­рых и скрыт­ных в силу ду­шев­ной ущерб­но­сти ни­ко­гда ещё не уда­ва­лось до­бить­ся сколь-ни­будь зна­чи­тель­ных успе­хов, а если и уда­ва­лось, то тор­же­ство их дли­лось не­дол­го. (22)В конце кон­цов всё кон­ча­лось пла­чев­но как для них самих, так и для окру­жа­ю­щих.

 

(23)Бла­го­род­ный че­ло­век по­гиб­нет в окру­же­нии кон­ку­рен­ции и злобы? (24)Нет! (25)Имен­но он и по­бе­дит. (26)По­сколь­ку бла­го­род­ство зи­ждет­ся на силе духа. (27)Чтобы по­беж­дать в жизни, по­беж­дать кра­си­во и дол­го­веч­но, проч­но, ос­но­ва­тель­но, на­доб­но иметь вы­со­кую душу. (28)Хо­ро­ший ха­рак­тер.

 

(29)Самое надёжное в нашем мире  — это бла­го­род­ство духа. (30)Не по рож­де­нию, не по крови, а по уму и чести.

(По Б. Бим-Баду*)

*Борис Ми­хай­ло­вич Бим-Бад (род. в 1941 г.)  — ака­де­мик РАО.

Из пред­ло­же­ний 1—3 вы­пи­ши­те про­сто­реч­ное слово.

31.  
i

(1)Все со­бра­лись. (2)Сна­ча­ла речь дер­жал пред­се­да­тель здеш­не­го кол­хо­за, на чьей земле был со­оружён этот па­мят­ник. (3)Го­во­рил он безо вся­ких бу­ма­жек, любил цифру и умел её по­дать, а по­то­му слу­ша­ли его все­гда с оживлённым вни­ма­ни­ем.

 

(4)А я всё смот­рел на це­мент­ный конус, ещё раз пе­ре­чи­ты­вая фа­ми­лии. (5)Пра­вед­ни­ков Г. А., ря­до­вой. (6)Проску­рин С. М., ря­до­вой. (7)Пыжов А. С., лей­те­нант. (8)Рогачёв М. В., мл. сер­жант. (9)Ро­ди­о­нов Н. И., ря­до­вой...

 

(10)Как и все осталь­ные здесь, я тоже не знал ни­ко­го из этого спис­ка, но имена не­от­вра­ти­мо при­тя­ги­ва­ли к себе.

 

—(11)Итоги под­во­дить нам ещё рано,  — про­дол­жал вы­сту­па­ю­щий,  — но то,что мы сде­ла­ли, это уже ве­со­мо. (12)Это дело чести...

 

(13)Ро­ма­нов Ф. С., мл. сер­жант,  — про себя читал я. (14)Са­ля­мов М., ря­до­вой, Сань­ко А. Д., ря­до­вой...

 

(15)Вчи­ты­ва­ясь в эти фа­ми­лии, я как-то и не за­ме­тил, когда пред­се­да­те­ля сме­ни­ла бой­кая дев­чон­ка. (16)Слу­шал эту чи­стень­кую рас­то­роп­ную дев­чон­ку, а пе­ре­до мной вста­ли в па­мя­ти кар­ти­ны, ви­ден­ные там, на войне...

 

(17)...Зимой мы сме­ни­ли пе­хот­ную часть на плац­дар­ме. (18)По­ре­дев­шую, из­мо­тан­ную шкваль­ным огнём, её не­за­мет­но от­ве­ли об­рат­но за реку. (19)Од­на­ж­ды я, ко­ман­до­вав­ший тогда ротой, уви­дел в би­нокль перед за­ня­ты­ми по­зи­ци­я­ми оди­но­ко ле­жа­ще­го мо­ло­до­го уби­то­го бойца. (20)Кто же был этот сол­дат? (21)У него ведь тоже были фа­ми­лия, имя, от­че­ство...

 

(22)И я по­ду­мал: как по-раз­но­му может сло­жить­ся судь­ба сол­да­та. (23)Даже если он пал смер­тью храб­рых. (24)Это благо, если его по­до­бра­ли с поля боя, если опо­зна­ли при этом и если рот­ный, со­став­ляя спис­ки по­терь, вто­ро­пях не пе­ре­пу­тал, не про­пу­стил его фа­ми­лии. (25)Это благо, если до­не­се­ние по­па­ло в вы­ше­сто­я­щий штаб и если тот штаб не окру­жи­ли потом, не со­жгли, не раз­бом­би­ли с воз­ду­ха вме­сте с пи­сар­ски­ми сун­ду­ка­ми и сей­фа­ми. (26)Если... (27)Да мало ли этих "если" на пути сол­дат­ско­го имени к такой вот таб­лич­ке на брат­ском обе­лис­ке!

 

(28)В это время бой­кая дев­чон­ка про­из­нес­ла по­след­нюю фразу осо­бен­но звон­ко и, до­воль­ная, что нигде ни разу не за­пну­лась, пылая счаст­ли­вым лицом, на но­соч­ках пе­ре­бе­жа­ла от обе­лис­ка к сто­яв­шим в строю ре­бя­тиш­кам.

 

(29)А потом, когда при­гла­си­ли же­ла­ю­щих вы­сту­пить, вышла жен­щи­на, в зим­ней су­кон­ной шали, с за­вет­рен­ны­ми ру­ка­ми. (30)Сразу по­блед­не­ла, как толь­ко ока­за­лась у па­мят­ни­ка, и лишь потом вы­крик­ну­ла:

 

—(31)Я вам так скажу: моих по­лег­ло двое. (32)На самом деле...все они мои...все, кто погиб...

(По Е. Но­со­ву*)

 

*Ев­ге­ний Ива­но­вич Носов (1925-2002)  — рус­ский пи­са­тель, про­за­ик, автор по­ве­стей и рас­ска­зов. Участ­ник Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны.

Из пред­ло­же­ния 12 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

32.  
i

(1)Се­год­ня я впер­вые осо­зна­ла: рас­ста­вать­ся будет груст­но. (2)Про­сто груст­но, без вся­ких ме­та­фор и не­нуж­ных срав­не­ний. (3)Один­на­дца­тый класс как пе­соч­ные часы. (4)Свер­ху  — школа, снизу  — ты. (5)И ты берёшь те­перь от школы всё, что она даёт, и не ждёшь, когда за­кон­чит­ся урок, когда можно будет за­крыть за собой дверь клас­са, про­не­стись во весь дух по ко­ри­до­ру, сбе­жать вниз по лест­ни­це, за­пры­гать, как куз­не­чик: «Домой, домой!» (6)Не хо­чет­ся те­перь!

 

(7)В один­на­дца­том клас­се учить­ся ве­се­ло. (8)Шутим чаще, смеёмся гром­че, ссо­рим­ся реже. (9)Во­об­ще не ссо­рим­ся! (10)На уро­ках не до учёбы, по­то­му что нра­вит­ся огля­ды­вать взрос­ле­ю­щих од­но­класс­ни­ков, взды­хать: «Какие...» (11)Вспо­ми­нать, кто в кого был влюб­лен, кто кому нра­вил­ся. (12)Кто смеш­ли­вый, кто обид­чи­вый, кто чу­да­ко­ват, кто все­гда по­мо­жет, а кто и от­ло­жит.

 

(13)В один­на­дца­том клас­се легко всех лю­бить, и все ка­жут­ся са­мы­ми луч­ши­ми. (14)Кто раз­дра­жал, не­за­мет­но ста­но­вит­ся луч­шим дру­гом. (15)Того, кого счи­та­ла глу­пым, счи­та­ешь те­перь про­сто очень про­стым. (16)И хо­ро­шим. (17)И не об­зы­ва­ешь ни­ко­го, даже про школь­ные «кли­ку­хи» ста­ра­ешь­ся за­быть: ко всем по имени. (18)Ува­жи­тель­но и как друг.

 

(19)В по­след­нее время на уро­ках ли­те­ра­ту­ры мне ка­жет­ся, будто между нами, од­но­класс­ни­ка­ми, бьют­ся окна, сры­ва­ют­ся шторы, ста­но­вит­ся всё по­нят­но...

(20)Мы от­ры­ва­ем­ся от ху­до­же­ствен­но­го про­из­ве­де­ния, от рас­ска­зов Бу­ни­на и Куп­ри­на, пру­жи­ним ли­те­ра­тур­ны­ми строч­ка­ми, под­пры­ги­ва­ем и уле­та­ем за го­ри­зон­ты школь­ной про­грам­мы, туда, где на­чи­на­ет­ся жизнь... (21)Углуб­ля­ем­ся в тему любви, ко­то­рая тро­га­ет боль­ше всего, за­став­ля­ет спо­рить, гром­ко и страст­но рас­суж­дать...

 

(22)В лю­бовь все верят оди­на­ко­во. (23)И не­спра­вед­ли­во вы­де­лять кого-то: юно­шей, де­ву­шек... (24)Нет более или менее ро­ман­тич­ных или сен­ти­мен­таль­ных. (25)Уди­ви­тель­но, но юноши даже чаще более за­ин­те­ре­со­ва­ны в об­суж­де­нии любви, лич­ных вза­и­мо­от­но­ше­ний.

 

(26)И ока­зы­ва­ют­ся более ак­тив­ны­ми, под­ни­ма­ют руку, чтобы от­ве­тить, кто из ге­ро­ев по­ве­сти или рас­ска­за ви­но­ват в раз­лу­ке, кто оши­бал­ся, как он сам по­сту­пил бы в такой си­ту­а­ции. (27)И мы те­перь с боль­шим рве­ни­ем де­ла­ем ли­те­ра­ту­ру, спе­шим на­чать за­ни­мать­ся сразу, лишь про­зве­нит зво­нок. (28)И нашей учи­тель­ни­це тоже ин­те­рес­но, она на­блю­да­ет за нами, за­га­доч­но мол­чит, улы­ба­ет­ся, под­ки­ды­ва­ет новые во­про­сы, темы для об­суж­де­ния. (29)И у книг из школь­ной про­грам­мы вдруг рож­да­ет­ся не­ожи­дан­ное про­дол­же­ние. (30)И я с удив­ле­ни­ем по­ни­маю: мы не дети, мы не школь­ни­ки, мы уже взрос­лые... (31)Те, про кого пи­шут­ся и пи­шут­ся книги...

(По Н. Ми­хай­ло­вой*)

 

*На­та­лья Ми­хай­ло­ва  — пе­да­гог, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ний 5-7 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

33.  
i

(1)Когда я вошёл в новую пу­стую квар­ти­ру, един­ствен­ный, кто встре­тил меня, был ста­рый за­сне­жен­ный то­поль за окном, он остал­ся от де­ре­вен­ской усадь­бы, ко­то­рая была на этом месте, и те­перь, за­гля­ды­вая во вто­рой этаж, будто ска­зал мне: «Здрав­ствуй»,  — и от белых пре­крас­ных вет­вей его в ком­на­ту лился свет, чи­стый, не­по­роч­ный, не­под­куп­ный. (2)Потом при­ш­ла весна, и од­на­ж­ды утром, после тёплого ноч­но­го дождя, в окно за­гля­ну­ло что-то зелёное, дым­ча­тое, не­опре­делённое.

 

(3)Каж­дую весну по­вто­ря­ет­ся одно и то же, и каж­дый раз это как чудо, чудо об­нов­ле­ния, и к нему нель­зя при­вык­нуть. (4)Я долго стоял и смот­рел и не мог на­гля­деть­ся. (5)Те­перь за окном будто по­се­лил­ся кто-то живой, шумел и вдруг за­мол­кал, а во время ветра ти­хонь­ко и крот­ко по­сту­ки­вал в окно.

 

(6)Он жил всеми сво­и­ми ли­стья­ми, ты­ся­ча­ми тысяч ли­стьев, под­став­ляя их солн­цу, луне, ветру, дождю. (7)Он ра­до­вал­ся жизни вовсю, каж­дую ми­ну­ту, каж­дую се­кун­ду сво­е­го бытия. (8)А я, раз­ду­мы­вая над своей жиз­нью, хотел бы на­учить­ся у него этой по­сто­ян­ной ра­до­сти на воле под небом.

 

(9)На его ветви при­ле­та­ли птицы, они сви­сте­ли, пели свои ко­рот­кие го­род­ские пе­сен­ки, может, то­поль им рас­ска­зы­вал обо мне, и они за­гля­ды­ва­ли в окно и ух­мы­ля­лись.

 

(10)Какое это было дол­гое чу­дес­ное лето в тот пер­вый год жизни в новой ком­на­те, с живым то­по­лем у са­мо­го окна, какие были бес­ко­неч­ные за­ка­ты, и свет­лые ночи, и лег­кие сны! (11)Лишь ино­гда мне вдруг сни­лось, что я по­че­му-то по­те­рял новую ком­на­ту и снова живу в ста­рой, тёмной и чад­ной, с голой элек­три­че­ской лам­поч­кой на длин­ном шнуре. (12)Но я про­сы­пал­ся, и то­поль гля­дел в ком­на­ту с чи­сты­ми, све­жи­ми сте­на­ми, и пред­рас­свет­ный зелёный шум сли­вал­ся с ощу­ще­ни­ем счаст­ли­во­го про­буж­де­ния. (13)Потом при­ш­ла осень, ли­стья по­жел­те­ли, и в ком­на­те стало тихо, груст­но.

 

(14)На­ча­лись осен­ние ливни и бури, по ночам то­поль скри­пел, сто­нал, бился вет­вя­ми о стену, слов­но про­сил за­щи­ты от не­по­го­ды. (15)По­сте­пен­но об­ле­та­ли ли­стья с его вет­вей, сна­ча­ла с верх­них, потом с ниж­них. (16)Ли­стья стру­и­лись ру­чья­ми, усти­лая бал­кон, и не­ко­то­рые при­ли­па­ли к стек­лам и с ужа­сом гля­де­ли в ком­на­ту, чего-то ожи­дая.

 

(17)И вот уже на то­по­ле не оста­лось ни од­но­го ли­сточ­ка, он стоял голый, чёрный, слов­но об­го­ре­лый, и на фоне си­не­го неба видна была каж­дая чёрная ве­точ­ка, каж­дая жи­лоч­ка, было тор­же­ствен­но тихо и пе­чаль­но в при­ро­де, не­гре­ю­щее солн­це све­ти­ло по-лет­не­му. (18)И, как все­гда, вспо­ми­на­лось дет­ство и ду­ма­лось: кто ты? (19)В чём смысл жизни? (20)Потом ещё раз была весна, и всё было сна­ча­ла, и жизнь ка­за­лась бес­ко­неч­ной.

 

(21)Но од­на­ж­ды утром я услы­шал под окном звук, будто то­поль мой виз­жал. (22)Я бро­сил­ся к окну. (23)Внизу сто­я­ли скре­пе­ры и до­рож­ные катки, ко­то­рые про­би­ва­ли новую улицу, и ра­бо­чий элек­три­че­ской пилой валил сто­яв­ший по­сре­ди до­ро­ги то­поль.

 

(24)И вот свер­ху я уви­дел, как дрожь про­шла по всему его зелёному телу, он за­ша­тал­ся, мгно­ве­ние по­ду­мал и рух­нул на новую улицу, пе­ре­крыв её во всю ши­ри­ну шу­мя­щей зелёной об­валь­ной лист­вой.

 

(25)И от­кры­лась мне крас­но­кир­пич­ная, скуч­ная, голая стена дома на той сто­ро­не улицы, и с тех пор я вижу толь­ко её и ку­со­чек неба.

 

(26)Часто вспо­ми­на­ет­ся мне мой то­поль. (27)И всё ка­жет­ся, что он не исчез с земли, а где-то растёт в лесу, на по­ля­не, шумит всеми ли­стья­ми.

(По Б. Ям­поль­ско­му*)

 

*Борис Са­мой­ло­вич Ям­поль­ский (1912-1972), рус­ский пи­са­тель.

Из пред­ло­же­ний 14-16 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

 

34.  
i

(1)Мно­гие счи­та­ют по­ня­тие чести уста­ре­лым, не­со­вре­мен­ным, в том смыс­ле, что оно нынче не при­ме­ни­мо — не те усло­вия. (2)Для одних это свя­за­но с та­ки­ми дей­стви­я­ми, как дуэль: мол, чем иначе можно за­щи­тить свою честь от оскорб­ле­ний? (3)Дру­гие счи­та­ют: честь се­год­ня за­ме­не­на более вы­со­ким по­ня­ти­ем — прин­ци­пи­аль­ность. (4)Вме­сто че­ло­ве­ка чести — че­ло­век прин­ци­пов...

 

(5)Как может уста­реть чув­ство чести, чув­ство соб­ствен­но­го до­сто­ин­ства, су­гу­бо лич­ное нрав­ствен­ное чув­ство? (6)Как может уста­реть по­ня­тие чести, ко­то­рая даётся че­ло­ве­ку од­на­ж­ды, вме­сте с име­нем, и ко­то­рую нель­зя ни воз­ме­стить, ни ис­пра­вить, ко­то­рую можно толь­ко бе­речь?

 

(7)Мне вспо­ми­на­ет­ся слу­чай, свя­зан­ный с име­нем А.П Че­хо­ва. (8)В 1902 году цар­ское пра­ви­тель­ство ан­ну­ли­ро­ва­ло из­бра­ние Мак­си­ма Горь­ко­го в почётные ака­де­ми­ки. (9)В знак про­те­ста Ко­ро­лен­ко и Чехов от­ка­за­лись от зва­ния ака­де­ми­ков. (10)Для Че­хо­ва это был акт не толь­ко об­ще­ствен­ный, но и лич­ный. (11)Он писал в за­яв­ле­нии, что при из­бра­нии Горь­ко­го он по­ви­дал­ся с ним и пер­вый по­здра­вил его. (12)А те­перь, когда Ака­де­мия наук из­ве­сти­ла, что вы­бо­ры не­дей­стви­тель­ны, вы­хо­дит, что он, Чехов, как ака­де­мик, приз­наёт это. (13)«Я По­здрав­лял сер­деч­но, и я же при­знаю вы­бо­ры не­дей­стви­тель­ны­ми  — . такое про­ти­во­ре­чие не укла­ды­ва­ет­ся в моём со­зна­нии, при­ми­рить с ним свою со­весть я не мог,  — писал он в Ака­де­мию наук.  — И после дол­го­го раз­мыш­ле­ния я мог прий­ти толь­ко к од­но­му ре­ше­нию... о сло­же­нии с меня зва­ния почётного ака­де­ми­ка». (14)А ведь так сло­жи­лись об­сто­я­тель­ства, вроде не­за­ви­си­мые от Че­хо­ва, и он мог бы найти для себя оправ­да­ние.

 

(15)Убеж­де­ния, ко­неч­но, вещь не­об­хо­ди­мая. (16)Но есть такое более про­стое, кон­крет­ное по­ня­тие, как слово, дан­ное че­ло­ве­ком. (17)Оно не под­твер­жде­но ни­ка­ким до­ку­мен­том, справ­кой. (18)Про­сто слово. (19)До­пу­стим, де­ло­во­го че­ло­ве­ка, ко­то­рый обе­щал сде­лать ре­монт к та­ко­му-то числу, со­брать людей, при­вез­ти обо­ру­до­ва­ние, при­нять при­е­хав­ших из­да­ле­ка. (20)Да мало ли ещё что. (21)Ну, эка беда, не при­нял, не сде­лал, не привёз. (22)Сде­ла­ет через месяц, при­мет через два дня, и за это спа­си­бо. (23)Бы­ва­ет, что и в самом деле ни­че­го страш­но­го, ни­ка­кой ка­та­стро­фы, если ис­клю­чить одно об­сто­я­тель­ство — слово, дано было слово.

(По Д. Гра­ни­ну)

Среди пред­ло­же­ний 7-13 най­ди­те слово, име­ю­щее зна­че­ние объ­явить не­дей­стви­тель­ным, от­ме­нить . Вы­пи­ши­те его.

35.  
i

(1)По­че­му-то мно­гие со­вре­мен­ные эст­рад­ные «звёзды» с осо­бен­ным удо­воль­стви­ем го­во­рят о том, как плохо они учи­лись в школе. (2)Кому-то объ­яв­ля­ли вы­го­во­ры за ху­ли­ган­ство, кого-то остав­ля­ли на вто­рой год, кто-то до­во­дил пе­да­го­гов до об­мо­роч­но­го со­сто­я­ния сво­и­ми умо­по­мра­чи­тель­ны­ми причёсками... (3)Можно по-раз­но­му от­но­сить­ся к по­доб­ным от­кро­ве­ни­ям наших «звёзд»: одних эти рас­ска­зы об озор­ном дет­стве при­во­дят в уми­ле­ние, дру­гие на­чи­на­ют ворч­ли­во се­то­вать на то, что се­год­ня путь на сцену от­крыт толь­ко без­да­рям и не­веж­дам.

 

(4)Но боль­ше всего бес­по­ко­ит ре­ак­ция под­рост­ков. (5)У них воз­ни­ка­ет стой­кое убеж­де­ние, что наи­бо­лее ко­рот­кий путь к из­вест­но­сти про­ле­га­ет через дет­скую ком­на­ту ми­ли­ции. (6)Они-то всё при­ни­ма­ют за чи­стую мо­не­ту. (7)Они да­ле­ко не все­гда по­ни­ма­ют, что рас­ска­зы о «без­ба­шен­ном» дет­стве, когда бу­ду­щая «звез­да» по­ра­жа­ла всех окру­жа­ю­щих своим эк­зо­ти­че­ским свое­об­ра­зи­ем,  — это всего лишь сце­ни­че­ская ле­ген­да, что-то вроде кон­церт­но­го ко­стю­ма, ко­то­рый от­ли­ча­ет ар­ти­ста от обыч­но­го че­ло­ве­ка. (8)Под­ро­сток не про­сто вос­при­ни­ма­ет ин­фор­ма­цию, он её ак­тив­ным об­ра­зом пре­об­ра­зо­вы­ва­ет. (9)Эта ин­фор­ма­ция ста­но­вит­ся ос­но­вой для его жиз­нен­ной про­грам­мы, для вы­ра­бот­ки путей и спо­со­бов до­сти­же­ния цели. (10)Вот по­че­му че­ло­век, ко­то­рый что-то ве­ща­ет на мно­го­мил­ли­он­ную ауди­то­рию, дол­жен об­ла­дать вы­со­ким чув­ством от­вет­ствен­но­сти.

 

(11)На самом ли деле он вы­ра­жа­ет свои мысли или бес­со­зна­тель­но про­дол­жа­ет сце­ни­че­скую игру и го­во­рит то, чего от него ждут по­клон­ни­ки? (12)По­смот­ри­те: я «свой», такой же, как все. (13)От­сю­да и иро­нич­но-снис­хо­ди­тель­ное от­но­ше­ние к об­ра­зо­ван­но­сти, и ко­кет­ли­вое ёрни­ча­нье: «Уче­нье  — свет, а не­уче­нье  — при­ят­ный по­лу­мрак», и над­мен­ное са­мо­лю­бо­ва­ние. (14)Но вот пе­ре­да­ча за­кон­чи­лась. (15)Что оста­лось в душе тех, кто слу­шал ар­ти­ста? (16)Какие се­ме­на он по­се­ял в до­вер­чи­вых серд­цах? (17)Кого он сде­лал лучше? (18)Кого он на­пра­вил на путь твор­че­ско­го со­зи­да­ния? (19)Когда од­но­му из­вест­но­му ди-джею мо­ло­день­кая жур­на­лист­ка за­да­ла эти во­про­сы, он про­сто фырк­нул: да идите вы, я со­всем не для этого... (20)И в этом не­до­умен­ном воз­му­ще­нии «поп-звез­ды» про­яв­ля­ет­ся её граж­дан­ская не­зре­лость, её че­ло­ве­че­ская «не­до­об­ра­зо­ван­ность». (21)А че­ло­век, ко­то­рый ещё не по­стро­ил себя как лич­ность, не осо­знал своей мис­сии в об­ще­стве, ста­но­вит­ся по­кор­ным слу­гой толпы, её вку­сов и по­треб­но­стей. (22)Он, может быть, и умеет петь, но не знает, для чего поёт.

 

(23)Если ис­кус­ство не зовёт к свету, если оно, хи­хи­кая и лу­ка­во под­ми­ги­вая, тащит че­ло­ве­ка в «при­ят­ный по­лу­мрак», если оно ядо­ви­той кис­ло­той иро­нии уни­что­жа­ет не­зыб­ле­мые цен­но­сти, тогда воз­ни­ка­ет ре­зон­ный во­прос: а нужно ли такое «ис­кус­ство» об­ще­ству, до­стой­но ли оно того, чтобы стать ча­стью на­ци­о­наль­ной куль­ту­ры?

(По И. Гон­цо­ву*)

 

*Игорь Гон­цов  — со­вре­мен­ный пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ния 6 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

 

36.  
i

(1)Не­дав­но про­чи­тал в ин­тер­вью го­род­ско­го чи­нов­ни­ка: «Фи­лар­мо­ния «Пе­тер­бург-кон­церт» долж­на стать про­дю­сер­ским цен­тром, свое­об­раз­ной «фаб­ри­кой звёзд»... (2)Более не­удач­ное со­че­та­ние слов  — «фаб­ри­ка звёзд»  — труд­но себе пред­ста­вить в устах пред­се­да­те­ля Ко­ми­те­та по куль­ту­ре. (3)Ведь то, что по­ка­зы­ва­ет нам те­ле­ви­де­ние под этим на­зва­ни­ем,  — если и фаб­ри­ка, то не звёзд, а, ско­рее, за­штам­по­ван­ной ме­тео­рит­ной пыли, ко­то­рая в доли се­кунд ис­че­за­ет в жи­во­тво­ря­щей ат­мо­сфе­ре куль­ту­ры. (4)Бед­ная стра­на наша! (5)Кроме про­чих не­ис­чис­ли­мых не­ду­гов, она про­сто за­ра­же­на «звёздной бо­лез­нью». (6)А нам нужны ма­сте­ра!

 

(7)По­нят­но, что вос­пи­та­ние актёра, певца и му­зы­кан­та тре­бу­ет не толь­ко не­имо­вер­но­го труда, спо­соб­но­стей и тер­пе­ния, но и вре­ме­ни. (8)Не­да­ром даже очень сред­нее об­ра­зо­ва­ние тре­бу­ет не менее трёх лет обу­че­ния. (9)А за пол­го­да не­окреп­ших мо­ло­дых людей, даже по­да­ю­щих на­деж­ды, можно толь­ко вы­му­штро­вать, обу­чив не­мно­гим ак­тер­ским штам­пам, год­ным на по­тре­бу не­взыс­ка­тель­ной толпе.

 

(10)Если го­во­рить сло­ва­ми ве­ли­ко­го поэта, то мы «сеем ра­зум­ное, доб­рое, веч­ное». (11)И в школь­ном клас­се, и в пре­крас­ном зале на Фон­тан­ке я вижу, как в гла­зах стар­ше­класс­ни­ков по­яв­ля­ет­ся пыт­ли­вый блеск по­ни­ма­ния и со­пе­ре­жи­ва­ния, когда они слу­ша­ют До­сто­ев­ско­го, Че­хо­ва, Пуш­ки­на, Га­ли­ча, Окуд­жа­ву, как глу­бо­кие мысли и чув­ства, вы­ска­зан­ные на ска­зоч­но пре­крас­ном рус­ском языке, труд­но пе­ре­во­ди­мом на дру­гие языки, на­хо­дят свой путь к их ра­зу­му и серд­цу. (12)И их ре­пли­ки после кон­цер­та  — «клёво!»  — не мень­шая на­гра­да, чем гром­кие ап­ло­дис­мен­ты или на­пряжённая, со­зна­тель­ная ти­ши­на во время вы­ступ­ле­ний. (13)Надо толь­ко сде­лать так, чтобы этот «пти­чий» под­рост­ко­вый сленг пе­ре­пла­вил­ся в их со­зна­нии в пре­крас­ную рус­скую речь. (14)А что го­во­рить о ве­ли­кой клас­си­че­ской му­зы­ке, ко­то­рая без слов  — на­пря­мую  — ис­по­кон веку воз­дей­ство­ва­ла на чув­ства людей!

 

(15)Это адски труд­ное дело  — пы­тать­ся до­не­сти до зри­те­ля (осо­бен­но мо­ло­до­го  — ведь упу­стим же!) дра­го­цен­ные слова и му­зы­ку наших ве­ли­ких пред­ше­ствен­ни­ков, за тво­ре­ния ко­то­рых нас ува­жа­ют и любят во всем мире.

 

(16)А шоу-биз­нес в по­мо­щи го­су­дар­ства не нуж­да­ет­ся.

(По Л. Моз­го­во­му*)

 

*Лео­нид Пав­ло­вич Моз­го­вой (род. 1941 г.)  — за­слу­жен­ный ар­тист РФ.

Из пред­ло­же­ний 14-16 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм, име­ю­щий зна­че­ние «очень давно»

37.  
i

(1)Мы го­во­рим ино­гда о людях: «Огра­ни­чен­ный че­ло­век». (2)Но что может зна­чить это опре­де­ле­ние? (3)Каж­дый че­ло­век огра­ни­чен в своих зна­ни­ях или в своём пред­став­ле­нии о мире. (4)Огра­ни­че­но и че­ло­ве­че­ство в целом.

 

(5)Во­об­ра­зим гор­ня­ка, ко­то­рый в уголь­ном пла­сте раз­ра­бо­тал во­круг себя не­ко­то­рое про­стран­ство, окружённое тол­ща­ми не­про­ни­ца­е­мо­го чёрного камня. (6)Вот его огра­ни­чен­ность. (7)Каж­дый че­ло­век в не­зри­мом, но тем не менее не­про­гляд­ном пла­сте мира и жизни раз­ра­бо­тал во­круг себя не­ко­то­рое про­стран­ство зна­ний. (8)Он на­хо­дит­ся как бы в кап­су­ле, окружённой без­гра­нич­ным, за­га­доч­ным миром. (9)«Кап­су­лы» раз­ные по раз­ме­рам, по­то­му что один знает боль­ше, а дру­гой мень­ше. (10)Че­ло­век, про­чи­тав­ший сто книг, са­мо­на­де­ян­но го­во­рит о том, кто про­чи­тал два­дцать книг: «Огра­ни­чен­ный че­ло­век». (11)Но что он ска­жет тому, кто про­чи­тал ты­ся­чу? (12)И нет, я думаю, че­ло­ве­ка, ко­то­рый про­чи­тал бы все книги.

 

(13)Не­сколь­ко веков тому назад, когда ин­фор­ма­ци­он­ная сто­ро­на че­ло­ве­че­ских зна­ний была не столь об­шир­на, встре­ча­лись учёные мужи, «кап­су­ла» ко­то­рых при­бли­жа­лась к «кап­су­ле» всего че­ло­ве­че­ства и, может быть, даже сов­па­да­ла с ней: Ари­сто­тель, Ар­хи­мед, Лео­нар­до да Винчи... (14)Те­перь та­ко­го муд­ре­ца, ко­то­рый знал бы столь­ко же, сколь­ко знает че­ло­ве­че­ство как та­ко­вое, найти нель­зя. (15)Сле­до­ва­тель­но, про каж­до­го можно ска­зать, что он огра­ни­чен­ный че­ло­век. (16)Но очень важно раз­де­лять зна­ния и пред­став­ле­ния. (17)Чтобы по­яс­нить свою мысль, воз­вра­ща­юсь к на­ше­му гор­ня­ку в ка­мен­но­уголь­ном пла­сте.

 

(18)До­пу­стим услов­но и тео­ре­ти­че­ски, что не­ко­то­рые из гор­ня­ков ро­ди­лись там, под зем­лей, и ни разу не вы­ле­за­ли на­ру­жу. (19)Не чи­та­ли книг, не имеют ни­ка­кой ин­фор­ма­ции, ни­ка­ко­го пред­став­ле­ния о внеш­нем, за­пре­дель­ном (на­хо­дя­щем­ся за пре­де­ла­ми их забоя) мире. (20)Вот он вы­ра­бо­тал во­круг себя до­воль­но об­шир­ное про­стран­ство и оби­та­ет в нём, думая, что мир огра­ни­чен его за­бо­ем. (21)Под землёй же ра­бо­та­ет и дру­гой, менее опыт­ный гор­няк, у ко­то­ро­го вы­ра­бо­тан­ное про­стран­ство мень­ше. (22)То есть он более огра­ни­чен своим за­бо­ем, но зато имеет пред­став­ле­ние о внеш­нем, на­зем­ном мире: он ку­пал­ся в Чёрном море, летал на самолёте, рвал цветы... (23)Спра­ши­ва­ет­ся, кто же из них двоих более огра­ни­чен?

 

(24)То есть я хочу ска­зать, что можно встре­тить учёного че­ло­ве­ка с боль­ши­ми кон­крет­ны­ми зна­ни­я­ми и вско­ре убе­дить­ся, что он очень, в сущ­но­сти, огра­ни­чен­ный че­ло­век. (25)И можно встре­тить че­ло­ве­ка, не во­оружённого целым ар­се­на­лом точ­ных зна­ний, но с ши­ро­той и яс­но­стью пред­став­ле­ний о внеш­нем мире.

(По В. Со­ло­ухи­ну*)

 

*Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Со­ло­ухин (1924-1997)  — поэт, про­за­ик, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ний 9-11 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

38.  
i

(1)Для меня ясно одно: глав­ные участ­ни­ки ис­то­рии  — это Люди и Время. (2)Не за­бы­вать Время  — это зна­чит не за­бы­вать Людей, не за­бы­вать Людей  — это зна­чит не за­бы­вать Время.

 

(3)Ко­ли­че­ство ди­ви­зий, участ­во­вав­ших в том или ином сра­же­нии, со скру­пулёзной точ­но­стью под­счи­ты­ва­ют ис­то­ри­ки. (4)Од­на­ко они не смо­гут под­слу­шать раз­го­вор в окопе перед тан­ко­вой ата­кой, уви­деть стра­да­ние и слёзы в гла­зах во­сем­на­дца­ти­лет­ней де­вуш­ки-сан­ин­струк­то­ра, уми­ра­ю­щей в по­лу­тьме по­лу­раз­ру­шен­но­го блин­да­жа, во­круг ко­то­ро­го гудят про­рвав­ши­е­ся не­мец­кие танки, ощу­тить треск пулемётной оче­ре­ди, уби­ва­ю­щей жизнь.

 

(5)Нам было тогда по два­дцать лет. (6)Мы меч­та­ли вер­нуть­ся в тот сол­неч­ный до­во­ен­ный мир, где солн­це ка­за­лось нам празд­нич­ным солн­цем, вста­ю­щим над землёй изо дня в день по своей не­пре­лож­ной за­ко­но­мер­но­сти; трава была тра­вой, пред­на­зна­чен­ной для того, чтобы расти; фо­на­ри  — для того, чтобы осве­щать сухой ап­рель­ский тро­туар, ве­чер­нюю толпу гу­ля­ю­щих, в ко­то­рой идёшь и ты, во­сем­на­дца­ти­лет­ний, за­го­ре­лый, силь­ный. (7)Все ливни ве­се­ло про­хо­ди­ли над твоей го­ло­вой, и ты был озор­но рад блес­ку мол­ний и пу­шеч­ным рас­ка­там грома; все улыб­ки в том вре­ме­ни пред­на­зна­ча­лись тебе, все смер­ти и слёзы были чу­жи­ми... (8)Весь мир, про­зрач­но-лу­че­зар­ный, лежал у твоих ног ран­ним го­лу­бым ап­ре­лем, обо­гре­вая доб­ро­той, ра­до­стью, ожи­да­ни­ем любви. (9)Там, по­за­ди, не было оже­сточённой не­при­ми­ри­мо­сти, везде была раз­ли­та зе­ле­но­ва­то-свет­лая ак­ва­рель в воз­ду­хе; и не было жёстких чёрных кра­сок. (10)3а дол­гие че­ты­ре года войны, чув­ствуя близ сво­е­го плеча ог­нен­ное ды­ха­ние смер­ти, молча про­хо­дя мимо све­жих бу­гор­ков с над­пи­ся­ми хи­ми­че­ским ка­ран­да­шом на до­щеч­ках, мы не утра­ти­ли в себе преж­ний мир юно­сти, но мы по­взрос­ле­ли на два­дцать лет и, мни­лось, про­жи­ли их так по­дроб­но, так на­сы­щен­но, что этих лет хва­ти­ло бы на жизнь двум по­ко­ле­ни­ям.

 

(11)Мы узна­ли, что мир и про­чен, и зыбок. (12)Мы узна­ли, что солн­це может не взой­ти утром, по­то­му что его блеск, его тепло спо­соб­на уни­что­жить бомбёжка, когда го­ри­зонт тонет в чёрно-баг­ро­вой за­ве­се дыма. (13)Порой мы не­на­ви­де­ли солн­це  — оно обе­ща­ло лётную по­го­ду и, зна­чит, ко­ся­ки пи­ки­ру­ю­щих на тран­шеи «юн­кер­сов». (14)Мы узна­ли, что солн­це может лас­ко­во со­гре­вать не толь­ко летом, но и в же­сто­чай­шие ян­вар­ские мо­ро­зы, вме­сте с тем рав­но­душ­но и бес­по­щад­но об­на­жать своим све­том во всех де­та­лях не­дав­нюю кар­ти­ну боя, раз­во­ро­чен­ные пря­мы­ми по­па­да­ни­я­ми ору­дия, тела уби­тых, ко­то­рых ты ми­ну­ту назад на­зы­вал по имени. (15)Мы узна­ва­ли мир вме­сте с че­ло­ве­че­ским му­же­ством и стра­да­ни­я­ми.

 

(16)Время уже тро­ну­ло па­мять: по­туск­не­ли де­та­ли, по­лу­за­бы­ты лица по­гиб­ших, не так остро ощу­ти­мы в вос­по­ми­на­ни­ях за­па­хи раз­во­ро­чен­ных сна­ря­да­ми око­пов, ты не при­ги­ба­ешь­ся ин­стинк­тив­но на улице при отдалённом звуке от­бой­но­го мо­лот­ка, на­по­ми­на­ю­щем бой круп­но­ка­ли­бер­но­го пу­ле­ме­та. (17)При вспыш­ках празд­нич­ных ракет над кры­ша­ми домов не рвётся из горла не­воль­ный крик: «Ло­жись!» (18)Уже при­выч­но не вы­ис­ки­ва­ешь взгля­дом место на углу, возле ап­те­ки или уни­вер­ма­га (место для ог­не­вой по­зи­ции с ши­ро­ким сек­то­ром об­стре­ла), а слу­чай­но услы­шан­ный в су­мер­ках крик ре­бен­ка не вы­зы­ва­ет в па­мя­ти чёрные кон­ту­ры раз­би­тых де­ре­вень, печ­ную гарь ды­мя­щих­ся раз­ва­лин, обуг­лен­ные сады, плач в тем­но­те.

 

(19)Дол­го­ждан­ный мир (мы шли к нему че­ты­ре года) проч­но вошёл в со­зна­ние  — мир с блес­ком утрен­не­го солн­ца на мо­сто­вых, с ше­ле­стом пе­ре­пол­нен­ных по ве­че­рам трол­лей­бу­сов и уют­ной на рас­све­те вознёй го­лу­бей на кар­ни­зах.

(По Ю. Бон­да­ре­ву*)

 

*Юрий Ва­си­лье­вич Бон­да­рев (род. в 1924 г.)  — рус­ский пи­са­тель, про­за­ик, автор ро­ма­нов, по­ве­стей и рас­ска­зов. Участ­ник Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны.

Из пред­ло­же­ния 6 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

39.  
i

(1)Немцы были из­гна­ны из Умани, и на ули­цах го­ро­да вплот­ную, впри­тык, сто­я­ли бро­шен­ные ими в бег­стве ав­то­ма­ши­ны, бро­не­транс­портёры и танки. (2)В го­ро­де ещё пахло гарью, тем зве­ри­ным, душ­ным за­па­хом, какой остав­ля­ют после себя бе­гу­щие массы людей, и вонью гни­ю­щих про­дук­тов: в гру­зо­ви­ках сто­я­ли бочки с огур­ца­ми и ка­пу­стой.

 

(3)На одной из улиц сквозь раз­би­тое окно ниж­не­го этажа я уви­дел груды сва­лен­ных на полу книг. (4)Вид книг все­гда вол­ну­ет меня, и я зашёл в по­ме­ще­ние, в ко­то­ром сразу по стел­ла­жам опре­де­лил биб­лио­те­ку. (5)Ни­ко­го в по­ме­ще­нии, ка­за­лось, не было, толь­ко вгля­дев­шись, я уви­дел скорб­ные фи­гу­ры двух не­мо­ло­дых жен­щин, раз­би­рав­ших в со­сед­ней ком­на­те книги. (6)Часть книг уже сто­я­ла на пол­ках. (7)Я подошёл к жен­щи­нам, и мы по­зна­ко­ми­лись: одна ока­за­лась учи­тель­ни­цей рус­ско­го языка Зи­на­и­дой Ива­нов­ной Ва­лян­ской, дру­гая  — биб­лио­те­кар­шей рай­он­ной биб­лио­те­ки Юлией Алек­сан­дров­ной Па­на­се­вич, а книги, ле­жав­шие на полу, они пе­ре­тас­ка­ли из под­по­лья, где те пе­ре­жи­ли всю ок­ку­па­цию. (8)Я взял в руки одну из книг  — это был учеб­ник эко­но­ми­че­ской гео­гра­фии, но, пе­ре­ли­став не­сколь­ко стра­ниц, я с не­до­уме­ни­ем об­ра­тил­ся к ти­ту­лу книги: со­дер­жа­нию он никак не со­от­вет­ство­вал.

 

(9)Ра­бо­та нам пред­сто­ит не­ма­лая,  — ска­за­ла одна из жен­щин,  — дело в том, что по при­ка­зу гебит­ско­мис­са­ра Оппа мы долж­ны были уни­что­жить все книги по при­ла­га­е­мо­му спис­ку,  — и она до­ста­ла из ящика целую пачку лист­ков с тес­ны­ми стро­ка­ми ма­ши­но­пи­си: это был спи­сок под­ле­жав­ших уни­что­же­нию книг.  — (10)Мы пе­ре­кле­и­ва­ли со ста­рых учеб­ни­ков и раз­ных дру­гих книг за­глав­ные стра­ни­цы, и нам уда­лось спа­сти почти всё, что под­ле­жа­ло уни­что­же­нию,  — до­ба­ви­ла жен­щи­на с удо­вле­тво­ре­ни­ем,  — так что не удив­ляй­тесь, если том со­чи­не­ний Пуш­ки­на, на­при­мер, на­зы­ва­ет­ся ру­ко­вод­ством по вы­ши­ва­нию.

 

(11)Это было дей­стви­тель­но так: две му­же­ствен­ные жен­щи­ны спас­ли целую рай­он­ную биб­лио­те­ку, вкле­и­вая в под­ле­жав­шие уни­что­же­нию книги дру­гие на­зва­ния или вкла­ды­вая их в дру­гие пе­ре­плёты. (12)А те­перь они раз­би­ра­лись в своих бо­гат­ствах, вос­ста­нав­ли­ва­ли то, что по рас­по­ря­же­нию на­зна­чен­но­го ди­рек­то­ром биб­лио­те­ки Крам­ма они долж­ны были разо­рвать в клоч­ки.

 

(13)В Умани, в по­ме­ще­нии рай­он­ной биб­лио­те­ки, я убе­дил­ся в бес­смер­тии книги.

(По В. Г. Ли­ди­ну*)

 

*Вла­ди­мир Гер­ма­но­вич Лидин (1894-1979)  — рус­ский пи­са­тель. Во время Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны был во­ен­ным кор­ре­спон­ден­том «Из­ве­стий».

 

 

Из пред­ло­же­ния 1 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы

 

40.  
i

(1)О не­спра­вед­ли­во­сти го­во­рят и пишут с древ­них времён  — воз­мож­но, с тех пор, как че­ло­ве­че­ство во­об­ще на­учи­лось го­во­рить и пи­сать. (2)Что же такое не­спра­вед­ли­вость  — всё ещё не ясно.

 

(3)Очень не­про­сто прий­ти к со­гла­сию в этом во­про­се, по­сколь­ку в дан­ном слу­чае спор ведётся с до­ста­точ­ной долей за­ин­те­ре­со­ван­но­сти. (4)Каж­дый хочет, чтобы с ним обо­шлись «спра­вед­ли­во», и жа­лу­ет­ся на «не­спра­вед­ли­вость», од­на­ко пы­та­ет­ся так ис­тол­ко­вать си­ту­а­цию, чтобы сразу же стала оче­вид­ной не­спра­вед­ли­вость по от­но­ше­нию к нему. (5)И каж­дый об­ла­да­ет до­ста­точ­ным са­мо­мне­ни­ем, чтобы су­дить «спра­вед­ли­во» об от­но­ше­нии к дру­гим людям, и со­всем не за­ме­ча­ет, что дру­гие воз­му­ща­ют­ся его мни­мой «спра­вед­ли­во­стью». (6)Так про­бле­ма ис­ка­жа­ет­ся стра­стя­ми и оку­ты­ва­ет­ся пред­рас­суд­ка­ми. (7)Целые по­ко­ле­ния за­стре­ва­ют в этих пред­рас­суд­ках, и за­ме­ча­ешь порой, как само слово «спра­вед­ли­вость» вы­зы­ва­ет яз­ви­тель­ную улыб­ку.

 

(8)От преды­ду­щих по­ко­ле­ний че­ло­ве­че­ству до­ста­лось по на­след­ству убеж­де­ние, будто люди от рож­де­ния равны и вслед­ствие этого с ними надо об­хо­дить­ся оди­на­ко­во. (9)Од­на­ко сущ­ность спра­вед­ли­во­сти со­сто­ит как раз в не­оди­на­ко­вом об­хож­де­нии с не­оди­на­ко­вы­ми лю­дь­ми.

 

(10)Если бы люди были дей­стви­тель­но равны, жизнь была бы пре­дель­но про­стой и спра­вед­ли­вость было бы чрез­вы­чай­но легко найти. (11)Сто­и­ло бы толь­ко ска­зать: оди­на­ко­вым людям  — оди­на­ко­вую долю или всем всего по­ров­ну. (12)Тогда спра­вед­ли­вость можно было бы обос­но­вы­вать ариф­ме­ти­че­ски и со­зда­вать ме­ха­ни­че­ски; и все были бы до­воль­ны, по­то­му что люди стали бы не чем иным, как оди­на­ко­вы­ми ато­ма­ми, сво­е­го рода всюду ка­тя­щи­ми­ся ме­ха­ни­че­ски­ми ша­ри­ка­ми, ко­то­рые были бы по­хо­жи внеш­не и имели бы внут­рен­не оди­на­ко­вый ду­шев­ный склад. (13)Как на­ив­но, как про­сто, как мелко!

 

(14)На самом же деле люди не равны ни телом, ни душою, ни духом. (15)Они ро­дят­ся су­ще­ства­ми раз­лич­но­го пола, с раз­лич­ным здо­ро­вьем и силой, с со­вер­шен­но раз­лич­ны­ми пред­рас­по­ло­жен­но­стя­ми, да­ра­ми, ин­стинк­та­ми и же­ла­ни­я­ми, они при­над­ле­жат к раз­лич­но­му ду­хов­но­му уров­ню, и с ними (в силу спра­вед­ли­во­сти!) надо об­хо­дить­ся раз­лич­но. (16)В этом за­клю­ча­ет­ся ос­но­ва и глав­ная труд­ность спра­вед­ли­во­сти: людей  — бес­ко­неч­ное мно­же­ство; все они раз­лич­ны; как сде­лать, чтобы каж­дый по­лу­чил со­глас­но спра­вед­ли­во­сти? (17)Если люди не­оди­на­ко­вы, зна­чит, и об­хо­дить­ся с ними надо каж­дый раз со­глас­но их жи­во­му свое­об­ра­зию. (18)Иначе воз­ни­ка­ет не­спра­вед­ли­вость.

 

(19)Таким об­ра­зом, спра­вед­ли­вость озна­ча­ет имен­но не­ра­вен­ство: бе­речь ребёнка, по­мо­гать сла­бо­му, снис­хо­дить к устав­ше­му, уха­жи­вать за боль­ным; про­яв­лять боль­ше стро­го­сти к без­воль­но­му, боль­ше до­ве­рия чест­но­му, боль­ше осто­рож­но­сти к бол­ту­ну; герою ока­зы­вать по­че­сти.

 

(20)Спра­вед­ли­вость по­это­му  — ис­кус­ство не­ра­вен­ства, и она при­су­ща лишь бла­го­род­ным душам. (21)У неё обострённое чув­ство ре­аль­но­сти; про­ис­те­ка­ю­щая от доб­ро­го серд­ца и живой на­блю­да­тель­но­сти, она от­вер­га­ет ме­ха­ни­че­ский под­ход к людям. (22)Она хочет ин­ди­ви­ду­аль­но по­дой­ти к каж­до­му слу­чаю, рас­по­ла­гая че­ло­ве­ка к со­стра­да­нию. (23)Она ста­ра­ет­ся уло­вить в че­ло­ве­ке его сущ­ность и свое­об­ра­зие и со­от­вет­ствен­но этому об­хо­дить­ся с ним.

(По И. Ильи­ну*)

 

*Иван Алек­сан­дро­вич Ильин (1882-1954)  — из­вест­ный рус­ский фи­ло­соф, ли­те­ра­тур­ный кри­тик, пуб­ли­цист.

Ис­точ­ник тек­ста не опре­делён.

Из пред­ло­же­ний 16–17 вы­пи­ши­те си­но­ни­ми­че­скую пару.

41.  
i

(1)Ша­та­лов рас­то­пил печку, сам усел­ся на стул вер­хом и за­ку­рил. (2)Боль в ко­стях уси­ли­лась, мо­но­тон­ная, нуд­ная...

 

(3)Все не­при­ят­но­сти на­ча­лись тогда же, когда он за­ра­бо­тал этот тре­кля­тый рев­мо­кар­дит. (4)Уди­ви­тель­но глупо бы­ва­ет ино­гда: ма­лень­кий, ря­до­вой слу­чай ста­но­вит­ся во­до­раз­де­лом целой судь­бы.

 

(5)Ша­та­лов  — в те вре­ме­на стар­ший лей­те­нант, штур­ман гид­ро­гра­фи­че­ско­го судна  — за­пу­стил отчётную до­ку­мен­та­цию и не­де­лю не вы­ле­зал из каюты, за­ни­ма­ясь жур­на­ла­ми бо­е­вой под­го­тов­ки, ак­та­ми на спи­са­ние шки­пер­ско­го и штур­ман­ско­го иму­ще­ства, кон­спек­та­ми за­ня­тий с лич­ным со­ста­вом. (6)От бес­ко­неч­ных «раз­де­лов», «под­раз­де­лов», «па­ра­гра­фов» и «при­ме­ча­ний» уже ря­би­ло в гла­зах и по­че­му-то че­са­лось за ши­во­ро­том. (7)Сроки сдачи до­ку­мен­та­ции на­дви­га­лись не­умо­ли­мо, ко­ман­дир ко­раб­ля при встре­че хму­рил брови, а конца ра­бо­те всё не было видно.

 

(8)И вдруг при­каз вы­хо­дить в море: где-то на ост­ров­ке ис­пор­тил­ся ав­то­ма­ти­че­ский маяк, и надо было сме­нить го­рел­ку. (9)Осен­няя Бал­ти­ка штор­ми­ла, но штур­ман ли­ко­вал. (10)Он был молод. (11)Он коз­лом пры­гал от ком­па­са к карте, от ра­дио­пе­лен­га­то­ра к эхо­ло­ту: ведь никто те­перь не мог за­гнать его в каюту и за­ста­вить пи­сать акты ин­вен­тар­ной ко­мис­сии  — он вёл ко­рабль через штор­мо­вое море!

 

(12)Ост­ро­вок был за­мкнут в коль­цо при­боя, но штур­ман вы­звал­ся идти туда на вель­бо­те. (13)Он уве­рил ко­ман­ди­ра в том, что уже не­од­но­крат­но вы­са­жи­вал­ся здесь, что знает про­хо­ды в при­бреж­ных кам­нях. (14)Он ни­ко­гда даже близ­ко здесь не был и не ведал ни­ка­ких про­хо­дов. (15)3ато он хо­ро­шо по­ни­мал, что срок сдачи до­ку­мен­та­ции будет продлён, если удаст­ся на­ла­дить маяк, не до­жи­да­ясь ослаб­ле­ния штор­мо­во­го ветра.

(16)Нет, это не была со­всем уж от­ча­ян­ная аван­тю­ра. (17)Ша­та­лов был хо­ро­шим мо­ря­ком и рум­пель вель­бо­та чув­ство­вал не толь­ко ла­до­нью, но и всем своим су­ще­ством. (18)Про­сто судь­ба из­ме­ни­ла... (19)Он по­те­рял ори­ен­ти­ров­ку среди волн, бу­ру­нов, завес из брызг...

 

(20)На­все­гда за­пом­ни­лись скольз­кий блеск на миг об­на­жив­ше­го­ся камня под самым бор­том вель­бо­та, удар, треск ло­ма­ю­щих­ся вёсел, пе­ре­ко­шен­ные рты на мат­рос­ских лицах и рык ветра... (21)Толь­ко чудом никто не погиб. (22)Из­ра­нен­ные, про­стыв­шие, они боль­ше суток про­ве­ли на ост­ров­ке, пока не затих шторм.

 

(23)Хотя Ша­та­лов ма­яч­но­го огня и не зажёг, но от до­ку­мен­та­ции из­ба­вил­ся: уго­дил на пол­го­да в гос­пи­таль. (24)3а не­оправ­дан­ное ли­ха­че­ство ему не при­сво­и­ли оче­ред­ное зва­ние, а когда на­ча­лось новое со­кра­ще­ние во­оружённых сил, де­мо­би­ли­зо­ва­ли одним из пер­вых.

(По В. Ко­нец­ко­му*)

 

*Вик­тор Вик­то­ро­вич Ко­нец­кий (1929-2002)  — ка­пи­тан даль­не­го пла­ва­ния, про­за­ик, сце­на­рист. В своих про­из­ве­де­ни­ях от­ра­зил жизнь мо­ря­ков-по­ляр­ни­ков.

Из пред­ло­же­ния 4 вы­пи­ши­те кон­текст­ные си­но­ни­мы.

42.  
i

(1)Он нёс меня на себе во­семь ки­ло­мет­ров. (2)Во­семь тысяч мет­ров по рас­калённой земле. (3)Я до сих пор помню его го­ря­чую спину, пот, ко­то­рый, будто кис­ло­та, разъ­едал кожу на руках. (4)И белую даль, слов­но на­крах­ма­лен­ная боль­нич­ная про­сты­ня... (5)Я всё это помню, помню в де­та­лях, в по­дроб­но­стях, в крас­ках. (6)Но всё равно ни­че­го не могу по­нять. (7)И се­год­ня, спу­стя много лет, когда я вспо­ми­наю тот слу­чай, моя муд­рость, по­те­ряв рав­но­ве­сие, бес­по­мощ­но вяз­нет в гу­стой тря­си­не не­до­уме­ния : мне ка­жет­ся не­по­сти­жи­мой и стран­ной вся наша жизнь, осо­бен­но если пы­та­ешь­ся её по­нять.

 

(8)Нам тогда было по три­на­дцать  — мне и моему за­ка­дыч­но­му другу Серёжке Леон­тье­ву. (9)Мы пошли ры­ба­чить за три­де­вять зе­мель на ста­рый, об­ме­лев­ший пруд. (10)Мне вдруг при­спи­чи­ло осве­жить­ся, и я полез в воду, но не успел сде­лать и шагу, как вскрик­нул от острой боли в ноге. (11)Ко мне бро­сил­ся Серёжка, он вы­во­лок меня на берег. (12)Я с ужа­сом уви­дел, что из пятки тор­чит оско­лок бу­ты­лоч­но­го гор­лыш­ка, а на траву кап­лет гу­стая кровь. (13)Во­семь ки­ло­мет­ров Серёжка нёс меня на себе.

 

— (14)Серёнь, брось меня!  — шеп­тал я су­хи­ми гу­ба­ми.

— (15)Нет!  — хри­пел друг. (16)Это было как в кино: друг вы­но­сит с поля боя ра­не­но­го друга. (17)Сви­стят пули, рвут­ся сна­ря­ды, а ему хоть бы хны. (18)Он готов по­жерт­во­вать своей жиз­нью, от­дать своё серд­це, свою душу, готов от­дать всё на свете... (19)У меня от сла­бо­сти кру­жи­лась го­ло­ва, и вдруг, сам не знаю зачем,

я ска­зал Серёжке:

— (20)Серёнь, если я умру, то пе­ре­дай от меня при­вет Галь­ке Кор­шу­но­вой! (21)Скажи ей, что я её любил.

 

(22)Серёжка, сду­вая с лица капли пота, рвал свою фут­бол­ку на лос­ку­ты и от уста­ло­сти, ка­жет­ся, уже не со­об­ра­жал, что я го­во­рю. (23)Он до­та­щил меня до боль­ни­цы, потом, тя­же­ло дыша, сидел на ку­шет­ке и смот­рел, как врач об­ра­ба­ты­ва­ет мою рану.

 

(24)А на сле­ду­ю­щий день, когда я, хро­мая, вышел во двор, все уже знали, что перед смер­тью я про­сил пе­ре­дать при­вет Галь­ке Кор­шу­но­вой. (25)И я сде­лал­ся по­сме­ши­щем всей школы. (26)Моё по­яв­ле­ние те­перь у всех вы­зы­ва­ло кон­вуль­сии глум­ли­во­го хи­хи­ка­нья, и я, от при­ро­ды жиз­не­ра­дост­ный маль­чиш­ка, стал за­мкну­тым и за­стен­чи­вым до бо­лез­нен­но­сти.

 

(27)3ачем он рас­ска­зал им про мой при­вет? (28)Может быть, он про­сто из­ло­жил все по­дроб­но­сти того слу­чая, не пред­по­ла­гая, что моя прось­ба всех так рас­сме­шит? (29)А может быть, ему хо­те­лось, чтобы его ге­рой­ство вы­гля­де­ло более вну­ши­тель­ным на фоне моего тще­душ­но­го актёрства? (30)Не знаю!

 

(31)Он нёс меня во­семь ки­ло­мет­ров по за­ли­той сол­неч­ным зноем до­ро­ге. (32)Но я до сих пор не знаю, спас он меня или пре­дал.

 

(33)Шрам на ноге почти пол­но­стью за­руб­це­вал­ся, а вот серд­це моё до сих пор кро­во­то­чит. (34)И когда мне го­во­рят: «Вам такой-то пе­ре­дал при­вет», я це­пе­нею от ужаса и по моей спине про­бе­га­ют му­раш­ки.

(По М. Ху­дя­ко­ву*)

 

*Ми­ха­ил Ге­ор­ги­е­вич Ху­дя­ков (1894-1936)  — ис­то­рик, ар­хео­лог, фольк­ло­рист, автор ряда эт­но­гра­фи­че­ских и ар­хео­ло­ги­че­ских очер­ков по ис­то­рии тюрк­ских и финно-угор­ских на­ро­дов.

Из пред­ло­же­ния 9 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм

43.  
i

(1)Нет со­мне­ния  — че­ло­ве­че­ство найдёт пути, ве­ду­щие к об­нов­ле­нию, углуб­ле­нию и окры­ле­нию своей куль­ту­ры. (2)Но для этого оно долж­но на­учить­ся бла­го­дар­но­сти, чтобы стро­ить на ней свою ду­хов­ную жизнь.

 

(3)Со­вре­мен­ное че­ло­ве­че­ство не ценит того, что ему даётся; не видит сво­е­го есте­ствен­но­го и ду­хов­но­го бо­гат­ства; не из­вле­ка­ет из сво­е­го внут­рен­не­го мира того, что в нём за­ло­же­но. (4)Оно ценит не внут­рен­нюю силу духа, а внеш­нюю власть  — тех­ни­че­скую и го­су­дар­ствен­ную. (5)Оно хочет не тво­рить, со­зда­вать и со­вер­шен­ство­вать, а вла­деть. (6)Рас­по­ря­жать­ся и на­сла­ждать­ся. (7)И по­это­му ему все­гда мало и всего мало: оно вечно счи­та­ет свои «убыт­ки» и роп­щет. (8)Оно одер­жи­мо жад­но­стью и за­ви­стью и о бла­го­дар­но­сти не знает ни­че­го.

 

(9)И вот каж­дый из нас дол­жен пре­жде всего на­учить­ся бла­го­дар­но­сти.

 

(10)Стоит нам толь­ко рас­крыть наше ду­хов­ное око и при­смот­реть­ся к жизни  — и мы уви­дим, что каж­дое мгно­ве­ние как бы ис­пы­ты­ва­ет нас, со­зре­ли ли мы для бла­го­дар­но­сти и умеем ли мы бла­го­да­рить. (11)И тот, кто вы­дер­жи­ва­ет это ис­пы­та­ние, ока­зы­ва­ет­ся че­ло­ве­ком бу­ду­ще­го: он при­зван тво­рить новый мир и его куль­ту­ру, он уже носит их в себе. (12)Он твор­че­ский че­ло­век; а тот, кто не вы­дер­жи­ва­ет этого ис­пы­та­ния, одер­жим ду­хов­ной сле­по­тою и за­ви­стью, он носит в себе раз­ло­же­ние гиб­ну­щей куль­ту­ры, он че­ло­век от­жи­ва­ю­ще­го про­шло­го. (13)Вот кри­те­рий ду­хов­но­сти, вот закон и мера, о ко­то­рых мало кто ду­ма­ет, но по ко­то­рым не­об­хо­ди­мо раз­ли­чать людей.

 

(14)Что такое бла­го­дар­ность? (15)Это ответ жи­во­го, лю­бя­ще­го серд­ца на ока­зан­ное ему бла­го­де­я­ние. (16)Оно от­ве­ча­ет лю­бо­вью на лю­бовь, ра­до­стью на доб­ро­ту, из­лу­че­ни­ем на свет и тепло, вер­ным слу­же­ни­ем на да­ро­ван­ную бла­го­дать. (17)Бла­го­дар­ность не нуж­да­ет­ся в сло­вес­ных изъ­яв­ле­ни­ях, и ино­гда бы­ва­ет лучше, чтобы че­ло­век пе­ре­жи­вал и про­яв­лял её бес­сло­вес­но. (18)Бла­го­дар­ность не есть и про­стое при­зна­ние чу­жо­го бла­го­де­я­ния, ибо озлоб­лен­ное серд­це со­про­вож­да­ет такое при­зна­ние чув­ством обиды, уни­же­ния или даже жаж­дою мести. (19)Нет, на­сто­я­щая бла­го­дар­ность есть ра­дость и лю­бовь и в даль­ней­шем  — по­треб­ность от­ве­тить доб­ром на добро. (20)Эта ра­дость вспы­хи­ва­ет сама, сво­бод­но и ведёт за собою лю­бовь  — сво­бод­ную, ис­крен­нюю. (21)Дар есть зов, взы­ва­ю­щий к доб­ро­му от­ве­ту. (22)Дар есть луч, тре­бу­ю­щий от­вет­но­го из­лу­че­ния. (23)Он об­ра­ща­ет­ся сразу и к серд­цу, и к воле. (24)Воля при­ни­ма­ет ре­ше­ния; она же­ла­ет от­ве­тить и на­чи­на­ет дей­ство­вать; и это дей­ствие об­нов­ля­ет жизнь лю­бо­вью и доб­ро­тою.

 

(25)Так бла­го­дар­ность очи­ща­ет душу от за­ви­сти и не­на­ви­сти. (26)И бу­ду­щее че­ло­ве­че­ства при­над­ле­жит имен­но бла­го­дар­ным серд­цам.

(По И. Ильи­ну*)

 

*Иван Алек­сан­дро­вич Ильин (1882-1954)  — из­вест­ный рус­ский фи­ло­соф, ли­те­ра­тур­ный

кри­тик, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ния 4 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы

44.  
i

(1)Од­на­ж­ды зимой с те­ле­ви­зи­он­ных экра­нов Омска про­зву­ча­ло об­ра­ще­ние вра­чей к зри­те­лям: по­стра­дав­ше­му че­ло­ве­ку сроч­но тре­бо­ва­лась до­нор­ская кровь.

 

(2)Люди си­де­ли в тёплых уют­ных квар­ти­рах, никто не знал о делах друг друга, никто не со­би­рал­ся, да и не мог кон­тро­ли­ро­вать че­ло­ве­че­ские по­ступ­ки. (3)Любой че­ло­век мог потом ска­зать: я не смот­рел те­ле­ви­зор, я об­ра­ще­ния не слы­шал. (4)Но кон­тролёр всё же у боль­шин­ства был. (5)Выс­ший нрав­ствен­ный кон­тролёр  — со­весть. (6)Но ведь и толь­ко! (7)Да, и толь­ко. (8)Но это «толь­ко», эта един­ствен­ная из­би­ра­тель­ность и ока­зы­ва­лась глав­ной в по­сле­ду­ю­щие ми­ну­ты, когда че­ло­век на­чи­нал дей­ство­вать. (9)На трам­ва­ях, на ав­то­бу­сах, на такси люди до­би­ра­лись до боль­ни­цы. (10)Де­жур­ные мед­сест­ры вы­хо­ди­ли их встре­чать. (11)3а 30 минут в боль­ни­цу при­е­ха­ло 320 че­ло­век. (12)По­стра­дав­ший был спасён.

 

(13)Я за­хо­тел встре­тить­ся хотя бы с не­ко­то­ры­ми из этих людей. (14)Я за­хо­дил в их дома, раз­го­ва­ри­вал, вы­яс­няя мо­ти­вы по­ступ­ка, му­чи­тель­но подыс­ки­вал слова и ощу­щал, как не хва­та­ет этих слов не толь­ко мне, но и самим до­но­рам... (15)Я до сих пор чув­ствую не­лов­кость тех бесед, вы­яс­не­ний. (16)Глав­ное ведь было в ином. (17)Глав­ное за­клю­ча­лось и за­клю­ча­ет­ся в том, что люди эти дей­ство­ва­ли ис­хо­дя из своих при­выч­ных пред­став­ле­ний о нрав­ствен­ном долге. (18)У них не было дру­гих мо­ти­вов. (19)Нрав­ствен­ный долг  — их глав­ный мотив. (20)По­сту­пок этих людей  — не яркая вспыш­ка, а норма по­ве­де­ния, и вы­пы­ты­вать мотив дей­ствия, на­прав­лен­но­го на по­мощь че­ло­ве­ку, по­пав­ше­му в беду, было во­ис­ти­ну не­ле­по.

 

(21)На самом деле ис­сле­до­вать нужно в первую оче­редь нрав­ствен­ную ат­мо­сфе­ру, об­ста­нов­ку, поз­во­ля­ю­щую вос­пи­ты­вать в людях по­доб­ное по­ни­ма­ние чув­ства долга, по­доб­ную от­зыв­чи­вость. (22)Это дей­стви­тель­но не­об­хо­ди­мо, ибо важно, чтобы про­яв­ле­ние гу­ман­ных свойств че­ло­ве­че­ской души стало для каж­до­го есте­ствен­ной по­треб­но­стью. (23)Для каж­до­го!

 

(24)С осо­бой яс­но­стью я помню лица моих дав­них со­бе­сед­ни­ков в мо­мен­ты, когда их по­сту­пок мно­ги­ми жур­на­ли­ста­ми ха­рак­те­ри­зо­вал­ся как по­двиг. (25)Нет, эти люди хо­ро­шо знали, что по­двиг  — одно, а вы­пол­не­ние нрав­ствен­но­го долга  — дру­гое. (26)Жур­на­ли­сту тоже сле­до­ва­ло это знать. (27)Как и то, что каж­дый из этих людей, во­об­ще каж­дый че­ло­век, спо­соб­ный пре­сту­пить лич­ное бла­го­по­лу­чие ради по­мо­щи дру­го­му че­ло­ве­ку, спо­со­бен и на го­раз­до боль­шее. (28)Имен­но такой че­ло­век не до­пу­стит столк­но­ве­ния, кон­флик­та между лич­ным ин­те­ре­сом и ин­те­ре­сом об­ще­ствен­ным.

 

(29)Одно берёт на­ча­ло в дру­гом. (30)Боль­шое  — в малом, ве­ли­кое  — в боль­шом.

(По Г. Н. Бо­ча­ро­ву*)

 

*Ген­на­дий Ни­ко­ла­е­вич Бо­ча­ров (род. в 1935 г.)  — жур­на­лист, пуб­ли­цист, по­ли­ти­че­ский обо­зре­ва­тель.

Ис­точ­ник не опре­делён

Из пред­ло­же­ний 19-22 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм, ко­то­рый имеет зна­че­ние «сна­ча­ла»

45.  
i

(1)Ко­ли­че­ство «уни­вер­саль­ных» сим­во­лов с каж­дым годом растёт, ибо по­яв­ля­ют­ся новые на­уч­ные дис­ци­пли­ны, со­вер­шен­ству­ют­ся и вво­дят свою спе­ци­аль­ную сим­во­ли­ку такие науки, как био­ло­гия, пси­хо­ло­гия, линг­ви­сти­ка. (2)Не озна­ча­ет ли это, что наше пись­мо воз­вра­ща­ет­ся вспять, к пик­то­гра­фии, то есть ри­су­ноч­но­му пись­му?

 

(3)В какой-то мере  — да. (4)Но в то же самое время, со­зда­вая новые сим­во­лы-идео­грам­мы, че­ло­ве­че­ство не от­ка­зы­ва­ет­ся и от до­сти­же­ний ты­ся­че­ле­тий  — от фо­не­ти­че­ско­го пись­ма. (5)Таким об­ра­зом, наша пись­мен­ность ста­но­вит­ся сме­шан­ной, «бук­вен­но-идео­гра­фи­че­ской». (6)На­при­мер, тек­сты на­уч­ных ста­тей по ма­те­ма­ти­ке или ядер­ной фи­зи­ке на­пи­са­ны имен­но таким бук­вен­но-идео­гра­фи­че­ским пись­мом. (7)Пре­иму­ще­ство его по срав­не­нию с ал­фа­ви­том оче­вид­но. (8)Во-пер­вых, идео­грам­мы по­нят­ны не­за­ви­си­мо от языка (хи­ми­че­ские фор­му­лы, ма­те­ма­ти­че­ские сим­во­лы), во-вто­рых, они не толь­ко со­кра­ща­ют за­пись, но и по­мо­га­ют на­уч­но­му мыш­ле­нию (про­гресс ма­те­ма­ти­ки обя­зан глав­ным об­ра­зом вве­де­нию спе­ци­аль­ной сим­во­ли­ки, со­зда­нию «языка ма­те­ма­ти­ки»). (9)А в-тре­тьих, такая сим­во­ли­ка ста­но­вит­ся по­нят­ной не толь­ко лю­бо­му че­ло­ве­ку, но и ком­пью­те­рам.

 

(10)«Ин­фор­ма­ци­он­ный взрыв»  — так на­зы­ва­ют не­ве­ро­ят­но боль­шое ко­ли­че­ство ин­фор­ма­ции, ко­то­рое ла­ви­но­об­раз­но воз­рас­та­ет с каж­дым годом. (11)Со вре­ме­ни Гут­тен­бер­га до наших дней вышло более 35 мил­ли­о­нов книг, и цифра эта явно за­ни­жен­ная, так как огром­ное ко­ли­че­ство спе­ци­аль­ных из­да­ний не по­сту­па­ет на книж­ный рынок.

 

(12)Не уди­ви­тель­но, что учёные не в со­сто­я­нии про­честь всю вы­хо­дя­щую ли­те­ра­ту­ру даже по их узкой спе­ци­аль­но­сти. (13)Вот по­че­му в на­сто­я­щее время един­ствен­ное спа­се­ние от этого по­то­ка ин­фор­ма­ции, ко­то­рый к тому же еже­год­но воз­рас­та­ет,  — со­зда­ние ин­фор­ма­ци­он­но-ло­ги­че­ских машин, по­стро­ен­ных на ос­но­ве элек­трон­но-вы­чис­ли­тель­ной тех­ни­ки.

 

(14)С по­мо­щью «ма­шин­ной пись­мен­но­сти» можно, минуя пе­ре­вод с языка на язык, за­пи­сы­вать в элек­трон­ной па­мя­ти всю не­об­хо­ди­мую ин­фор­ма­цию. (15)Си­сте­ма уни­вер­саль­ной сим­во­ли­ки, меж­ду­на­род­ные знаки науки с каж­дым годом со­вер­шен­ству­ют­ся, но рань­ше это про­ис­хо­ди­ло, так ска­зать, сти­хий­но, без уча­стия спе­ци­а­ли­стов. (16)И толь­ко в по­след­ние годы XX века стало ясно, что не по­след­нее слово при­над­ле­жит здесь линг­ви­стам, ко­то­рые за­ни­ма­ют­ся не толь­ко при­ми­тив­ной идео­гра­фи­ей пер­во­быт­ных племён, но и со­вре­мен­ной на­уч­ной идео­гра­фи­ей.

 

(17)«Ма­шин­ная пись­мен­ность», она же «уни­вер­саль­ный код науки», она же и «все­мир­ное пись­мо», будет со­зда­на. (18)Это будет идео­гра­фия, по­нят­ная лю­бо­му че­ло­ве­ку и вы­чис­ли­тель­ной ма­ши­не. (19)Но из этого вовсе не сле­ду­ет, что ис­чез­нет фо­не­ти­че­ское, бук­вен­ное пись­мо. (20)Ведь живая раз­го­вор­ная речь со­хра­нит­ся и будет раз­ви­вать­ся и со­вер­шен­ство­вать­ся, по-преж­не­му будут тво­рить на своём род­ном языке поэты и про­за­и­ки. (21)3начит, оста­нет­ся и ал­фа­вит  — сред­ство за­пи­си жи­во­го слова. (22)Прав­да, и здесь тех­ни­ка может вне­сти су­ще­ствен­ные кор­рек­ти­вы: ав­то­ры сей­час за­пи­сы­ва­ют свои про­из­ве­де­ния на дик­то­фо­ны, любой роман может быть «на­го­ворён», су­ще­ству­ет уже мно­же­ство элек­трон­ных биб­лио­тек, со­сто­я­щих из «зву­ко­вых книг». (23)Од­на­ко зву­ча­щее слово может быть по­да­но в раз­лич­ных ин­тер­пре­та­ци­ях (вспом­ни­те чте­ние сти­хов в ис­пол­не­нии самих ав­то­ров и ма­сте­ров ху­до­же­ствен­но­го чте­ния). (24)По­это­му и ал­фа­вит, и книга, ве­ро­ят­но, будут жить века, толь­ко сфера их упо­треб­ле­ния зна­чи­тель­но сузит­ся. (25)На­уч­ная, спе­ци­аль­ная, тех­ни­че­ская ли­те­ра­ту­ра будет за­пи­сы­вать­ся «сред­ства­ми ма­шин­ной пись­мен­но­сти», а ху­до­же­ствен­ная  — сред­ства­ми при­выч­но­го тра­ди­ци­он­но­го пись­ма. (26)В этом смыс­ле буквы умрут толь­ко вме­сте с живым че­ло­ве­че­ским сло­вом.

(По А. Кон­дра­то­ву*)

 

*Алек­сандр Ми­хай­ло­вич Кон­дра­тов (1937-1993)  — рос­сий­ский линг­вист, био­лог, жур­на­лист и поэт.

Из пред­ло­же­ния 14-16 вы­пи­ши­те один фра­зео­ло­гизм.

46.  
i

(1)Москва по­гло­ща­ет огром­ное ко­ли­че­ство цве­тов, и цены на них все­гда вы­со­кие.

(2)Но от­че­го же моск­ви­чи пла­тят так до­ро­го за один цве­ток? (3)От­че­го во­об­ще люди пла­тят за цветы день­ги? (4)На­вер­ное, от­то­го, что су­ще­ству­ет по­треб­ность в кра­со­те. (5)Если же вспом­нить цены, то придётся сде­лать вывод, что у людей те­перь голод на кра­со­ту и голод на об­ще­ние с живой при­ро­дой, при­об­ще­ние к ней, связь с ней, хотя бы мимолётную.

 

(6)Тем более что в цве­тах мы имеем дело не с какой-ни­будь псев­до­кра­со­той, а с иде­а­лом и об­раз­цом. (7)Тут не может быть ни­ка­ко­го об­ма­на, ни­ка­ко­го риска. (8)Хру­сталь­ная ваза, фар­фо­ро­вая чашка, брон­зо­вый под­свеч­ник, ак­ва­рель, кру­же­во, юве­лир­ное из­де­лие... (9)Тут всё за­ви­сит от ма­стер­ства и от вкуса. (10)Вещь может быть до­ро­гой, но не­кра­си­вой, без­вкус­ной. (11)Надо и са­мо­му, по­ку­пая, об­ла­дать если не от­то­чен­ным вку­сом и чув­ством под­лин­но­го, то хотя бы по­ни­ма­ни­ем, чтобы не ку­пить вме­сто вещи, ис­пол­нен­ной бла­го­род­ства, вещь аля­по­ва­тую, пом­пез­ную, по­ш­лую, лишь с пре­тен­зи­ей на бла­го­род­ство и под­лин­ность.

 

(12)Но при­ро­да жуль­ни­чать не умеет. (13)Со­гла­сим­ся, что цве­то­чек кис­ли­цы не тюль­пан. (14)С одним тюль­па­ном можно прий­ти в дом, а с одним цве­точ­ком кис­ли­цы  — скуд­но­ва­то. (15)Но это лишь наша че­ло­ве­че­ская услов­ность. (16)При­гля­дим­ся к нему, к цве­точ­ку ве­ли­чи­ной с но­го­ток ми­зин­ца, и мы уви­дим, что он такое же со­вер­шен­ство, как и огром­ная по срав­не­нию с ним, тяжёлая чаша тюль­па­на, а может быть, даже изящ­нее её... (17)Что ка­са­ет­ся под­лин­но­сти, то во­про­са не су­ще­ству­ет.

 

(18)Но, ко­неч­но, лучше, когда кра­со­ту не надо раз­гля­ды­вать, на­пря­гая зре­ние. (19)Мимо цве­точ­ков кис­ли­цы можно прой­ти, не за­ме­тив их, а мимо тюль­па­на не пройдёшь. (20)Не­да­ром, как из­вест­но, он был одно время пред­ме­том страст­но­го увле­че­ния че­ло­ве­че­ства.

 

(21)Од­на­ко и кроме воз­ве­де­ния время от вре­ме­ни в культ ка­ко­го-ни­будь од­но­го цвет­ка, цветы имеют над лю­дь­ми не­за­мет­ную, но по­сто­ян­ную власть. (22)По­треб­ность в них была ве­ли­ка во все вре­ме­на. (23)Более того, по от­но­ше­нию об­ще­ства к цве­там можно было во все вре­ме­на су­дить о самом об­ще­стве и о его здо­ро­вье либо бо­лез­ни, о его то­ну­се и ха­рак­те­ре. (24)Го­су­дар­ство в рас­цве­те и силе  — во всём мера. (25)Цветы в боль­шой цене, од­на­ко без каких-либо па­то­ло­ги­че­ских от­кло­не­ний. (26)С раз­ло­же­ни­ем го­су­дар­ствен­ной кре­по­сти от­но­ше­ние к цве­там при­ни­ма­ет черты из­ли­ше­ства и бо­лез­нен­но­сти. (27)Разве это не свое­об­раз­ный ба­ро­метр?

 

(28)У нас так же, как и везде в ци­ви­ли­зо­ван­ном мире, цве­та­ми встре­ча­ют но­во­рождённого и про­во­жа­ют по­кой­ни­ка, при­вет­ству­ют име­нин­ни­ка и бла­го­да­рят ар­ти­ста. (29)Но вот как могут цветы со­че­тать­ся с этими не­мы­ты­ми лест­нич­ны­ми стёклами, с этими тёмными по­би­ты­ми сте­на­ми? (30)И с этим за­па­хом в подъ­ез­де, и с этим лиф­том, ис­ца­ра­пан­ным внут­ри ост­рым гвоздём?..

(По В. Со­ло­ухи­ну*)

 

*Вла­ди­мир Алек­се­е­вич Со­ло­ухин (1924-1997)  — поэт, про­за­ик, пуб­ли­цист.

Вы­пи­ши­те слова, ко­то­рые яв­ля­ют­ся кон­текст­ны­ми си­но­ни­ма­ми в пред­ло­же­ни­ях.

 

огром­ное, вы­со­кие (пред­ло­же­ние 1)

ма­стер­ство, вкус (пред­ло­же­ние 9)

не­кра­си­вая, без­вкус­ная (пред­ло­же­ние 10)

не­за­мет­ная, по­сто­ян­ная (пред­ло­же­ние 21)

47.  
i

(1)Шеф вни­ма­тель­но по­смот­рел мне в глаза и ска­зал:

— (2)Меня очень вол­ну­ют се­мей­ные дела.

 

(3)Он глу­бо­ко вздох­нул.

—(4)Пока мо­ло­дой, на это вни­ма­ния не об­ра­ща­ешь. (5)А потом ста­но­вит­ся позд­но. (6)Позд­но в том смыс­ле, что уже ни­че­го, со­всем ни­че­го из­ме­нить нель­зя.

—(7)По­ни­маю,  — ска­зал я.

—(8)Это вы пока умом по­ни­ма­е­те. (9)А когда серд­цем начнёте по­ни­мать, то всё уже будет в про­шлом. (10)Это какой-то па­ра­докс. (11)Всё на свете можно из­ме­нить, но толь­ко не то, что ты уже сам сде­лал. (12)Ни­ка­кие день­ги, ни­ка­кие связи не по­мо­га­ют.

 

(13)0н за­мол­чал, и мы си­де­ли так, на­вер­ное, целый час.

— (14)Лет два­дцать пять назад, когда я учил­ся в ин­сти­ту­те, со мной про­изо­шла стран­ная ис­то­рия. (15)Ме­лочь, ка­за­лось бы, но я никак не могу её по­за­быть.

 

(16)Он по­мол­чал.

— (17)Моя мама жила тогда в Си­би­ри, и вот как-то она со­бра­лась на юг. (18)Взяла мою сестрёнку  — она в пер­вом клас­се учи­лась  — и по­еха­ла.(19)А пе­ре­сад­ку они де­ла­ли в Москве. (20)У них здесь было часа два между по­ез­да­ми. (21)Мы и до­го­во­ри­лись встре­тить­ся на вок­за­ле. (22)Я обе­щал по­ка­зать им город, про свои дела рас­ска­зать. (23)Мы тогда уже года два или три не ви­де­лись.

 

(24)Он опять за­мол­чал.

— (25)Я их едва не про­пу­стил. (26)Мама, стоя с че­мо­да­ном в сто­ро­не, дер­жа­ла мою сест­ру за руку. (27)На­таш­ка ела мо­ро­же­ное, а мама рас­те­рян­но обо­ра­чи­ва­лась во все сто­ро­ны. (28)Она ис­пу­га­лась, что я не приду, а одной в Москве ей было страш­но. (29)Я в первую ми­ну­ту даже не знал, как к ней по­дой­ти. (30)Не­лов­ко как-то было. (31)Стран­но, как это не на­хо­дишь вер­ных слов для тех, кого лю­бишь...

 

(32)В общем, мы пе­ре­еха­ли на дру­гой вок­зал, гу­ля­ли, си­де­ли в кафе, но я всё никак не мог ска­зать того, что было у меня на серд­це. (33)Слов­но какой-то замок мне по­ве­си­ли. (34)А она всё смот­ре­ла на меня та­ки­ми гла­за­ми, что мне ка­за­лось: я вот-вот умру. (35)Чем доль­ше дли­лась эта мука, тем боль­ше я по­ни­мал своё бес­си­лие. (36)Ло­мал­ся, как дурак, го­во­рил какие-то плос­кие слова. (37)Не знаю, что тогда на меня нашло.

 

(38)А потом, когда я уже спу­стил­ся в метро, у меня вдруг как будто серд­це обо­рва­лось. (39)Я вдруг по­ду­мал: (40)«Это же моя мама!» (41)По­бе­жал на­верх. (42)Поезд уже дол­жен был от­прав­лять­ся. (43)Когда я за­ско­чил в вагон, про­вод­ни­ца уже ни­ко­го не впус­ка­ла. (44)Где-то в се­ре­ди­не я их нашёл. (45)Какие-то люди за­тал­ки­ва­ли че­мо­да­ны на верх­ние полки, На­таш­ка пры­га­ла у окна, а мама си­де­ла около самой двери и пла­ка­ла. (46)Никто на её слёзы вни­ма­ния не об­ра­щал. (47)Че­ло­век уез­жа­ет  — мало ли...

 

(По А. Ге­ла­си­мо­ву*)

 

*Ан­дрей Ва­ле­рье­вич Ге­ла­си­мов (род. в 1966 г.)  — фи­ло­лог, про­за­ик, пуб­ли­цист, автор мно­гих по­ве­стей и рас­ска­зов, сти­хо­тво­ре­ний в прозе.

Из пред­ло­же­ния 38 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

48.  
i

(1)Виль­гельм, про­чти свои стихи,

Чтоб мне за­снуть ско­рее.

1814

 

(2)Скажи, Виль­гельм, не то ль и с нами было,

Мой брат род­ной по музе, по судь­бам?

1825

(3)Какие раз­ные оцен­ки од­но­го че­ло­ве­ка  — одним и тем же, дру­же­ским, пером!

 

(4)Где ис­ти­на? (5)В каком году?

 

(6)Везде...

 

(7)Од­на­ж­ды в невесёлый час Виль­гельм Кю­хель­бе­кер на­пи­шет мужу стар­шей сест­ры, из­вест­но­му учёному и пе­да­го­гу Гри­го­рию Глин­ке, что в Лицее всё ему не­ми­ло, что дру­зей нет и дел нет. (8)Род­ствен­ник от­ве­чал: «...жалею вме­сте с тобою о твоих не­уда­чах», со­ве­то­вал креп­че при­на­лечь на науки, но винил и са­мо­го Кюхлю:

 

(9)«Ты на­прас­но на­де­ешь­ся найти дру­зей между вет­ре­ни­ка­ми твоих лет, не со­зрев пока сам для чув­ства друж­бы. (10)Во­об­ще ста­рай­ся вос­поль­зо­вать­ся зо­ло­тою порой мо­ло­до­сти твоей, за­ни­ма­ясь ис­клю­чи­тель­но на­у­ка­ми, в ко­то­рых благо жизни нашей; не упус­кай при­том из виду бу­ду­ще­го сво­е­го на­зна­че­ния в об­ще­стве и сде­лай себя до­стой­ным его. (11)Не плачь обо всём и во вся­кое время; плак­си­вое лицо, точно как и слиш­ком груст­ное рас­по­ло­же­ние духа, ни­ма­ло не со­че­та­ет­ся с юно­ше­ским воз­рас­том. (12)При­вык­нув на все вещи смот­реть с худой сто­ро­ны, ты по­не­во­ле бу­дешь не­счаст­лив. (13)Верь также мне, что мы во всех почти слу­ча­ях жизни сами бы­ва­ем ору­ди­ем соб­ствен­но­го на­ше­го сча­стия или зло­клю­че­ния».

 

(14)Да Кю­хель­бе­кер и сам в дру­гую ми­ну­ту назовёт дру­зей «ми­лы­ми и пре­крас­ны­ми».

 

(15)Так и будет впредь: друж­ба и на­смеш­ка, друж­ба и без­жа­лост­ная эпи­грам­ма. (16)Кюхля вы­зо­вет Пуш­ки­на стре­лять­ся; от на­сме­шек над своей дол­го­вя­зой, не­склад­ной фи­гу­рой придёт в от­ча­я­ние; од­на­ж­ды ки­нет­ся то­пить­ся в Цар­ско­сель­ский пруд  — его вы­та­щат и будут лю­бить, как и пре­жде лю­би­ли, удив­ля­ясь со­че­та­нию вдох­но­ве­ния, та­лан­та и страш­ных не­со­об­раз­но­стей. (17)Любя, ста­нут снова из­де­вать­ся, ми­рить­ся...

 

(18)Тот, кто будет чи­тать об этой друж­бе, не смо­жет не за­ду­мать­ся: а как же у нас всё было и будет? (19)И по­че­му порою имен­но так, как у пер­вых ли­це­и­стов? (20)И от­че­го не так?

 

(21)Важно ли, в каком веке были мо­ло­ды и со­ста­ри­лись былые од­но­класс­ни­ки? (22)Важно ли, горят у них в класс­ной ком­на­те элек­три­че­ские лам­поч­ки или свечи? (23)Носят ли джин­сы или кам­зо­лы, тре­угол­ки? (24)Ко­неч­но, раз­ни­ца веков нам не­без­раз­лич­на. (25)Ко­неч­но, каж­дая эпоха имеет свой не­по­вто­ри­мый голос и стиль... (26)Но сколь­ко здесь об­ще­го! (27)Разве они, юные пра­де­ды, не лю­би­ли, как пра­вну­ки, не меч­та­ли, не уми­ра­ли? (28)Разве мы, со­вре­мен­ни­ки кос­ми­че­ских ракет и те­перь уже циф­ро­во­го те­ле­ви­де­ния, не нашли бы, о чём по­го­во­рить, о чём спро­сить тех ребят, а они  — нас?

 

(29)Глядя на себя и своих дру­зей как бы со сто­ро­ны, «через дру­гой век», через дела, мысли и до­ку­мен­ты давно ушед­ших людей, мы вдруг за­ме­ча­ем то, что вб­ли­зи, вплот­ную, было почти не­раз­ли­чи­мо...

(По Н. Я. Эй­дель­ма­ну*)

 

*Натан Яко­вле­вич Эй­дель­ман (1930-1989)  — пи­са­тель, ис­то­рик, ли­те­ра­ту­ро­вед.

Вы­пи­ши­те си­но­ним к слову ВЫ­СО­КИЙ (ВЫ­СО­КОЙ) из пред­ло­же­ния 16.

 

49.  
i

(1)Мо­ло­дой отец стро­го вы­го­ва­ри­ва­ет четырёхлет­ней дочке за то, что она вы­бе­жа­ла во двор без спро­су и едва не по­па­ла под ма­ши­ну.

 

— (2)По­жа­луй­ста,  — впол­не серьёзно го­во­рит он крохе,  — мо­жешь гу­лять, но по­ставь в из­вест­ность меня или маму.

 

(3)Сие  — не вы­дум­ка фе­лье­то­ни­ста, но под­лин­ный, не­на­ро­ком под­слу­шан­ный раз­го­вор.

 

(4)Или серьёзно пишут в ста­тье о ра­бо­те эки­па­жа кос­ми­че­ской стан­ции: «Про­из­во­дил­ся забор (!) проб вы­ды­ха­е­мо­го воз­ду­ха». (5)Этот забор не за­ле­тел бы в кос­мос, если бы не стес­ня­лись ска­зать по­про­сту: кос­мо­нав­ты брали пробы. (6)Но нет, не­со­лид­но!

 

(7)Слы­шишь, ви­дишь, чи­та­ешь такое  — и хо­чет­ся снова и снова бить в набат, взы­вать, умо­лять, уго­ва­ри­вать: БЕ­РЕ­ГИСЬ КАН­ЦЕ­ЛЯ­РИ­ТА!

 

(8)Это  — самая рас­про­странённая, самая зло­ка­че­ствен­ная бо­лезнь нашей речи. (9)Когда-то ред­кост­ный зна­ток рус­ско­го языка и чу­до­дей слова Кор­ней Ива­но­вич Чу­ков­ский за­клей­мил её точ­ным, убий­ствен­ным на­зва­ни­ем. (10)Ста­тья его так и на­зы­ва­лась  — «Кан­це­ля­рит», и про­зву­ча­ла она по­и­сти­не как SOS. (11)He ре­ша­юсь ска­зать, что то был глас во­пи­ю­ще­го в пу­сты­не: к сча­стью, есть ры­ца­ри, ко­то­рые, не щадя сил, сра­жа­ют­ся за честь Слова. (12)Но, увы, надо по­смот­реть прав­де в глаза: кан­це­ля­рит не сдаётся, он на­сту­па­ет, ши­рит­ся. (13)Это ока­ян­ный и зло­вред­ный недуг нашей речи. (14)Быст­ро раз­рас­та­ют­ся чу­же­род­ные, гу­би­тель­ные клет­ки  — по­сты­лые штам­пы, ко­то­рые не несут ни мысли, ни чув­ства, ни на грош ин­фор­ма­ции, а лишь за­би­ва­ют и угне­та­ют живое, по­лез­ное ядро.

 

(15)Мы на­столь­ко отрав­ле­ны кан­це­ля­ри­том, что порою на­чи­сто те­ря­ем чув­ство юмора. (16)И уже не в ро­ма­не, а в жизни, в самой обы­ден­ной об­ста­нов­ке, че­ло­век впол­не скром­ный всерьёз го­во­рит дру­го­му: «Я вы­ра­жаю вам бла­го­дар­ность».

 

(17)Пом­ни­те, у Не­кра­со­ва в Ле­до­ви­том оке­а­не лодка утлая плывёт и мо­ло­дой при­го­жей Тане Вань­ка пе­сен­ки поёт? (18)Хо­ро­шо поёт, со­ба­ка,

Убе­ди­тель­но поёт...

 

(19)Да, объ­яс­нять­ся в любви не толь­ко сти­ха­ми, но и про­зой надо убе­ди­тель­но, иначе Таня Вань­ке не по­ве­рит.

 

(20)А меж тем в сот­нях рас­ска­зов, ро­ма­нов, очер­ков, пе­ре­вод­ных и оте­че­ствен­ных, раз­ные люди по раз­ным по­во­дам раз­го­ва­ри­ва­ют так, что ка­жет­ся: вот-вот чи­та­те­ли от­зо­вут­ся зна­ме­ни­тым гро­мо­глас­ным «Не верю!» Кон­стан­ти­на Сер­ге­е­ви­ча Ста­ни­слав­ско­го...

 

(21)В сотый раз спро­сим себя: кто же дол­жен при­ви­вать людям вкус, чув­ство меры, бе­реж­ное от­но­ше­ние к род­но­му языку? (22)А за­од­но  — и ува­жи­тель­ное от­но­ше­ние к че­ло­ве­ку, с ко­то­рым раз­го­ва­ри­ва­ешь?

 

(23)Кто, если не мы сами?!

(По Н. Галь*)

 

*Нoра Галь (на­сто­я­щее имя Эле­о­но­ра Галь­пе­ри­на; 1912—1991)  — вы­да­ю­щий­ся ли­те­ра­тор, пе­ре­вод­чик ан­глий­ской и фран­цуз­ской ли­те­ра­ту­ры на рус­ский язык.

 

Ис­точ­ник тек­ста: банк ФИПИ блок №47FB5B

Из пред­ло­же­ний 7-11 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм со зна­че­ни­ем «при­зыв, оста­ю­щий­ся без от­ве­та».

50.  
i

(1)Яко­нов взби­рал­ся тро­пин­кой через пу­стырь, не за­ме­чая  — куда, не за­ме­чая подъёма. (2)И ноги уста­ли, вы­ви­хи­ва­ясь от не­ров­но­стей. (3)И тогда с вы­со­ко­го места, куда он забрёл, он уже ра­зум­ны­ми гла­за­ми огля­дел­ся, пы­та­ясь по­нять, где он. (4)3емля под но­га­ми в об­лом­ках кир­пи­ча, в щебне, в битом стек­ле, и какой-то по­ко­сив­ший­ся те­со­вый са­рай­чик или будка по со­сед­ству, и остав­ший­ся внизу забор во­круг боль­шой пло­ща­ди под не­на­ча­тое стро­и­тель­ство. (5)А в горке этой, под­верг­шей­ся стран­но­му за­пу­сте­нию не­по­далёку от цен­тра сто­ли­цы, шли вверх белые сту­пе­ни, чис­лом около семи, потом пре­кра­ща­лись и на­чи­на­лись, ка­жет­ся, вновь. (6)Какое-то глу­хое вос­по­ми­на­ние ко­лых­ну­лось в Яко­но­ве при виде этих белых сту­пе­ней, а куда вели сту­пе­ни, плохо раз­ли­ча­лось в тем­но­те: зда­ние стран­ной формы, од­но­вре­мен­но как бы раз­ру­шен­ное и уце­лев­шее. (7)Лест­ни­ца под­ни­ма­лась к ши­ро­ким же­лез­ным две­рям, за­кры­тым на­глу­хо и по ко­ле­но за­ва­лен­ным сле­жав­шим­ся щеб­нем. (8)Да! (9)Да! (10)Ра­зя­щее вос­по­ми­на­ние под­хлест­ну­ло Яко­но­ва. (11)Он огля­нул­ся. (12)Про­ме­чен­ная ря­да­ми фо­на­рей, да­ле­ко внизу ви­лась река, стран­но зна­ко­мой из­лу­чи­ной уходя под мост и даль­ше к Крем­лю. (13)Но ко­ло­коль­ня? (14)Её нет. (15)Или эти груды камня  — от ко­ло­коль­ни? (16)Яко­но­ву стало го­ря­чо в гла­зах. (17)Он за­жму­рил­ся, тихо сел. (18)На ка­мен­ные об­лом­ки, за­ва­лив­шие па­перть. (19)Два­дцать два года назад на этом самом месте он стоял с де­вуш­кой, ко­то­рую звали Агния. (20)Той самой осе­нью под вечер они шли пе­ре­ул­ка­ми у Та­ган­ской пло­ща­ди, и Агния ска­за­ла своим тихим го­ло­сом, ко­то­рый труд­но рас­слы­ши­вал­ся в го­род­ском гро­мы­ха­нии:

 

—(21)Хо­чешь, я по­ка­жу тебе одно из самых кра­си­вых мест в Москве?

 

(22)И под­ве­ла его к огра­де ма­лень­кой кир­пич­ной церк­ви, окра­шен­ной в белую и крас­ную крас­ку и об­ра­щен­ной алтарём в кри­вой безы­мян­ный пе­ре­улок. (23)Внут­ри огра­ды было тесно, шла толь­ко во­круг церк­вуш­ки узкая до­рож­ка для крест­но­го хода. (24)И тут же рос, в углу огра­ды, ста­рый боль­шой дуб, он был выше церк­ви, его ветви, уже жёлтые, осе­ня­ли и купол, и пе­ре­улок, от­че­го цер­ковь ка­за­лась со­всем кро­хот­ной.

 

— (25)Вот эта цер­ковь,— ска­за­ла Агния.

 

— (26)Но не самое кра­си­вое место в Москве.

 

— (27)А по­до­жди.

 

(28)Она про­ве­ла его к па­пер­ти глав­но­го входа, вышла из тени в поток за­ка­та и села на низ­кий па­ра­пет, где об­ры­ва­лась огра­да и на­чи­нал­ся про­свет для ворот.

 

—(29)Так смот­ри!

 

(30)Антон ахнул. (31)Они вы­ва­ли­лись из тес­ни­ны го­ро­да и вышли на кру­тую вы­со­ту с про­стор­ной от­кры­той далью. (32)Река го­ре­ла на солн­це. (33)Слева ле­жа­ло За­моск­во­ре­чье, ослеп­ляя жёлтым блес­ком стёкол, почти под но­га­ми в Моск­ву-реку вли­ва­лась Яуза, спра­ва за ней вы­си­лись рез­ные кон­ту­ры Крем­ля, а ещё даль­ше пла­ме­не­ли на солн­це пять чер­вон­но-зо­ло­тых ку­по­лов храма Хри­ста Спа­си­те­ля. (34)И во всём этом зо­ло­том си­я­нии Агния, в на­бро­шен­ной жёлтой шали, тоже ка­зав­ша­я­ся зо­ло­той, си­де­ла, щу­рясь на солн­це.

 

— (35)Да! (36)Это  — Москва!  — за­хва­чен­но про­изнёс Антон.

 

— (37)Но она  — ухо­дит, Антон,— про­пе­ла Агния.— Москва  — ухо­дит!..

 

— (38)Куда она там ухо­дит? (39)Фан­та­зия.

 

— (40)Эту цер­ковь сне­сут, Антон,— твер­ди­ла своё Агния.

 

—(41)От­ку­да ты зна­ешь?  — рас­сер­дил­ся Антон.— (42)Это ху­до­же­ствен­ный па­мят­ник, его как пить дать оста­вят.

 

(43)Он смот­рел на кро­хот­ную ко­ло­ко­лен­ку, в про­ре­зи ко­то­рой к ко­ло­ко­лам за­гля­ды­ва­ли ветки дуба.

 

—(44)Сне­сут!  — уве­рен­но про­ро­чи­ла Агния, сидя всё так же не­по­движ­но, в жёлтом свете и в жёлтой шали.

 

(45)Яко­нов оч­нул­ся. (46)Да, ... раз­ру­ши­ли ша­тро­вую ко­ло­ко­лен­ку и раз­во­ро­ти­ли лест­ни­цу, спус­кав­шу­ю­ся к реке. (47)Со­вер­шен­но даже не ве­ри­лось, что тот сол­неч­ный вечер и этот де­кабрь­ский рас­свет про­ис­хо­ди­ли на одних и тех же квад­рат­ных мет­рах мос­ков­ской земли. (48)Но всё так же был далёк обзор с холма, и те же были из­ви­вы реки, по­вторённые по­след­ни­ми фо­на­ря­ми...

(По А. Сол­же­ни­цы­ну*)

 

*Алек­сандр Ис­а­е­вич Сол­же­ни­цын (1918-2008)  — вы­да­ю­щий­ся рус­ский пи­са­тель, пуб­ли­цист, ис­то­рик, поэт и об­ще­ствен­ный де­я­тель.

 

Ис­точ­ник тек­ста: не опре­делён

Из пред­ло­же­ний 40-42 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

51.  
i

(1)В конце жизни Гёте ска­зал: (2)«Доб­рые люди не знают, как много вре­ме­ни и труда не­об­хо­ди­мо, чтобы на­учить­ся чи­тать. (3)Я за­тра­тил на это во­семь­де­сят лет и всё ещё не могу ска­зать, что до­стиг цели».

(4)Дей­стви­тель­но, чи­тать  — это осмыс­ли­вать жизнь, себя са­мо­го в этой жизни. (5)Книги пишут в расчёте на тех людей, ко­то­рые спо­соб­ны со­пе­ре­жи­вать и тем со­участ­во­вать в твор­че­стве. (6)А тут мно­гое нужно, в том числе и муд­рость, и опыт жизни... (7)Тогда сло­вом ли, фра­зой ли кос­нул­ся чего-то в душе и  — «Ми­нув­шее про­хо­дит предо мною...». (8)«Нель­зя пред­ста­вить себе, как это труд­но, хотя и ка­жет­ся, что быть про­стым очень про­сто,  — го­во­рил Пуш­кин.  — (9)Все те, ко­то­рые об­ла­да­ют этим даром, поэты с бу­дущ­но­стью, осо­бен­но если эти свой­ства про­яв­ля­ют­ся в ран­ней мо­ло­до­сти, по­то­му что во­об­ще мо­ло­дые поэты редко бы­ва­ют про­сты».

(10)Впер­вые серьёзно начал я чи­тать, когда ко дню рож­де­ния по­да­ри­ли мне книгу Льва Тол­сто­го «Хаджи-Мурат», го­лу­бую, с се­реб­ря­ным тис­не­ни­ем. (11)Эта книга ока­за­лась для меня осо­бен­ной на всю даль­ней­шую мою жизнь. (12)Я не толь­ко её вид помню, но помню запах, хотя нет со­мне­ний, что это про­сто запах клея и ко­лен­ко­ра...

 

(13)Я все­гда за­ви­до­вал моим сверст­ни­кам, у кого были и со­хра­ни­лись от­цов­ские биб­лио­те­ки. (14)Мне же мно­гое при­хо­ди­лось от­кры­вать позд­но. (15)Бу­ни­на, Хе­мин­гу­эя, Ре­мар­ка я прочёл толь­ко в конце со­ро­ко­вых  — се­ре­ди­не пя­ти­де­ся­тых годов. (16)А потом были годы, когда я пы­тал­ся во что бы то ни стало объ­ять не­объ­ят­ное и пе­ре­чи­тал массу книг.

 

(17)В раз­ные годы раз­ные книги и раз­ные пи­са­те­ли ста­но­вят­ся ин­те­рес­ней, нуж­ней. (18)Но богом для меня был и остал­ся Лев Тол­стой...

 

(19)Все ве­ли­кие книги со­зда­ны стра­да­ни­ем и лю­бо­вью к людям. (20)И если книга при­чи­нит вам боль, это боль ис­це­ля­ю­щая. (21)Эта боль вы­зва­на со­стра­да­ни­ем, со­чув­стви­ем к дру­го­му, а такое со­чув­ствие и долж­на вы­зы­вать ли­те­ра­ту­ра, чтобы в людях не угас­ло че­ло­ве­че­ское. (22)Ли­те­ра­ту­ра до тех пор жива, пока она рас­ска­зы­ва­ет о че­ло­ве­ке, о че­ло­веч­ном и бес­че­ло­веч­ном в нём, то есть о Добре и Зле, тво­рит Добро. (23)Я сей­час го­во­рю, по сути, о тра­ди­ци­ях рус­ской ли­те­ра­ту­ры. (24)Тол­стой, на­при­мер, едет на голод, едет с до­че­рью, дочь ходит по избам, где тиф. (25)Ну ладно сам, но пу­стить дочь?! (26)По-дру­го­му со­весть не поз­во­ля­ла. (27)А Чехов разве не от­пра­вил­ся спа­сать от хо­ле­ры, в жут­кую эпи­де­мию, как будто не су­ще­ство­ва­ло угро­зы са­мо­му за­ра­зить­ся? (28)Но для него во­прос  — ле­чить или не ле­чить, ра­зу­ме­ет­ся, не воз­ни­кал. (29)Так все­гда было. (30)И не толь­ко в Рос­сии Тол­сто­го и Че­хо­ва. (31)Какие тра­ди­ции ве­ли­кой рус­ской ли­те­ра­ту­ры про­дол­жа­ет в XX веке Свет­ла­на Алек­си­е­вич? (32)То, что она сде­ла­ла, её "Чер­но­быль­ская мо­лит­ва",  — это твор­че­ский и нрав­ствен­ный по­двиг. (33)Ез­ди­ла не­сколь­ко лет в зону, зная, что не­ми­ну­е­мо схва­тит ра­ди­а­цию, что малые дозы тоже таят опас­ность, но не оста­но­ви­лась, на­пи­са­ла книгу, ко­то­рая бук­валь­но пе­ре­во­ра­чи­ва­ет душу.

 

(34)Цена та­ко­го слова все­гда ве­ли­ка. (35)А сей­час ве­ли­ка осо­бен­но, по­то­му что в об­ще­стве нашем уста­лость и туск­лое рав­но­ду­шие. (36)И всё упор­ней пишут о том, что ли­те­ра­ту­ра из­ба­ви­лась, на­ко­нец, от не­свой­ствен­но­го ей  — быть со­ве­стью, болью, фи­ло­со­фи­ей, ис­то­ри­ей че­ло­ве­че­ской души, а ведь к пи­са­те­лям не толь­ко за со­ве­том об­ра­ща­лись. (37)Ис­по­ве­до­ва­лись.

 

(По Г. Ба­кла­но­ву*)

 

*Гри­го­рий Яко­вле­вич Ба­кла­нов (1923-2009)  — рус­ский со­вет­ский пи­са­тель, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ния 16 вы­пи­ши­те один фра­зео­ло­гизм.

52.  
i

(1)Фа­ми­лия! (2)Уди­ви­тель­ное всё-таки это слово... (3)Ко­неч­но, фа­ми­лии по­яв­ля­ют­ся на свет да­ле­ко не слу­чай­но и не бес­при­чин­но. (4)Но дело в том, что почти все­гда рож­да­ют­ся они, так ска­зать, при­ме­ни­тель­но к каким-то вре­мен­ным об­сто­я­тель­ствам, а потом пе­ре­жи­ва­ют эти об­сто­я­тель­ства на годы, де­ся­ти­ле­тия и даже на века. (5)Ко­неч­но, срав­ни­тель­но ко­рот­кое время спу­стя люди утра­чи­ва­ют па­мять о том, от­ку­да фа­ми­лия пошла и по­че­му она свя­за­лась с дан­ным родом. (6)То, что было по от­но­ше­нию к да­ле­ко­му пред­ку есте­ствен­но и за­ко­но­мер­но, ста­но­вит­ся по от­но­ше­нию к его пра­пра­вну­кам стран­ным и не­по­нят­ным. (7)Связь между фа­ми­ли­ей и лю­дь­ми, её но­ся­щи­ми, ста­но­вит­ся со­вер­шен­но слу­чай­ной, а точ­нее го­во­ря  — порою её даже труд­но за­по­до­зрить.

 

(8)Че­ло­ве­че­ские фа­ми­лии  — вещь хит­рая и тон­кая. (9)Ви­ди­мо, на­ли­чие их иг­ра­ет в жизни людей куда боль­шую роль, чем ка­жет­ся, если они могут так огор­чать и ра­до­вать, нра­вить­ся и вну­шать от­вра­ще­ние, быть пред­ме­том до­са­ды или гор­до­сти. (10)Не­ред­ко слу­ча­ет­ся, что фа­ми­лия ста­но­вит­ся ис­точ­ни­ком бес­ко­неч­ных не­при­ят­но­стей для сво­е­го но­си­те­ля; бы­ва­ет  — не­доб­ро­же­ла­те­ли пре­вра­ща­ют её в ору­жие, спо­соб­ное чув­стви­тель­но ра­нить. (11)Очень часто вы­хо­дит, что мы встре­ча­ем новое лицо по его фа­ми­лии, как «по одеж­ке» в из­вест­ной по­сло­ви­це; долж­но прой­ти из­вест­ное время, чтобы че­ло­век это впе­чат­ле­ние из­ме­нил или опро­верг.

 

(12)Ви­ди­мо, не­да­ром они, фа­ми­лии, все­гда при­вле­ка­ли к себе такое по­вы­шен­ное вни­ма­ние пи­са­те­лей, ма­сте­ров ху­до­же­ствен­но­го слова. (13)Не­да­ром ав­то­ры ра­до­ва­лись, из­мыс­лив для героя «удач­ную», «под­хо­дя­щую» фа­ми­лию, огор­ча­лись, если это не по­лу­ча­лось, зорко при­гля­ды­ва­лись и при­слу­ши­ва­лись к се­мей­ным име­нам со­вре­мен­ни­ков, за­пи­сы­ва­ли звуч­ные, курьёзные, ха­рак­тер­ные имена в своих тет­ра­дях... (14)В чём тут сек­рет? (15)По­че­му нечто столь слу­чай­но при­пи­сан­ное к че­ло­ве­ку, столь внеш­нее по от­но­ше­нию к нему, может иг­рать такую боль­шую роль? (16)Дей­стви­тель­но, тут скры­та какая-то тайна.

 

(17)Пи­са­тель Н. Те­ле­шов вспо­ми­нал о за­бав­ном огор­че­нии, ко­то­рое вы­зы­ва­ла у его со­вре­мен­ни­ка, дру­го­го рус­ско­го пи­са­те­ля на­ча­ла XX века, Л. Ан­дре­ева (пока он был молод и ещё не успел про­сла­вить­ся), его соб­ствен­ная фа­ми­лия. (18)«От­то­го и книгу мою из­да­тель не пе­ча­та­ет,  — всерьёз се­то­вал Ан­дре­ев,  — что имя моё ре­ши­тель­но ни­че­го не вы­ра­жа­ет. (19)Ан­дре­ев! (20)Что такое «Ан­дре­ев»? (21)Даже за­пом­нить нель­зя...»

 

(22)По-иному не­го­до­вал жив­ший в те же вре­ме­на ли­те­ра­тор Ва­си­лий Ро­за­нов. (23)«Уди­ви­тель­но про­тив­на мне моя фа­ми­лия,  — писал он.  — (24)Иду раз по улице, под­нял го­ло­ву и про­чи­тал: «Не­мец­кая бу­лоч­ная Ро­за­но­ва». (25)Ну, так и есть: все бу­лоч­ни­ки  — Ро­за­но­вы, сле­до­ва­тель­но, все Ро­за­но­вы  — бу­лоч­ни­ки! (26)Я думаю, Брю­сов по­сто­ян­но ра­ду­ет­ся своей фа­ми­лии...»

 

(27)По­нят­но, ко­неч­но, что за­де­ва­ло да­ле­ко не вы­со­ко­род­но­го спе­сив­ца: сама фа­ми­лия как бы при­рав­ни­ва­ла его к «раз­ным там бу­лоч­ни­кам, то­ка­рям и пе­ка­рям»... (28)Как же было не по­за­ви­до­вать Брю­со­ву: бли­жай­шим его «тез­кой» был зна­ме­ни­тый ге­не­рал и вель­мо­жа про­шло­го, тот самый Яков Брюс, ко­то­рый даже в пуш­кин­ской «Пол­та­ве» упо­мя­нут... (29)Но чи­та­ешь это  — и диву даёшься!

(По Л. Успен­ско­му*)

 

*Лев Ва­си­лье­вич Успен­ский (1900—1978)  — рус­ский пи­са­тель, про­за­ик, фи­ло­лог. Автор книг «Слово о сло­вах», «Ты и твоё имя».

Из пред­ло­же­ния 13 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

53.  
i

(1)Князь Ва­си­лий ис­пол­нил обе­ща­ние, дан­ное на ве­че­ре у Анны Пав­лов­ны кня­ги­не Дру­бец­кой, про­сив­шей его о своем един­ствен­ном сыне Бо­ри­се. (2)О нем было до­ло­же­но го­су­да­рю, и, не в при­мер дру­гим, он был пе­ре­ве­ден в гвар­дию Се­ме­нов­ско­го полка пра­пор­щи­ком. (3)Но адъ­ютан­том или со­сто­я­щим при Ку­ту­зо­ве Борис так и не был на­зна­чен, не­смот­ря на все хло­по­ты и про­ис­ки Анны Ми­хай­лов­ны. (4)Вско­ре после ве­че­ра Анны Пав­лов­ны Анна Ми­хай­лов­на вер­ну­лась в Моск­ву, прямо к своим бо­га­тым род­ствен­ни­кам Ро­сто­вым, у ко­то­рых она сто­я­ла в Москве и у ко­то­рых с дет­ства вос­пи­ты­вал­ся и го­да­ми живал ее обо­жа­е­мый Бо­рень­ка, толь­ко что про­из­ве­ден­ный в ар­мей­ские и тот­час же пе­ре­ве­ден­ный в гвар­дей­ские пра­пор­щи­ки. (5)Гвар­дия уже вышла из Пе­тер­бур­га 10-го ав­гу­ста, и сын, остав­ший­ся для об­мун­ди­ро­ва­ния в Москве, дол­жен был до­гнать ее по до­ро­ге в Рад­зи­ви­лов.

 

(6)У Ро­сто­вых были име­нин­ни­цы На­та­льи, мать и мень­шая дочь. (7)С утра, не пе­ре­ста­вая, подъ­ез­жа­ли и отъ­ез­жа­ли цуги, под­во­зив­шие по­здра­ви­те­лей к боль­шо­му, всей Москве из­вест­но­му дому гра­фи­ни Ро­сто­вой на По­вар­ской. (8)Гра­фи­ня с кра­си­вой стар­шею до­че­рью и го­стя­ми, не пе­ре­ста­вав­ши­ми сме­нять один дру­го­го, си­де­ли в го­сти­ной.

 

(9)Гра­фи­ня была жен­щи­на с во­сточ­ным типом ху­до­го лица, лет со­ро­ка пяти, ви­ди­мо из­ну­рен­ная детьми, ко­то­рых у ней было две­на­дцать че­ло­век. (10)Мед­ли­тель­ность ее дви­же­ний и го­во­ра, про­ис­хо­див­шая от сла­бо­сти сил, при­да­ва­ла ей зна­чи­тель­ный вид, вну­шав­ший ува­же­ние. (11)Кня­ги­ня Анна Ми­хай­лов­на Дру­бец­кая, как до­маш­ний че­ло­век, си­де­ла тут же, по­мо­гая в деле при­ни­ма­ния и за­ни­ма­ния раз­го­во­ром го­стей. (12)Мо­ло­дежь была в зад­них ком­на­тах, не на­хо­дя нуж­ным участ­во­вать в при­е­ме ви­зи­тов. (13)Граф встре­чал и про­во­жал го­стей, при­гла­шая всех к обеду.

 

(14)«Очень, очень вам бла­го­да­рен, ma chère или mon cher [моя до­ро­гая или мой до­ро­гой] (ma сhèrе или mon cher он го­во­рил всем без ис­клю­че­ния, без ма­лей­ших от­тен­ков как выше, так и ниже его сто­яв­шим людям) за себя и за до­ро­гих име­нин­ниц. (15)Смот­ри­те же, при­ез­жай­те обе­дать. (16)Вы меня оби­ди­те, mon cher. (17)Ду­шев­но прошу вас от всего се­мей­ства, ma chère». (18)Эти слова с оди­на­ко­вым вы­ра­же­ни­ем на пол­ном ве­се­лом и чисто вы­бри­том лице и с оди­на­ко­во-креп­ким по­жа­ти­ем руки и по­вто­ря­е­мы­ми ко­рот­ки­ми по­кло­на­ми го­во­рил он всем без ис­клю­че­ния и из­ме­не­ния. (19)Про­во­див од­но­го гостя, граф воз­вра­щал­ся к тому или той, ко­то­рые еще были в го­сти­ной. (20)При­дви­нув крес­ла и с видом че­ло­ве­ка, лю­бя­ще­го и уме­ю­ще­го по­жить, мо­ло­дец­ки рас­ста­вив ноги и по­ло­жив на ко­ле­на руки, он зна­чи­тель­но по­ка­чи­вал­ся, пред­ла­гал до­гад­ки о по­го­де, со­ве­то­вал­ся о здо­ро­вье, ино­гда на рус­ском, ино­гда на очень дур­ном, но са­мо­уве­рен­ном фран­цуз­ском языке, и снова с видом уста­ло­го, но твер­до­го в ис­пол­не­нии обя­зан­но­сти че­ло­ве­ка шел про­во­жать, оправ­ляя ред­кие седые во­ло­сы на лы­си­не, и опять звал обе­дать.

(21)Ино­гда, воз­вра­ща­ясь из пе­ред­ней, он за­хо­дил через цве­точ­ную и офи­ци­ант­скую в боль­шую мра­мор­ную залу, где на­кры­ва­ли стол на во­семь­де­сят ку­вер­тов, и, глядя на офи­ци­ан­тов, но­сив­ших се­реб­ро и фар­фор, рас­став­ляв­ших столы и раз­вер­ты­вав­ших кам­чат­ные ска­тер­ти, под­зы­вал к себе Дмит­рия Ва­си­лье­ви­ча, дво­ря­ни­на, за­ни­мав­ше­го­ся всеми его де­ла­ми, и го­во­рил: «Ну, ну, Ми­тень­ка, смот­ри, чтоб всё было хо­ро­шо. Так, так,  — го­во­рил он, с удо­воль­стви­ем огля­ды­вая огром­ный раз­дви­ну­тый стол.  — Глав­ное  — сер­ви­ров­ка. То-то…» (22)И он ухо­дил, са­мо­до­воль­но взды­хая, опять в го­сти­ную.

(По Л. Тол­сто­му*)

*Лев Ни­ко­ла­е­вич Тол­стой (1828–1910) – ве­ли­кий рус­ский пи­са­тель.

Из пред­ло­же­ния 14 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

54.  
i

(1)В ма­лень­ком го­ро­диш­ке Страт­фор­де на ма­лень­кой ре­чуш­ке Эйвон нашу груп­пу пи­са­те­лей при­ве­ли в обыч­ный для Ан­глии де­ре­вен­ский дом, проч­ный и ак­ку­рат­ный. (2)К не­вы­со­кой де­ре­вян­ной двери вели ка­мен­ные сту­пень­ки, а над че­ре­пич­ной кры­шей воз­вы­ша­лись две боль­шие кир­пич­ные трубы. (3)На сте­нах, окон­ных решётках, две­рях и крыше - всюду были за­мет­ны се­ро­ва­тые следы вре­ме­ни. (4)От про­чих стро­е­ний того же типа этот дом от­ли­чал­ся толь­ко одним: че­ты­ре с по­ло­ви­ной века назад в нём ро­дил­ся ве­ли­чай­ший из людей, когда-либо брав­ших в руки перо. (5)Потом нам по­ка­за­ли по­хо­жий до­миш­ко, где не­ко­гда жила де­вуш­ка, при­ме­ча­тель­ная лишь тем, что она нра­ви­лась мо­ло­до­му Шекс­пи­ру. (6)А в конце под­ве­ли к церк­ви, внут­ри ко­то­рой по­хо­ро­нен автор «Гам­ле­та».

 

(7)Я не мог не вос­хи­тить­ся тем, как тро­га­тель­но и тща­тель­но хра­нят в Страт­фор­де па­мять о своём ге­ни­аль­ном зем­ля­ке. (8)Но наш гид, мест­ный уро­же­нец, быст­ро раз­ве­ял мои ил­лю­зии. (9)Улыб­нув­шись, он ска­зал, что со­вре­мен­ни­ки и со­се­ди поэта имели весь­ма при­бли­зи­тель­ное пред­став­ле­ние о его ли­те­ра­тур­ных за­ня­ти­ях. (10)И в церк­ви Шекс­пир был по­хо­ро­нен не как гений, а как при­мер­ный и до­ста­точ­но щед­рый при­хо­жа­нин.

(11)Я не мог в это по­ве­рить.

 

- (12)А по­че­му же тогда со­хра­ни­ли его дом и даже жи­ли­ще лю­би­мой де­вуш­ки? (13)Гид пожал пле­ча­ми:

- (14)А зачем их ру­шить? (15)Мы во­об­ще ста­ра­ем­ся ни­че­го без край­ней на­доб­но­сти не ло­мать.

 

(16)Как же я тогда по­за­ви­до­вал ан­гли­ча­нам, ко­то­рые могут пре­не­бре­жи­тель­но бро­сить: (17)«Эта цер­ковь срав­ни­тель­но новая, ей всего три­ста лет». (18)А ты­ся­че­лет­няя Москва лишь ред­ки­ми ост­ров­ка­ми за­строй­ки под­твер­жда­ет малую часть сво­е­го воз­рас­та...

(19)Мы с вами не мил­ли­о­не­ры, у нас нет ро­до­вых зам­ков, нет по­ме­стий с за­го­род­ны­ми двор­ца­ми, но и нас, аб­со­лют­но ря­до­вых рос­си­ян, окру­жа­ет ста­ри­на. (20)Толь­ко не ценим мы её.

 

(21)Нель­зя ска­зать, что нынче наши люди род­ную ста­ри­ну со­всем не бе­ре­гут. (22)Что оста­лось - по­не­мно­гу ре­ста­ври­ру­ют. (23)Особ­няч­ки, по­стро­ен­ные лет две­сти назад, про­да­ют бан­кам или схо­жим кон­то­рам с обя­за­тель­ством со­хра­нить фасад.

(24) Но вот од­на­ж­ды про­ез­жаю я мимо очень кра­си­вой церк­вуш­ки в Филях.

 

(25) Ро­зо­во-белая, с вы­со­кой то­нень­кой ко­ло­коль­ней в цен­тре, она укра­ше­на при­чуд­ли­вой ба­роч­ной леп­ни­ной. (26)Ве­ли­ча­вые ку­по­ла - один в цен­тре, на ко­ло­коль­не, и че­ты­ре по краям - ра­дост­но сияют су­саль­ным зо­ло­том. (27)Оста­нав­ли­ва­юсь, чтобы по­луч­ше её рас­смот­реть, за­хо­жу внутрь. (28)Про­чи­тав таб­лич­ку перед вхо­дом, узнаю, что цер­ковь эта стоит там с конца сем­на­дца­то­го века. (29)И тогда я сам себе задал во­прос: а по­че­му она до­жи­ла до наших дней? (30)По­че­му её не раз­ру­ши­ли, когда она ещё не была ста­рин­ной, а была про­сто одним из мно­же­ства мос­ков­ских хра­мов? (31)И сам себе с не­до­уме­ни­ем от­ве­тил: не сло­ма­ли, по­то­му что - а зачем ру­шить?

 

(32)До нас уже дошло, что ку­пе­че­ские особ­няч­ки надо не сно­сить, а ре­ста­ври­ро­вать. (33)Но до нас ещё не дошло, что кре­стьян­ские избы, ко­со­бо­кие са­ра­юш­ки и бань­ки по-чёрному - тоже па­мят­ни­ки ста­ри­ны, ко­то­рые хра­нят ве­ще­ствен­ную па­мять о наших ба­буш­ках, де­душ­ках и более даль­них пред­ках.

(По Л. A. Жу­хо­виц­ко­му*.)

*Лео­нид Аро­но­вич Жу­хо­виц­кий (род. в 1932 году) - рус­ский пи­са­тель, пуб­ли­цист, пе­да­гог.

Ис­точ­ник тек­ста: МИОО: Ди­а­гно­сти­че­ская ра­бо­та 04.10.2012 ва­ри­ант 2

Из пред­ло­же­ния 1-3 вы­пи­ши­те слово в пе­ре­нос­ном зна­че­нии.

55.  
i

(1)В былые годы, когда я был по­мо­ло­же, я имел не­ко­то­рое при­стра­стие к рыб­ной ловле. (2)Тогда я не­ред­ко остав­лял мой го­род­ской дом, за­па­сал­ся удоч­ка­ми и чер­вя­ка­ми и ухо­дил в де­рев­ню на ры­бал­ку. (3)Целые дни до позд­не­го ве­че­ра я про­во­дил на реке, а спать за­хо­дил к кре­стья­нам или на мель­ни­цу. (4)Имен­но в то время я впер­вые по­зна­ко­мил­ся с одним из за­га­доч­ных яв­ле­ний нашей жизни, ко­то­рое при­от­кры­ло мне не­ко­то­рые тайны рус­ской души,  — бро­дяж­ни­че­ством по-рус­ски, или стран­ни­че­ством.

(5)Од­на­ж­ды, придя к мель­ни­ку но­че­вать, я в углу избы за­ме­тил ка­ко­го-то че­ло­ве­ка. (6)В по­тас­кан­ной серой одеж­де и в ды­ря­вых ва­ля­ных са­по­гах, хотя было это летом, он лежал прямо на голом полу. (7)Он спал с ко­том­кой под го­ло­вой и с длин­ным по­со­хом под мыш­кой. (8)Я лёг про­тив двери на разо­стлан­ном для меня сене. (9)Не спа­лось. (10)Вол­но­ва­ла бу­ду­щая заря. (11)Хо­те­лось зари. (12)Утром рыба хо­ро­шо клюёт. (13)Но в лет­нюю пору зари долго ждать не при­хо­дит­ся. (14)Скоро на­ча­ло све­тать. (15)И с пер­вым све­том серый комок в ва­лен­ках за­ше­ве­лил­ся, как-то кряк­нул, по­тя­нул­ся, сел, зев­нул, пе­ре­кре­стил­ся, встал и пошёл прямо в дверь. (16)На крыль­це он по­до­шел к ру­ко­мой­ни­ку, ви­сев­ше­му на верёвочке. (17)С моего ложа я с лю­бо­пыт­ством на­блю­дал за тем, как он полил воды на руки, как он смо­чил ею свою седую бо­ро­ду, растёр её, вы­тер­ся ру­ка­вом своей хла­ми­ды, взял в руки посох, пе­ре­кре­стил­ся, по­кло­нил­ся на три сто­ро­ны и пошёл.

(18)Я было со­би­рал­ся со ста­ри­ком за­го­во­рить, да не успел  — он ушёл. (19)Очень по­жа­лел я об этом, и за­хо­те­лось мне хотя бы взгля­нуть на него ещё один раз. (20)Чем-то ста­рик меня к себе привлёк. (21)Я при­встал на ко­ле­ни, об­ло­ко­тил­ся на под­окон­ник и от­крыл окош­ко. (22)Ста­рик ухо­дил вдаль. (23)Долго смот­рел я ему вслед. (24)Фи­гу­ра ста­ри­ка, по мере того как он уда­лял­ся, де­ла­лась всё мень­ше и на­ко­нец вовсе рас­тво­ри­лась в утрен­нем ту­ма­не. (25)Но в гла­зах и в мозгу моём его образ остал­ся на­все­гда, живой.

(26)Это и был бро­дя­га-стран­ник. (27)В Рос­сии ис­по­кон веков были такие люди, у ко­то­рых не было ни дома, ни крова, ни семьи, ни дела. (28)Не бу­дучи цы­га­на­ми, они вели цы­ган­ский образ жизни. (29)Хо­ди­ли по про­стор­ной рус­ской земле с места на место, из края в край. (30)Блуж­да­ли по по­дво­рьям, за­гля­ды­ва­ли в ка­ба­ки, тя­ну­лись на яр­мар­ки. (31)Жили по­да­я­ни­ем. (32)От­ды­ха­ли и спали где по­па­ло. (33)Цель их стран­ство­ва­ний все­гда опре­де­ля­лась по-раз­но­му и весь­ма рас­плыв­ча­то  — «ко свя­тым ме­стам», «по­стра­дать», «грехи ис­ку­пить», найти место, «где ды­шать легче». (34)Я, чест­но го­во­ря, убеждён, что если каж­до­го из них в от­дель­но­сти спро­сить, куда и с какой целью он идёт, то он не от­ве­тит. (35)3ачем ему об этом ду­мать?

(36)Ка­жет­ся, они чего-то ищут. (37)Ка­жет­ся, в их душах живёт смут­ное пред­став­ле­ние о каком-то не­ве­до­мом крае, где жизнь пра­вед­нее и лучше. (38)Но ещё вер­нее будет ска­зать, что они от чего-то бегут. (39)А бегут, ко­неч­но, от тоски  — этой со­всем осо­бен­ной, не­по­нят­ной, не­вы­ра­зи­мой, ино­гда бес­при­чин­ной рус­ской тоски.

(40)В «Бо­ри­се Го­ду­но­ве» Му­сорг­ским с по­тря­са­ю­щей силой на­ри­со­ван свое­об­раз­ный пред­ста­ви­тель этой бро­дяж­ной Рос­сии  — Вар­ла­ам. (41)Му­сорг­ский с не­срав­нен­ным ис­кус­ством и мощью пе­ре­дал ми­ро­ощу­ще­ние этого бро­дя­ги  — не то мо­на­ха-рас­стри­ги, не то про­сто ка­ко­го-то быв­ше­го цер­ков­но­го слу­жи­те­ля. (42)Тоска в Вар­ла­а­ме без­дон­ная, как океан. (43)Куда бы этот бро­дя­га ни пошёл, он идёт с го­то­вым со­зна­ни­ем своей аб­со­лют­ной не­нуж­но­сти. (44)Вот и ходит Вар­ла­ам из мо­на­сты­ря в мо­на­стырь, ша­та­ет­ся из го­ро­да в город за чу­до­твор­ной ико­ной по цер­ков­ным при­хо­дам. (45)В гор­сточ­ке дер­жит свеч­ку вос­ко­вую, чтобы её не за­ду­ло, и орёт сип­лым басом, под­ра­жая про­то­ди­а­ко­нам: (46)«Со­кру­ши­те змия лю­то­го со два на де­ся­тью кры­ла­ми хо­бо­ты».

(47)У него спу­та­на и вскло­ко­че­на седая бо­ро­да, рас­хо­дя­ща­я­ся на конце на­двое на­по­до­бие што­по­ра. (48)Одут­ло­ва­тый, ма­ло­кров­ный, од­на­ко с сизо-крас­ным носом, он ходит по го­ро­дам, весь по­но­шен­ный и по­мя­тый, в своей стёган­ной на вате шапке, схо­жей с ка­ми­лав­кой. (49)Таких, как он, сто­ро­нят­ся, не желая встре­чать­ся взгля­дом с влаж­ны­ми, про­ся­щи­ми гла­за­ми, ко­то­рые видят че­ло­ве­ка на­сквозь.

(50)...Не знаю, ко­неч­но, нужны ли такие люди. (51)Надо ли устро­ить так, чтобы они стали иными, или не надо? (52)Одно толь­ко я скажу: эти люди  — одна из за­ме­ча­тель­ней­ших, хотя, может быть, и пе­чаль­ных кра­сок рус­ской жизни. (53)Нет, сами они не пра­вед­ни­ки, но каким-то чу­дес­ным об­ра­зом де­ла­ют нас чище и лучше. (54)Если бы не было таких бро­дяг-стран­ни­ков, «калик пе­ре­хо­жих», жить всем нам было бы труд­нее...

(*По Ф. И. Ша­ля­пи­ну)

*Фёдор Ива­но­вич Ша­ля­пин (1873 - 1938) - зна­ме­ни­тый рус­ский опер­ный и ка­мер­ный певец.

Ис­точ­ник тек­ста: МИОО: Тре­ни­ро­воч­ная ра­бо­та 13.11.2012 ва­ри­ант 1.

Какое слово ис­поль­зо­ва­но в тек­сте в пе­ре­нос­ном зна­че­нии? Вы­пи­ши­те его.

 

кра­сок (пред­ло­же­ние 52)

фи­гу­ра (пред­ло­же­ние 24)

яр­мар­ки (пред­ло­же­ние 30)

пред­став­ле­ние (пред­ло­же­ние 37)

56.  
i

(1)Жил од­на­ж­ды чудак… (2)Он был очень богат и имел всё из вещей, что че­ло­век может себе толь­ко по­же­лать. (3)Дом его укра­ша­ли мра­мор­ные лест­ни­цы, пер­сид­ские ковры и золочёная ме­бель. (4)В саду, окру­жав­шем этот рос­кош­ный дво­рец, бла­го­уха­ли цветы, били про­хлад­ные фон­та­ны, за­мор­ские птицы услаж­да­ли слух своим при­чуд­ли­вым пе­ни­ем.

(5)Од­на­ко, не­смот­ря на внеш­нее бла­го­по­лу­чие, наш чудак чув­ство­вал, что ему не хва­та­ет чего-то са­мо­го глав­но­го, чего он даже и на­звать не мог. (6)Че­ло­век ре­ши­тель­ный и от­важ­ный, он так много мог, он почти всё смел, но он не знал та­ко­го, к чему можно стре­мить­ся, и жизнь ка­за­лась ему бес­смыс­лен­ной и мёртвой. (7)Ничто не ра­до­ва­ло его, и бо­гат­ство, всё более умно­жа­ясь, по­сте­пен­но ста­но­ви­лось для него го­рест­ным бре­ме­нем.

(8)Тогда он пошёл к одной ста­рой жен­щи­не, ко­то­рая пе­сто­ва­ла свою древ­нюю муд­рость в пе­ще­ре дрем­лю­щей ог­нен­ной горы. (9)Чудак рас­ска­зал ей о своей беде, и ста­ру­ха от­ве­ти­ла ему: (10)«От­прав­ляй­ся в боль­шой мир, чтобы найти про­пав­шее. (11)Твоё не­сча­стье ве­ли­ко: тебе не хва­та­ет глав­но­го, и, пока ты его не найдёшь, жизнь для тебя будет бедой и пыт­кой».

(12)Эта сказ­ка все­гда при­хо­дит мне на ум, когда я думаю о со­вре­мен­ном мире и его ду­хов­ном кри­зи­се. (13)Как бо­га­то че­ло­ве­че­ство бла­га­ми низ­ше­го по­ряд­ка! (14)И будет де­лать­ся всё бо­га­че. (15)Про­стран­ство будет по­беж­де­но, та­ин­ствен­ные формы ма­те­рии будут от­кры­ты, и ими овла­де­ют. (16)Всё новые и новые ин­стру­мен­ты, сред­ства и воз­мож­но­сти будут предо­став­ле­ны че­ло­ве­ку в рас­по­ря­же­ние, но глав­ное от­сут­ству­ет.

(17)«Как» зем­ной жизни раз­ви­ва­ет­ся без­оста­но­воч­но, но «зачем» – не­за­мет­но утра­чи­ва­ет­ся. (18)Это так, как если бы че­ло­век, ко­то­рый стра­да­ет рас­се­ян­но­стью, играл в шах­ма­ты и вы­ра­бо­тал для себя даль­но­вид­ный, слож­ный план, осу­ществ­ле­ние ко­то­ро­го уже на­по­ло­ви­ну за­вер­ше­но, и вдруг он за­бы­ва­ет свой план. (19)«Пре­крас­но! (20)Но для чего я всё это пред­при­ни­мал? (21)Чего я, соб­ствен­но, этим хотел?!» (22)Да­вай­те вспом­ним о есте­ствен­но-на­уч­ных и тех­ни­че­ских изоб­ре­те­ни­ях по­след­не­го сто­ле­тия. (23)Элек­три­че­ство, ди­на­мит, куль­ту­ры бак­те­рий, же­ле­зо­бе­тон, самолёт, радио, рас­щеп­ле­ние атома. (24)Само по себе этого до­воль­но и сверх­до­ста­точ­но, чтобы со­здать нечто ве­ли­кое. (25)Выход на такой за­об­лач­ный уро­вень, на такие пути пред­по­ла­га­ет на­ли­чие все­объ­ем­лю­ще­го, окрылённого, даль­но­вид­но­го, це­ле­на­прав­лен­но­го со­зна­ния, раз­ви­тие ис­кус­ства, не­су­ще­го огром­ную ду­хов­но-вос­пи­та­тель­ную силу. (26)Жизнь без смыс­ла при таких усло­ви­ях ста­но­вит­ся опас­нее, чем когда бы то ни было. (27)Воз­мож­но­сти со­зи­да­ния могут стать сред­ства­ми все­об­ще­го раз­ру­ше­ния. (28)Ведь сами по себе они не хо­ро­ши и не плохи, они лишь мощ­ная, не­опре­делённая «воз­мож­ность», дрем­лю­щая ог­нен­ная гора, не­пред­ска­зу­е­мая и свое­нрав­ная во всём.

(29)Со­вре­мен­ное че­ло­ве­че­ство долж­но хотя бы ин­ту­и­тив­но чув­ство­вать, «куда» оно идёт, «зачем» ему даны эти воз­мож­но­сти, «как» надо упо­тре­бить, при­ме­нить всё это, чтобы твор­че­ский путь по­зна­ния не пре­вра­тил­ся в путь руин. (30)Что по­лу­чит­ся, если кучка лишённых ду­хов­ных кор­ней и нрав­ствен­но раз­нуз­дан­ных «за­во­е­ва­те­лей мира» начнёт во­зить­ся с ин­стру­мен­та­ми со­вре­мен­ной химии, тех­ни­ки и науки?

(31)Не­сча­стье со­вре­мен­но­го че­ло­ве­ка ве­ли­ко, ибо ему не хва­та­ет глав­но­го – смыс­ла жизни. (32)Он дол­жен от­пра­вить­ся на по­ис­ки. (33)И пока он не найдёт глав­но­го, беды и опас­но­сти будут под­сте­ре­гать всё чаще и чаще. (34)Не­смот­ря на всю мощь его ра­зу­ма и ши­ро­ту его воз­мож­но­стей.

 

(По И.А. Ильи­ну*)

*Иван Алек­сан­дро­вич Ильин (1883–1954) – из­вест­ный ре­ли­ги­оз­ный фи­ло­соф, пи­са­тель и пуб­ли­цист рус­ско­го за­ру­бе­жья.

Из пред­ло­же­ния 28 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

57.  
i

Два камня

 

(1)У са­мо­го бе­ре­га ле­жа­ли два камня − два не­раз­луч­ных и дав­них при­я­те­ля. (2)Це­лы­ми днями гре­лись они в лучах юж­но­го солн­ца и, ка­за­лось, счаст­ли­вы были, что море шумит в сто­ро­не и не на­ру­ша­ет их спо­кой­но­го и мир­но­го уюта.

(3)Но вот од­на­ж­ды, когда раз­гу­лял­ся на море шторм, кон­чи­лась друж­ба двух при­я­те­лей: од­но­го из них под­хва­ти­ла за­бе­жав­шая на берег волна и унес­ла с собой да­ле­ко в море. (4)Дру­гой ка­мень, уце­пив­шись за гни­лую ко­ря­гу, сумел удер­жать­ся на бе­ре­гу и долго не мог прий­ти в себя от стра­ха. (5)А когда не­мно­го успо­ко­ил­ся, нашёл себе новых дру­зей. (6)Это были ста­рые, вы­сох­шие и по­трес­кав­ши­е­ся от вре­ме­ни комья глины. (7)Они с утра до ве­че­ра слу­ша­ли рас­ска­зы Камня о том, как он рис­ко­вал жиз­нью, какой под­вер­гал­ся опас­но­сти во время бури. (8)И, еже­днев­но по­вто­ряя им эту ис­то­рию, Ка­мень, в конце кон­цов, по­чув­ство­вал себя ге­ро­ем.

 

(9)Шли годы. (10)Под лу­ча­ми жар­ко­го солн­ца Ка­мень и сам рас­трес­кал­ся и уже почти ничем не от­ли­чал­ся от своих дру­зей − комьев глины. (11)Но вот на­бе­жав­шая волна вы­бро­си­ла на берег бле­стя­щий Кре­мень, каких ещё не ви­да­ли в этих краях.

(12)− Здрав­ствуй, дру­жи­ще! − крик­нул он Рас­трес­кав­ше­му­ся Камню.

(13)Ста­рый Ка­мень был удивлён.

(14)− Из­ви­ни­те, я вас впер­вые вижу.

(15)− Эх, ты! (16)Впер­вые вижу! (17)Забыл, что ли, сколь­ко лет про­ве­ли мы вме­сте на этом бе­ре­гу, пре­жде чем меня унес­ло в море?

 

(18)И он рас­ска­зал сво­е­му ста­ро­му другу, что ему при­ш­лось пе­ре­жить в мор­ской пу­чи­не и как всё-таки там было здо­ро­во, ин­те­рес­но.

(19)− Пошли со мной! − пред­ло­жил Кре­мень. (20)− Ты уви­дишь на­сто­я­щую жизнь, узна­ешь на­сто­я­щие бури.

(21)Но его друг, Рас­трес­кав­ший­ся Ка­мень, по­смот­рел на комья глины, ко­то­рые при слове «бури» го­то­вы были со­всем рас­сы­пать­ся от стра­ха, и ска­зал:

(22)− Нет, это не по мне. (23)Я и здесь пре­крас­но устро­ен.

(24)−Что ж, как зна­ешь! − Кре­мень вско­чил на под­бе­жав­шую волну и умчал­ся

в море.

 

(25)Долго мол­ча­ли все остав­ши­е­ся на бе­ре­гу. (26)На­ко­нец Рас­трес­кав­ший­ся

Ка­мень ска­зал:

(27)− По­вез­ло ему, вот и за­знал­ся. (28)Разве сто­и­ло ради него рис­ко­вать жиз­нью?

 

(29)Где же прав­да? (30)Где спра­вед­ли­вость? (31)И комья глины со­гла­си­лись с ним, что спра­вед­ли­во­сти в жизни нет.

 

(По Ф. Д. Кри­ви­ну*)

 

*Фе­ликс Да­ви­до­вич Кри­вин (1928−2016) – рус­ский, со­вет­ский пи­са­тель, поэт, про­за­ик. Фе­ликс Кри­вин – автор де­сят­ков книг, вы­хо­див­ших с на­ча­ла 1960-х годов в раз­лич­ных из­да­тель­ствах Со­вет­ско­го Союза. Со­труд­ни­чал с Ар­ка­ди­ем Рай­ки­ным, для ко­то­ро­го писал ин­тер­ме­дии. В 1998 г. вы­ехал на по­сто­ян­ное место жи­тель­ства в Из­ра­иль.

Из пред­ло­же­ния 4 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

58.  
i

(1)Нет, не сразу, а как-то время от вре­ме­ни он стал за­ме­чать в самых затаённых ме­стах па­у­ти­ну, на полу в углах серые хол­ми­ки пыли, при­став­шую твёрдую крош­ку на краю вы­мы­той чашки или та­рел­ки. (2)«Толь­ко ещё этого не хва­та­ло, − раз­дражённо думал он, − не­уже­ли так всю жизнь было, толь­ко не за­ме­чал, а те­перь, сидя на пен­сии, от не­че­го де­лать всё вижу...»

 

(3)Кон­стан­тин Ни­ко­ла­е­вич по­гля­дел на жену. (4)Она си­де­ла, низко скло­нив го­ло­ву над шитьём. (5)За по­след­нее время у неё по­яви­лась какая-то стран­ная по­треб­ность чи­нить рва­ные носки, ста­вить за­пла­ты на за­сти­ран­ные по­ло­тен­ца. (6)Нет, со­всем она стала не такой, какою он знал её все трид­цать пять лет после сва­дьбы. (7)Со­всем не такой.

 

(8)Когда она вышла за него замуж, то по­друж­ки го­во­ри­ли ей, что он, Костя, ей не пара. (9)По­че­му-то счи­та­ли его менее зна­чи­тель­ным по срав­не­нию с нею. (10)Но вот в итоге − квар­ти­ра, ма­ши­на, дача, и всё это он, а те­перь ещё по­мо­га­ет до­че­ри, у ко­то­рой муж ока­зал­ся лег­ко­мыс­лен­ным че­ло­ве­ком, да и сыну при­хо­дит­ся по­мо­гать. (11)Так что если го­во­рить о доб­ро­те, то вот она − не по­ры­вом, а из ме­ся­ца в месяц, когда себе от­ка­зы­ва­ешь ради детей.

 

(12)Кон­стан­тин Ни­ко­ла­е­вич по­гля­дел на жену. (13)Она по-преж­не­му си­де­ла, низко скло­нив го­ло­ву. (14)Ста­ви­ла оче­ред­ную за­пла­ту. (15)В по­след­нее время у неё по­яви­лось не­ма­ло стран­но­стей. (16)Хотя бы вот эти за­пла­ты, причём яркие. (17)Затем − щу­рить глаза, как бы свы­со­ка гля­деть на того, с кем го­во­рит.

(18)− Следи лучше за домом. (19)Кру­гом грязь. (20)Ты стала не­ряш­ли­ва.

(21)В углах па­у­ти­на.

(22)− Где па­у­ти­на?

(23)И опять этот мерз­кий при­щур.

(24)− Вот тут, тут, тут! (25)− Кон­стан­тин Ни­ко­ла­е­вич стал ты­кать паль­цем по

углам.

(26)− Не может быть... (27)− Ана­ста­сия Пет­ров­на со­щу­ри­лась и стала

вы­смат­ри­вать в углах па­у­ти­ну.

(28)− Там ни­че­го нет, ты про­сто при­ди­ра­ешь­ся, − ска­за­ла она обыч­ным уста­лым

го­ло­сом.

(29)− Да ты ослеп­ла, что ли?

 

(30)Кон­стан­тин Ни­ко­ла­е­вич дёрнул в раз­дра­же­нии го­ло­вой и ушёл в свою ком­на­ту. (31)Встал у окна, без­дум­но глядя на улицу. (32)«Чёрт знает что, − ки­пе­ло у него на серд­це, − и она ещё иро­ни­зи­ру­ет. (33)Нет, надо вер­нуть­ся и за­ста­вить её снять па­у­ти­ну, по­ты­кать носом, а то «при­ди­ра­ешь­ся»... (34)И он пошёл к жене. (35)Но то, что он уви­дал, за­ста­ви­ло его за­ме­реть.

(36)Ана­ста­сия Пет­ров­на сто­я­ла в углу и на­пряжённо, как это бы­ва­ет у плохо ви­дя­ще­го че­ло­ве­ка, всмат­ри­ва­лась в стены, ви­ди­мо отыс­ки­вая па­у­ти­ну. (37)В её лице и во всей фи­гу­ре было что-то жал­кое, бес­по­мощ­ное.

(38)− Настя! − встре­во­жен­но по­звал Кон­стан­тин Ни­ко­ла­е­вич.

 

(39)Она вздрог­ну­ла, обер­ну­лась, и он уви­дал её рас­те­рян­ные глаза. (40)Они были ши­ро­ко рас­кры­ты, затем со­щу­ри­лись, как бы сде­лав взгляд вы­со­ко­мер­ным.

(41)− Я... я не вижу па­у­ти­ны, − ска­за­ла она.

 

(42)«Как не ви­дишь?» − хотел он ска­зать. (43)Он видел даже от двери эту чёрную нить, вздра­ги­ва­ю­щую при ма­лей­шем дви­же­нии воз­ду­ха. (44)Но смол­чал, вдруг поняв, что его жена стала плохо ви­деть и что она давно уже не та лов­кая, весёлая, мо­ло­дая, а по­жи­лая, если не ста­рая, жен­щи­на, и ви­но­ва­то ска­зал:

(45)− Ты права, там дей­стви­тель­но нет па­у­ти­ны... (46)Про­сти...

 

(По С. А. Во­ро­ни­ну*)

*Сер­гей Алек­се­е­вич Во­ро­нин (1913–2002) − рус­ский со­вет­ский про­за­ик.

Из пред­ло­же­ния 37 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы.

59.  
i

 

(1)В 1969 году в во­ро­неж­ской «Ком­му­не» я про­чи­тал за­мет­ку «За­жи­во по­гребённый» о че­ло­ве­ке, ко­то­рый в сорок вто­ром году де­зер­ти­ро­вал из армии и в те­че­ние два­дца­ти лет укры­вал­ся на чер­да­ке. (2)Он не­дав­но спу­стил­ся на землю и на­звал своё имя. (3)Тон­ких Ни­ко­лай. (4)Слу­чай не­ве­ро­ят­ный. (5)Как жур­на­лист, я не­мед­лен­но вы­ехал в Во­ро­неж­скую об­ласть...

(6)Село Битюг-Матрёновка. (7)Хата на краю села. (8)Дверь от­кры­ла жен­щи­на лет се­ми­де­ся­ти. (9)Хо­зяй­ка не рада гостю, но голос ис­ка­тель­ный.

–(10)Сей­час по­зо­ву Ни­ко­лая...

(11)Ни­ко­лай, как потом ока­за­лось, пер­вым уви­дел гостя – и сразу в сарай.

(12)Лю­бо­му че­ло­ве­ку в его по­ло­же­нии вся­кий раз­го­вор не­при­я­тен и тя­го­стен.

(13)Но гость сидит на ска­мей­ке, до­стал си­га­ре­ты, за­ку­рить пред­ла­га­ет – надо под­дер­жи­вать раз­го­вор.

(14)Слово за сло­вом я узнаю тра­ге­дию че­ло­ве­ка-труса.

(15)В сорок вто­ром, когда по­лы­хал Во­ро­неж, когда немцы рва­ну­лись к Волге, с хол­що­вы­ми сум­ка­ми за пле­ча­ми из Битюг-Матрёновки в Ли­пецк шла груп­па ребят.

(16)Парни спе­ши­ли к месту, где люди по­лу­ча­ли вин­тов­ки, потом са­ди­лись в теп­луш­ки и от­прав­ля­лись к Волге. (17)Каж­дый по­ни­мал, что ждёт его, но от стра­ха руки толь­ко креп­че сжи­ма­ли вин­тов­ку.

(18)А он ис­пу­гал­ся и бро­сил дру­зей, глу­хи­ми до­ро­га­ми пошёл назад, к дому.

(19)В под­сол­ну­хах до­ждал­ся по­лу­но­чи и, ози­ра­ясь, по­сту­чал в хату у Би­тю­га.

–(20)Мама, от­крой...

(21)Мать сжала его в объ­я­ти­ях.

–(22)Сынок... (23)Живой, здо­ро­вый. (24)Ни­ко­му не отдам... (25)Один раз живём...

(26)Так на­ча­лись страш­ные два­дцать лет жизни на чер­да­ке возле печ­ной трубы.

(27)Семь тысяч дней, по­хо­жих как близ­не­цы. (28)На­пе­речёт из­вест­ные звуки: это мать доит ко­ро­ву, это сест­ра по­ве­си­ла на стен­ку порт­фель, это скребётся мышь, это чер­вяк точит стро­пи­ла... (29)При каж­дом не­зна­ко­мом звуке че­ло­век у трубы

вздра­ги­вал, сжи­мал­ся в комок.

(30)Летом, в тёмные часы между зо­ря­ми, че­ло­век спус­кал­ся к земле. (31)Ози­ра­ясь, он об­хо­дил во­круг хаты, тро­гал ру­ка­ми под­сол­ну­хи, при­кла­ды­вал ла­до­ни к осты­ва­ю­щим после днев­ной жары тык­вам. (32)Уснув­шие куз­не­чи­ки ша­ра­ха­лись из-под ног. (33)Че­ло­век думал: «Это они меня бо­ят­ся… (34)Часто думал: спу­щусь к людям, рас­ска­жу всё. (35)Бо­ял­ся. (36)Уже не кары за тру­сость бо­ял­ся – бо­ял­ся жизни. (37)Я за­ви­до­вал тем ре­бя­там, ко­то­рые не вер­ну­лись. (38)Я думал: им хо­ро­шо, лежат спо­кой­но, им носят цветы, их пом­нят. (39)А я... (40)Зачем?.. (41)Много раз тро­гал ру­ка­ми верёвку. (42)Ми­ну­та, и всё. (43)Кому я нужен? (44)Но жутко – живём один раз...»

(45)Так через два­дцать лет ого­ро­да­ми к сель­со­ве­ту прошёл ни­ко­му не зна­ко­мый че­ло­век, на­звал себя… (46)Вот и вся тра­ги­че­ская и жал­кая судь­ба де­зер­ти­ра, про­ме­няв­ше­го живую жизнь на бес­ко­неч­ные годы стра­ха. (47)Он живёт те­перь среди нас, сам за­ра­ба­ты­ва­ет свой хлеб. (48)Он устаёт на ра­бо­те, из­бе­га­ет людей. (49)Спит он по-преж­не­му на чер­да­ке. (50)«Никак не при­вык­ну к избе...» (51)Ве­че­ра­ми, перед тем как по­лезть на чер­дак, долго стоит во дворе, про­во­жа­ет закат.

(52)Тру­сость в тяж­кий для Ро­ди­ны час тре­бу­ет на­ка­за­ния. (53)Но у кого под­ня­лась бы сей­час рука на этого жал­ко­го, ссох­ше­го­ся, с по­тух­ши­ми от стра­да­ния гла­за­ми че­ло­ве­ка, пе­ре­жив­ше­го семь тысяч дней стра­ха, на­ка­зав­ше­го себя сверх вся­кой меры! (54)Этот че­ло­век и те­перь го­во­рит: «Живём один раз». (55)Но он по­ни­ма­ет, как бес­по­щад­ны для него эти слова. (56)Два­дцать зо­ло­тых лет зачёрк­ну­то в жизни. (57)Да и те­перь что за жизнь? (58)Не вся­кий подаёт руку. (59)А когда идёт по селу, ост­рый слух ловит шёпот:

–(60)Де­зер­тир...

(61)Пре­зре­ние людей – самое тяж­кое на­ка­за­ние для че­ло­ве­ка. (62)А живём один раз...

 

(по В. М. Пес­ко­ву*)

*Ва­си­лий Ми­хай­ло­вич Пес­ков (род. в 1930 году) − рус­ский со­вет­ский пи­са­тель, жур­на­лист, пу­те­ше­ствен­ник и те­ле­ве­ду­щий.

Из пред­ло­же­ний 52−54 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм со зна­че­ни­ем "хва­та­ет ре­ши­мо­сти".

60.  
i

(1)Боль­ше ме­ся­ца гор­сточ­ка храб­ре­цов за­щи­ща­ла осаждённый форт от бес­пре­рыв­ных атак с моря и воз­ду­ха. (2)Бо­е­при­па­сов и про­до­воль­ствия ста­но­ви­лось всё мень­ше. (3)И вот на­сту­пи­ла страш­ная ми­ну­та. (4)Сна­ря­дов боль­ше нет. (5)Запас про­до­воль­ствия на одни сутки.

(6)В тот день не­мец­кий ис­тре­би­тель сбро­сил вым­пел с уль­ти­ма­ту­мом.

(7)Ко­ман­дир от­вин­тил крыш­ку с алю­ми­ни­е­во­го ци­лин­дра, вы­та­щил бу­ма­гу, свёрну­тую труб­кой, и про­чи­тал: (8)«Вы окру­же­ны со всех сто­рон. (9)Пред­ла­гаю вам ка­пи­ту­ли­ро­вать. (10)Усло­вия ка­пи­ту­ля­ции: весь гар­ни­зон форта без ору­жия идёт на пло­щадь возле кирхи. (11)Ровно в шесть часов по сред­не­ев­ро­пей­ско­му вре­ме­ни на вер­ши­не кирхи дол­жен быть вы­став­лен белый флаг. (12)За это я обе­щаю вам по­да­рить жизнь. (13)В про­тив­ном слу­чае – смерть. (14)Ко­ман­дир не­мец­ко­го де­сан­та контр-ад­ми­рал фон Эвер­шарп».

(15)Всю ночь гар­ни­зон форта шил флаг. (16)Не­за­дол­го до рас­све­та флаг раз­ме­ром по край­ней мере в шесть про­стынь был готов. (17)Мо­ря­ки в по­след­ний раз по­бри­лись, на­де­ли чи­стые ру­ба­хи и один за дру­гим, с ав­то­ма­та­ми на шее и кар­ма­на­ми, на­би­ты­ми па­тро­на­ми, стали вы­хо­дить по трапу на­верх.

(18)Фон Эвер­шарп стоял на бо­е­вой рубке. (19)Над си­лу­этом ры­ба­чье­го посёлка поды­мал­ся узкий тре­уголь­ник кирхи с чёрным пря­мым кре­стом, вре­зан­ным в пас­мур­ное небо. (20)Боль­шой флаг раз­ве­вал­ся на шпиле. (21)В утрен­них су­мер­ках он был со­всем тёмный, почти чёрный.

(22)Фон Эвер­шарп отдал при­каз, и фло­ти­лия де­сант­ных шлю­пок и тор­пед­ных ка­те­ров на­пра­ви­лась к ост­ро­ву. (23)Ост­ров вы­рас­тал, при­бли­жал­ся. (24)Те­перь уже про­стым гла­зом можно было рас­смот­реть кучку мо­ря­ков, сто­яв­ших на пло­ща­ди возле кирхи. (25)В этот миг по­ка­за­лось ма­ли­но­вое солн­це. (26)Оно по­вис­ло между небом и водой, верх­ним краем уйдя в длин­ную дым­ча­тую тучу, а ниж­ним ка­са­ясь зуб­ча­то­го моря.

(27)Угрю­мый свет оза­рил ост­ров. (28)Флаг на кирхе стал крас­ным, как рас­калённое же­ле­зо.

(29)–Чёрт возь­ми, это кра­си­во, – ска­зал фон Эвер­шарп, – солн­це хо­ро­шо под­шу­ти­ло над рус­ски­ми. (30)Оно вы­кра­си­ло белый флаг в крас­ный цвет, но сей­час мы опять за­ста­вим его по­блед­неть.

(31)Де­сант­ные шлюп­ки вы­бро­си­лись на берег. (32)Немцы __________бе­жа­ли к форту. (33)И вдруг под­зем­ный взрыв чу­до­вищ­ной силы по­тряс ост­ров.

(34)Скалы на­пол­за­ли одна на дру­гую, рас­ка­лы­ва­лись. (35)Их корёжило, под­ни­ма­ло на по­верх­ность из глу­би­ны, из недр ост­ро­ва, и с по­верх­но­сти спи­хи­ва­ло в от­крыв­ши­е­ся про­ва­лы.

(36)–Они взры­ва­ют ба­та­реи! – крик­нул фон Эвер­шарп. – (37)Они на­ру­ши­ли усло­вия ка­пи­ту­ля­ции! (38)Мер­зав­цы!

(39)В эту ми­ну­ту солн­це мед­лен­но вошло в тучу. (40)Крас­ный свет, мрач­но оза­ряв­ший ост­ров и море, по­мерк. (41)Всё во­круг стало мо­но­тон­но­го гра­нит­но­го цвета. (42)Всё, кроме флага на кирхе. (43)Фон Эвер­шарп по­ду­мал, что он схо­дит с ума: во­пре­ки всем за­ко­нам фи­зи­ки, гро­мад­ный флаг на кирхе про­дол­жал оста­вать­ся крас­ным. (44)На сером фоне пей­за­жа его цвет стал ещё ин­тен­сив­ней. (45)Тогда фон Эвер­шарп понял всё: флаг ни­ко­гда не был белым, он все­гда был крас­ным. (46)Он не мог быть иным.

(47)Фон Эвер­шарп забыл, с кем он воюет. (48)Это не был оп­ти­че­ский обман. (49)Не солн­це об­ма­ну­ло фон Эвер­шар­па – он об­ма­нул сам себя.

(50)Фон Эвер­шарп отдал новое при­ка­за­ние – эс­кад­ри­льи бом­бар­ди­ров­щи­ков, штур­мо­ви­ков, ис­тре­би­те­лей под­ня­лись в воз­дух. (51)Тор­пед­ные ка­те­ра, эс­мин­цы и де­сант­ные шлюп­ки со всех сто­рон ри­ну­лись на ост­ров. (52)И по­сре­ди этого бу­шу­ю­ще­го ада, око­пав­шись под контр­фор­са­ми кирхи, трид­цать со­вет­ских мо­ря­ков вы­ста­ви­ли свои ав­то­ма­ты и пулемёты на все че­ты­ре сто­ро­ны света. (53)Никто из них в этот страш­ный по­след­ний час не думал о жизни. (54)Во­прос о жизни был решён. (55)Они знали, что умрут, но, уми­рая, они хо­те­ли уни­что­жить как можно боль­ше вра­гов.

(56)В этом со­сто­я­ла бо­е­вая за­да­ча, и они вы­пол­ни­ли её до конца.

(57)Осы­па­е­мые оскол­ка­ми кир­пи­ча и шту­ка­тур­ки, вы­би­ты­ми раз­рыв­ны­ми пу­ля­ми из стен кирхи, с ли­ца­ми, чёрными от ко­по­ти, за­ли­ты­ми потом и кро­вью, за­ты­кая раны ватой, вы­рван­ной из под­клад­ки буш­ла­тов, трид­цать со­вет­ских мо­ря­ков па­да­ли один за дру­гим, про­дол­жая стре­лять до по­след­не­го вздо­ха. (58)Над ними раз­ве­вал­ся гро­мад­ный крас­ный флаг, сши­тый боль­ши­ми мат­рос­ски­ми игол­ка­ми и су­ро­вы­ми мат­рос­ски­ми нит­ка­ми из кус­ков самой раз­но­об­раз­ной крас­ной ма­те­рии, из всего, что на­шлось под­хо­дя­ще­го в мат­рос­ских сун­дуч­ках. (59)Он был сшит из за­вет­ных шёлко­вых пла­точ­ков, из крас­ных ко­сы­нок, шер­стя­ных ма­ли­но­вых шар­фов, ро­зо­вых ки­се­тов, из пун­цо­вых одеял, маек. (60)Алый ко­лен­ко­ро­вый пе­ре­плёт пер­во­го тома «Ис­то­рии граж­дан­ской войны» был также вшит в эту ог­нен­ную мо­за­и­ку.

(61)На го­ло­во­кру­жи­тель­ной вы­со­те, среди дви­жу­щих­ся туч, он раз­ве­вал­ся, стру­ил­ся, горел, как будто не­зри­мый ве­ли­кан-зна­ме­но­сец стре­ми­тель­но нёс его сквозь дым сра­же­ния вперёд, к по­бе­де.

 

(по В. П. Ка­та­е­ву*)

*Ва­лен­тин Пет­ро­вич Ка­та­ев (1897–1986) – рус­ский со­вет­ский пи­са­тель, дра­ма­тург, поэт.

Из пред­ло­же­ния 26 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы

61.  
i

(1)−Убить!.. (2)За­стре­лить!.. (3)Сей­час за­стре­лить мер­зав­ца!.. (4)Без по­ща­ды!.. (5)Убий­ца!.. (6)Убить его! − кри­ча­ли муж­ские, жен­ские го­ло­са толпы.

(7)Огром­ная толпа на­ро­да вела по улице свя­зан­но­го че­ло­ве­ка. (8)Че­ло­век этот, вы­со­кий, пря­мой, шёл твёрдым шагом, вы­со­ко под­ни­мая го­ло­ву. (9)На кра­си­вом, му­же­ствен­ном лице его было вы­ра­же­ние пре­зре­ния и злобы к окру­жа­ю­щим его людям.

(10)Это был один из тех людей, ко­то­рые в войне на­ро­да про­тив вла­сти воюют на сто­ро­не вла­сти. (11)Его схва­ти­ли те­перь и вели на казнь.

(12)−Это го­ро­до­вой, он ещё утром стре­лял по нам! − кри­ча­ли в толпе.

(13)Толпа не оста­нав­ли­ва­лась, и его вели даль­ше. (14)Когда же при­шли на ту улицу, где на мо­сто­вой ле­жа­ли вче­раш­ние не убран­ные ещё тела уби­тых вой­ска­ми, толпа осви­ре­пе­ла.

(15)−Не­че­го от­тя­ги­вать! (16)Сей­час тут и за­стре­лить не­го­дяя, куда ещё во­дить его? − кри­ча­ли люди.

(17)Плен­ный хму­рил­ся и толь­ко выше под­ни­мал го­ло­ву. (18)Он, ка­за­лось, не­на­ви­дел толпу ещё более, чем толпа не­на­ви­де­ла его.

(19)−Пе­ре­бить всех! (20)Шпи­о­нов! (21)Царей! (22)Попов! (23)И этих мер­зав­цев! (24)Убить, убить сей­час! − взвиз­ги­ва­ли жен­ские го­ло­са.

(25)Но ру­ко­во­ди­те­ли толпы ре­ши­ли до­ве­сти его до пло­ща­ди и там раз­де­лать­ся с ним.

(26)До пло­ща­ди уже было не­да­ле­ко, когда в ми­ну­ту за­ти­шья в зад­них рядах толпы по­слы­шал­ся пла­чу­щий дет­ский го­ло­сок.

(27)−Батя! Батя! − всхли­пы­вая, кри­чал ше­сти­лет­ний маль­чик, втис­ки­ва­ясь в толпу, чтобы до­брать­ся до плен­но­го. (28)−Батя! (29)Что они с тобой де­ла­ют? (30)По­стой, по­стой, возь­ми меня, возь­ми!..

(31)Крики оста­но­ви­лись в той сто­ро­не толпы, с ко­то­рой шёл ребёнок, и толпа, рас­сту­па­ясь перед ним, как перед силой, про­пус­ка­ла ребёнка всё ближе и ближе к отцу.

(32)−Тебе сколь­ко лет, маль­чик?

(33)−Что вы с батей хо­ти­те де­лать? − от­ве­чал маль­чик.

(34)−Иди домой, маль­чик, иди к ма­те­ри, − ска­зал маль­чи­ку один из муж­чин.

(35)Плен­ный уже слы­шал голос маль­чи­ка и слы­шал, что го­во­ри­ли ему. (36)Лицо его стало ещё мрач­нее.

(37)−У него нет ма­те­ри! − крик­нул он на слова того, кто от­сы­лал ребёнка к ма­те­ри.

(38)Всё ближе и ближе про­тис­ки­ва­ясь в толпе, маль­чик до­брал­ся до отца и полез к нему на руки. (39)В толпе кри­ча­ли всё то же: (40)«Убить! (41)По­ве­сить! (42)За­стре­лить мер­зав­ца!»

(43)И плен­ный спу­стил с рук маль­чи­ка и подошёл к тому че­ло­ве­ку, ко­то­рый рас­по­ря­жал­ся в толпе.

(44)−По­слу­шай­те, − ска­зал он, − уби­вай­те меня, как и где хо­ти­те, но толь­ко не при нём, − он по­ка­зал на маль­чи­ка. (45)−Раз­вя­жи­те меня на две ми­ну­ты и дер­жи­те за руку, а я скажу ему, что мы с вами гу­ля­ем, что вы мне при­я­тель, и он уйдёт. (46)А тогда... тогда уби­вай­те, как хо­ти­те.

(47)Ру­ко­во­ди­тель со­гла­сил­ся.

(48)Тогда плен­ный взял опять маль­чи­ка на руки и ска­зал:

(49)−Будь умник, пойди к со­сед­ке Кате.

(50)−А ты что же?

(51)−Ты ви­дишь, я гуляю вот с этим при­я­те­лем, мы пройдём не­мно­го, а ты иди, а я приду. (52)Иди же, будь умник.

(53)Маль­чик уста­вил­ся на отца, на­гнул го­лов­ку на одну сто­ро­ну, потом на дру­гую и за­ду­мал­ся.

(54)−Иди, милый, я приду.

(55)−Придёшь?

(56)И ребёнок по­слу­шал­ся. (57)Одна жен­щи­на вы­ве­ла его из толпы.

(58)Когда ребёнок скрыл­ся, плен­ный ска­зал:

(59)−Те­перь я готов, уби­вай­те меня.

(60)И тут слу­чи­лось что-то со­всем не­по­нят­ное, не­ожи­дан­ное. (61)Какой-то один и тот же дух проснул­ся во всех этих за ми­ну­ту же­сто­ких, без­жа­лост­ных, не­на­ви­дя­щих людях, и одна жен­щи­на ска­за­ла:

(62)−А зна­е­те что. (63)Пу­стить бы его.

(64)−И то, бог с ним, − ска­зал ещё кто-то. (65)− От­пу­стить.

(66)−От­пу­стить, от­пу­стить! − за­гре­ме­ла толпа.

(67)И гор­дый, без­жа­лост­ный че­ло­век, за ми­ну­ту до этого не­на­ви­дев­ший толпу, за­ры­дал, за­крыл лицо ру­ка­ми и, как ви­но­ва­тый, вы­бе­жал из толпы, и никто не оста­но­вил его.

 

(по Л. Н. Тол­сто­му*)

*Лев Ни­ко­ла­е­вич Тол­стой (1828−1910) − все­мир­но из­вест­ный рус­ский про­за­ик, дра­ма­тург, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ния 61 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы.

62.  
i

(1)Было мне тогда всего де­вять лет от роду. (2)Как-то раз в лесу, среди глу­бо­кой ти­ши­ны, ясно и отчётливо по­чу­дил­ся мне крик: «Волк бежит!» (3)Я вскрик­нул и вне себя от ис­пу­га вы­бе­жал на по­ля­ну, прямо на па­шу­ще­го землю му­жи­ка.

(4)Это был Марей – наш кре­пост­ной лет пя­ти­де­ся­ти, плот­ный, до­воль­но рос­лый, с силь­ною про­се­дью в тёмно-русой бо­ро­де. (5)Я не­мно­го знал его, но до того почти ни­ко­гда не слу­ча­лось мне за­го­во­рить с ним. (6)Я в дет­стве мало об­щал­ся с кре­пост­ны­ми: эти чужие, с гру­бы­ми ли­ца­ми и уз­ло­ва­ты­ми ру­ка­ми му­жи­ки ка­за­лись мне опас­ны­ми, раз­бой­ны­ми лю­дь­ми. (7)Марей оста­но­вил кобылёнку, за­слы­шав мой на­пу­ган­ный голос, и когда я, раз­бе­жав­шись, уце­пил­ся одной рукой за его соху, а дру­гою за его рукав, то он раз­гля­дел мой испуг.

− (8)Волк бежит! – про­кри­чал я, за­ды­ха­ясь.

(9)Он вски­нул го­ло­ву и не­воль­но огля­дел­ся кру­гом, на мгно­ве­нье почти мне по­ве­рив.

− (10)Что ты, какой волк, по­ме­ре­щи­лось: вишь! (11)Ка­ко­му тут волку быть! – бор­мо­тал он, обод­ряя меня. (12)Но я весь тряс­ся и ещё креп­че уце­пил­ся за его зипун и, долж­но быть, был очень бле­ден. (13)Он смот­рел с бес­по­кой­ною улыб­кою, ви­ди­мо боясь и тре­во­жась за меня.

− (14)Ишь ведь ис­пу­жал­ся, ай-ай! – качал он го­ло­вой. – (15)Полно, род­ный. (16)Ишь, малец, ай!

(17)Он про­тя­нул руку и вдруг по­гла­дил меня по щеке.

− (18)Полно же, ну, Хри­стос с тобой, ок­стись.

(19)Но я не кре­стил­ся: углы моих губ вздра­ги­ва­ли, и, ка­жет­ся, это осо­бен­но его по­ра­зи­ло. (20)И тогда Марей про­тя­нул свой тол­стый, с чёрным ног­тем, за­пач­кан­ный в земле палец и ти­хонь­ко до­тро­нул­ся до вспры­ги­ва­ю­щих моих губ.

− (21)Ишь ведь, − улыб­нул­ся он мне какою-то ма­те­рин­скою и длин­ною улыб­кой, − гос­по­ди, да что это, ишь ведь, ай, ай!

(22)Я понял на­ко­нец, что волка нет и что мне крик про волка по­ме­ре­щил­ся.

− (23)Ну, я пойду, − ска­зал я, во­про­си­тель­но и робко смот­ря на него.

− (24)Ну и сту­пай, а я те во­след по­смот­рю. (25)Уж я тебя волку не дам! − при­ба­вил он, всё так же ма­те­рин­ски мне улы­ба­ясь. – (26)Ну, Хри­стос с тобой, − и он пе­ре­кре­стил меня рукой и сам пе­ре­кре­стил­ся.

(27)Пока я шёл, Марей всё стоял со своей кобылёнкой и смот­рел мне вслед, каж­дый раз кивая го­ло­вой, когда я огля­ды­вал­ся. (28)И даже когда я был да­ле­ко и уже не мог раз­гля­деть его лица, чув­ство­вал, что он всё точно так же лас­ко­во улы­ба­ет­ся.

(29)Всё это разом мне при­пом­ни­лось сей­час, два­дцать лет спу­стя, здесь, на ка­тор­ге в Си­би­ри… (30)Эта неж­ная ма­те­рин­ская улыб­ка кре­пост­но­го му­жи­ка, его не­ожи­дан­ное со­чув­ствие, по­ка­чи­ва­ния го­ло­вой. (31)Ко­неч­но, вся­кий бы обод­рил ребёнка, но в той уединённой встре­че слу­чи­лось как бы что-то со­всем дру­гое. (32)И толь­ко бог, может быть, видел свер­ху, каким глу­бо­ким и про­свещённым че­ло­ве­че­ским чув­ством было на­пол­не­но серд­це гру­бо­го, звер­ски не­ве­же­ствен­но­го че­ло­ве­ка и какая тон­кая неж­ность та­и­лась в нём.

(33)И вот когда здесь, на ка­тор­ге, я сошёл с нар и огля­дел­ся кру­гом, я вдруг по­чув­ство­вал, что могу смот­реть на этих не­счаст­ных ка­торж­ни­ков со­всем дру­гим взгля­дом и что вдруг ис­чез­ли вся­кий страх и вся­кая не­на­висть

в серд­це моём. (34)Я пошёл, вгля­ды­ва­ясь в встре­чав­ши­е­ся лица. (35)Этот обри­тый и шель­мо­ван­ный мужик, с клей­ма­ми на лице, хмель­ной, ору­щий свою рья­ную сип­лую песню, может быть, такой же Марей. (36)Ведь я же не могу за­гля­нуть в его серд­це.

 

(по Ф. М. До­сто­ев­ско­му*)

*Фёдор Ми­хай­ло­вич До­сто­ев­ский (1821–1881 г.) – рус­ский пи­са­тель,

мыс­ли­тель.

 

Ис­точ­ник тек­ста: МИОО: Ди­а­гно­сти­че­ская ра­бо­та № 4 по рус­ско­му языку 23.10.2013 ва­ри­ант РУ10103.

Из пред­ло­же­ния 2 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы.

63.  
i

(1) И ду­мать не­че­го: он со­вер­шен­но чужой мне че­ло­век...

(2) Когда я смот­рю на фо­то­гра­фии, я едва могу пред­ста­вить себе, какой он сей­час, как го­во­рит, смеётся, как дер­жит на руках свою ма­лень­кую дочь. (3)Ка­жет­ся, её зовут Ма­ри­на... (4)Впро­чем, всё это ни к чему. (5)Мы уже давно со­вер­шен­но чужие люди...

(6)Мама рас­ста­лась с отцом лет де­сять назад. (7)И хотя она уве­ря­ет меня, что я не могу ни­че­го пом­нить, так как была слиш­ком мала, я помню. (8)Разве это можно за­быть?.. (9)Эти на­тя­ну­тые ноч­ные раз­го­во­ры на кухне, когда они вдруг стали офи­ци­аль­но на­зы­вать друг друга по имени-от­че­ству: «Ге­ор­гий Ива­но­вич, Мар­га­ри­та Пет­ров­на...». (10)Им ка­за­лось, они го­во­рят тихо, а для меня во­круг слов­но гро­хо­та­ли взры­вы, раз­ди­ра­ю­щие ма­лень­кий уют­ный мир в кло­чья. (11)Я пря­та­ла го­ло­ву под по­душ­ку, но даже там не­воз­мож­но было спря­тать­ся от этой страш­ной ка­но­на­ды...

(12)Нет... (13)Пра­виль­но мама го­во­рит: не нужно вспо­ми­нать. (14)Мы уже давно со­вер­шен­но чужие люди. (15)Про­шло столь­ко лет. (16)Да, было боль­но и страш­но, но по­сте­пен­но всё улег­лось, за­бы­лось... (17)Разве толь­ко ино­гда не­ожи­дан­но всплы­ва­ет в па­мя­ти тот снеж­но-сол­неч­ный зим­ний день, когда он, рас­крас­нев­ший­ся, устав­ший, но такой счаст­ли­вый, вёз нас с мамой на сан­ках, а потом мы пили об­жи­га­ю­ще го­ря­чий чай из тер­мо­са - не­по­вто­ри­мый вкус дет­ства... (18)Или то лет­нее утро, когда, ка­та­ясь на ве­ло­си­пе­де, я упала и сло­ма­ла ногу. (19)Отец нёс меня на руках до самой боль­ни­цы, и я чув­ство­ва­ла силу и тепло его рук... (20)Или...

(21)Нет! (22)Ни­ка­ких «или». (23)Не нужно вспо­ми­нать. (24)Мы уже давно со­вер­шен­но чужие люди. (25)Между нами про­пасть, де­сять лет, когда каж­дый жил своей жиз­нью. (26)И хо­ро­шо, что так по­лу­чи­лось. (27)Я при­вык­ла сво­бод­ное время про­во­дить одна или с дру­зья­ми, быст­ро по­взрос­ле­ла, стала са­мо­сто­я­тель­ной. (28)Ино­гда мне даже ка­жет­ся, что в моей жизни, кроме мамы, ни­ко­го ни­ко­гда не было...

(29) А не­дав­но от него при­шло пись­мо: он при­е­хал, вер­нул­ся из-за гра­ни­цы, где ра­бо­тал не­сколь­ко лет, и хочет со мной встре­тить­ся. (30)Зачем?.. (31)Мы уже давно со­вер­шен­но...

(32)Кто там?! (33)Такой зна­ко­мый си­лу­эт у нашей ка­лит­ки... (34)«Па­поч­ка!» - на бегу кричу я, а густо ис­пи­сан­ные листы бу­ма­ги сып­лют­ся из моего днев­ни­ка и, под­хва­чен­ные вет­ром, летят прочь.

 

(по Г. И. Ан­дре­еву*)

*Ге­ор­гий Ива­но­вич Ан­дре­ев (род. в 1971 г.)  — со­вре­мен­ный пи­са­тель, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ния 11 вы­пи­ши­те слово в пе­ре­нос­ном зна­че­нии.

64.  
i

(1)Это был пер­вый на­сто­я­щий бой Кати. (2)Ар­тил­ле­рий­ская под­го­тов­ка на­ча­лась перед рас­све­том, под её при­кры­ти­ем за­ня­ли ис­ход­ные по­зи­ции.

(3)На­ка­ну­не ве­че­ром пи­са­ли пись­ма. (4)Толь­ко Кате пи­сать было не­ку­да: все род­ные по­гиб­ли. (5)Так что те­рять в бою ей, по сути, было не­че­го  — кроме соб­ствен­ной жизни. (6)Но её она, мо­ло­дая дев­чон­ка, после пе­ре­несённых стра­да­ний, к со­жа­ле­нию, уже мало це­ни­ла.

(7)И вот он, бой. (8)Танк, в ко­то­ром они на­хо­ди­лись, мо­та­ло из сто­ро­ны в сто­ро­ну, тряс­ло так, что Катя едва удер­жи­ва­лась на си­де­нье. (9)«Если так будет даль­ше, как же стре­лять?»  — ду­ма­ла она. (10)Хотя её дело было не на­во­дить пушку, а по­да­вать сна­ря­ды. (11)Туж­ли­во рыча, ма­ши­ны на­стыр­но ка­раб­ка­лись вверх, от мо­то­ров, пу­щен­ных на пол­ные обо­ро­ты, жара сто­я­ла не­су­свет­ная, ещё пахло со­ляр­кой, за­би­ва­ло от­ра­бо­тан­ны­ми га­за­ми, све­жим воз­ду­хом тя­ну­ло толь­ко через тех­ни­че­ские за­зо­ры и смот­ро­вую щель.

(12) Тут по рас­калённой от боя броне танка что-то за­стре­ко­та­ло, од­на­ко Катя не сразу осо­зна­ла, что их об­стре­ли­ва­ют. (13)Всё даль­ней­шее сли­лось для неё в сплош­ной гро­хот, дым, крики в пе­ре­го­вор­ном устрой­стве. (14)Лу­пи­ли то под­ка­ли­бер­ны­ми, то бро­не­бой­но-за­жи­га­тель­ны­ми, то оско­лоч­ны­ми сна­ря­да­ми. (15)Катя не по­ни­ма­ла, что про­ис­хо­дит сна­ру­жи, не могла ещё по видам сна­ря­дов, по­да­ва­е­мых ею, опре­де­лить об­ста­нов­ку. (16)Она толь­ко слы­ша­ла гро­хот; её, такую хруп­кую и ма­лень­кую де­вуш­ку, дёргало вме­сте с огром­ной ма­ши­ной. (17)Стра­ха, как ни стран­но, Катя вовсе не ис­пы­ты­ва­ла: она плохо со­об­ра­жа­ла, что к чему, толь­ко слы­ша­ла ко­ман­ды и вы­пол­ня­ла их. (18)Бой шёл как бы сам по себе, а она была сама по себе.

(19) И тут вдруг слу­чи­лось нечто не­ожи­дан­ное и дикое: ма­ши­на как бы про­ва­ли­лась, после чего Катю под­ки­ну­ло, уда­ри­ло боль­но свер­ху, внут­рен­ность танка на­пол­ни­ло те­перь вовсе не­стер­пи­мым жаром и тяжёлыми угар­ны­ми за­па­ха­ми, а после в один миг по­гас­ли пла­фо­ны осве­ще­ния.

(20) Ко­ман­дир от­крыл крыш­ку ба­шен­но­го люка, Катя про­тис­ну­лась вслед за ним.

(21)Ока­за­лось, танк ух­нул­ся в бом­бо­вую во­рон­ку, без по­сто­рон­ней по­мо­щи было не вы­брать­ся. (22)Катя вспом­ни­ла, сколь­ко раз им на­по­ми­на­ли, твер­ди­ли, тре­бо­ва­ли по­вто­рять вслух же­лез­ный закон: если танк под­бит, но не горит, эки­паж обя­зан за­щи­щать бо­е­вую тех­ни­ку до конца. (23)И Катя при­го­то­ви­лась бить­ся до конца, ведь это был её во­ин­ский долг. (24)В этот мо­мент она ви­де­ла нем­цев: они были так близ­ко, как ни­ко­гда, почти рядом, бе­жа­ли, стро­чи­ли из шмай­се­ров. (25)«Всё,  — по­ду­ма­ла Катя,  — сей­час конец».

(26) Но, как ни стран­но, даже сей­час она стра­ха не ощу­ти­ла: слиш­ком не­ве­ро­ят­но было всё про­ис­хо­дя­щее во­круг этой мо­ло­дой жен­щи­ны, у ко­то­рой война от­ня­ла юность, семью, мечты о счаст­ли­вой жизни...

(27) Катя дёрнула це­поч­ку ре­воль­вер­ной за­глуш­ки, вы­су­ну­ла в от­вер­стие рыль­це ав­то­ма­та и на­ча­ла лу­пить, не видя нем­цев, на­у­гад, и ждала: сей­час, вот-вот... (28)Она по­че­му-то уви­де­ла: часы на щитке при­бо­ров оста­но­ви­лись  — было де­вять часов два­дцать минут.

(29) Они с ко­ман­ди­ром от­би­лись-таки и со­хра­ни­ли танк, вот толь­ко ме­ха­ник Генка погиб. (30)В сен­тяб­ре сорок четвёртого сер­жант Ека­те­ри­на Муш­ки­на, от­ме­чен­ная ор­де­ном, стала ко­ман­ди­ром танка. (31)Не женой, не ма­те­рью, не хра­ни­тель­ни­цей се­мей­но­го очага  — ко­ман­ди­ром танка.

 

(по В.П. Ера­шо­ву*)

 

*Ва­лен­тин Пет­ро­вич Ера­шов (1927-1999)  — рус­ский пи­са­тель, автор мно­го­чис­лен­ных про­из­ве­де­ний о войне.

Из пред­ло­же­ния 22 вы­пи­ши­те слово в пе­ре­нос­ном зна­че­нии.

65.  
i

(1) Мы ехали бе­ре­гом Лены на юг, а зима до­го­ня­ла нас с се­ве­ра.

(2) Од­на­ко река упор­но бо­ро­лась с мо­ро­зом: ближе к бе­ре­гам она пре­вра­ща­лась в за­стыв­шую без­об­раз­ную гряз­но-белую массу, а в се­ре­ди­не лёд всё ещё во­ро­чал­ся тяжёлыми, бес­по­ря­доч­ны­ми ва­ла­ми, скры­вая от глаз за­сты­ва­ю­щее русло, как оди­ча­лая толпа скры­ва­ет место казни.

(3) И вот од­на­ж­ды с не­боль­шо­го бе­ре­го­во­го мыса мы уви­де­ли среди тихо пе­ре­дви­гав­ших­ся ле­дя­ных глыб какой-то чёрный пред­мет, ясно вы­де­ляв­ший­ся на бело-жёлтом фоне.

(4)— Во­ро­на,  — ска­зал один из ям­щи­ков.

(5)— Мед­ведь,  — воз­ра­жал дру­гой ямщик.

(6)— От­ку­да же взять­ся мед­ве­дю на се­ре­ди­не реки?  — спро­сил я у него.

(7)— С того бе­ре­га. (8)В тре­тьем годе мед­ве­ди­ца вон с того ост­ро­ва пе­ре­пра­ви­лась с тремя мед­ве­жа­та­ми. (9)Нонче тоже зверь с того бе­ре­га на наш идёт. (10)Видно, зима будет лютая...

(11) Наш ка­ра­ван оста­но­вил­ся у мыса, ожи­дая при­бли­же­ния за­ин­те­ре­со­вав­ше­го всех пред­ме­та.

(12)— А ведь это, брат­цы, ко­зу­ли,  — ска­зал на­ко­нец один из ям­щи­ков.

(13) Дей­стви­тель­но, это ока­за­лись две гор­ные козы. (14)Те­перь уже ясно были видны их тёмные изящ­ные фи­гур­ки среди на­сто­я­ще­го ле­дя­но­го кош­ма­ра. (15)Одна из коз была по­боль­ше, дру­гая по­мень­ше. (16)Мы пред­по­ло­жи­ли, что это были мать и дочь. (17)Причём стар­шая явно ру­ко­во­ди­ла пе­ре­пра­вой. (18)Во­круг них без­жа­лост­ные льди­ны би­лись, стал­ки­ва­лись, вер­те­лись и кро­ши­лись; в про­ме­жут­ках что-то ки­пе­ло и брыз­га­ло пеной, а неж­ные жи­вот­ные, на­сто­ро­жив­шись, сто­я­ли на ле­дя­ном куске, по­до­брав в одно место свои то­нень­кие ножки... (19)На­вер­ное, им было страш­но, ведь их жизнь могла обо­рвать­ся в любую се­кун­ду. (20)Но, ви­ди­мо, оста­вать­ся на том бе­ре­гу им было ещё страш­нее, раз они, так чу­до­вищ­но рискуя, за­те­я­ли эту опас­ней­шую пе­ре­пра­ву.

(21) Огром­ная льди­на, плыв­шая впе­ре­ди той, где сто­я­ли козы, стала как будто за­мед­лять ход и на­ча­ла раз­во­ра­чи­вать­ся, оста­нав­ли­вая дви­же­ние зад­них. (22)От этого во­круг жи­вот­ных под­нял­ся вновь целый ад раз­ру­ше­ния и плес­ка. (23)На мгно­ве­ние два жал­ких тёмных пят­ныш­ка со­всем было ис­чез­ли в этом хаосе, но затем мы их за­ме­ти­ли на дру­гой льди­не. (24)Опять со­брав свои то­нень­кие дро­жа­щие ножки, козы сто­я­ли, го­то­вые к оче­ред­но­му прыж­ку. (25)Это по­вто­ри­лось не­сколь­ко раз, и каж­дый новый пры­жок с рас­счи­тан­ной не­уклон­но­стью при­бли­жал их к на­ше­му бе­ре­гу.

(26) Когда льди­на, на ко­то­рой на­хо­ди­лись козы, по­до­шла к ро­ко­во­му месту столк­но­ве­ния с бе­ре­гом, у нас мороз по коже про­бе­жал от стра­ха за их судь­бу: в таком аду из ско­пив­ших­ся ле­дя­ных масс вы­жить было слож­но.

(27) Сухой треск, хаос об­лом­ков, вдруг под­няв­ших­ся квер­ху и по­полз­ших на об­ле­де­не­лые края мыса,  — и два чёрных тела легко, как бро­шен­ный ка­мень, мет­ну­лись на берег.

(28) Мы, стоя на мысу, не­воль­но за­сло­ня­ли козам воль­гот­ный про­ход.

(29) Од­на­ко умное жи­вот­ное, решив бо­роть­ся за жизнь до конца, ни­чуть не по­бо­я­лось нас, вра­гов в буд­нич­ной жизни, и не за­ду­ма­лось ни на ми­ну­ту.

(30) Я за­ме­тил взгляд её круг­лых глаз, гля­дев­ших с каким-то стран­ным до­ве­ри­ем, и затем она по­нес­лась сама и на­пра­ви­ла млад­шую прямо к нам.

(31) От такой сме­ло­сти и ре­ши­тель­но­сти даже наша боль­шая хищ­ная со­ба­ка Пол­кан, вме­сто того чтобы ки­нуть­ся на до­бы­чу, скон­фу­жен­но по­сто­ро­ни­лась. (32)И стар­шая коза, бе­реж­но за­го­ра­жи­вая собою млад­шую, про­бе­жа­ла мимо пса, бес­страш­но кос­нув­шись боком его шер­сти...

(33)— Эти бед­ные жи­вот­ные на наших гла­зах пре­одо­ле­ли столь­ко опас­но­стей... (34)Вот оно  — же­ла­ние жить,  — за­дум­чи­во про­из­нес Со­коль­ский, наш слу­чай­ный по­пут­чик, когда мы вновь от­пра­ви­лись в путь.

(35)— А за­ме­ти­ли ли вы, с каким са­мо­от­вер­же­ни­ем стар­шая по­мо­га­ла млад­шей и как за­кры­ла млад­шую от со­ба­ки? (36)Вот оно  — же­ла­ние спа­сти...

(37)— Вся­кий ли че­ло­век сде­ла­ет это при таких об­сто­я­тель­ствах?

(38)— Вся­кая мать, я думаю...  — ска­зал я, улыб­нув­шись.

 

(по В. Г. Ко­ро­лен­ко*)

*Вла­ди­мир Га­лак­ти­о­но­вич Ко­ро­лен­ко (1853—1921) - рус­ский пи­са­тель,

жур­на­лист, пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ния 26 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

66.  
i

(1)— Мне в Бо­ри­со­глеб­ский пе­ре­улок,  — со­об­щи­ла я мо­ло­до­му так­си­сту,  — дом-музей Ма­ри­ны Цве­та­е­вой.

(2)— Па­рень вклю­чил на­ви­га­тор, стал всмат­ри­вать­ся в карту марш­ру­та.

(3)— Там она и жила с семьёй,  — до­ба­ви­ла я за­дум­чи­во ско­рее самой себе.

(4)— Кто жил?  — пе­ре­спро­сил он через ми­ну­ту.

(5)— Цве­та­е­ва, поэт, зна­е­те?

(6)Он улыб­нул­ся:

(7)— Не-а.

(8) Та­ко­го от­ве­та я никак не ожи­да­ла. (9)В прин­ци­пе, раз­мыш­ля­ла я, уста­вив­шись в окно перед собой и из­ред­ка ко­сясь на во­ди­те­ля, сим­па­тич­но­го и блон­ди­ни­сто­го, че­ло­ве­ком можно быть хо­ро­шим... и не знать по­этов-пи­са­те­лей. (10)Но мне вдруг стало лю­бо­пыт­но, кто он и от­ку­да: очень уж хо­те­лось по­нять, по­че­му имя Цве­та­е­вой (и, по­ла­гаю, мно­гих дру­гих ве­ли­ких де­я­те­лей ли­те­ра­ту­ры) для него ни­че­го не зна­чит. (11)Я ре­ши­ла по­рас­спро­сить парня. (12)Узна­ла, что ему 24 года, моск­вич в тре­тьем по­ко­ле­нии.

(13) Ро­ди­те­ли слу­жа­щие, с выс­шим об­ра­зо­ва­ни­ем. (14)Да и сам он окон­чил что-то вроде спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­но­го кол­ле­джа. (15)Как же он мог не слы­шать о Цве­та­е­вой? (16)В общем, при­чи­ны столь низ­кой осве­домлённо­сти в об­ла­сти по­э­зии так и оста­лись для меня за­гад­кой. (17)Может, дело в ка­че­стве со­вре­мен­но­го об­ра­зо­ва­ния, а может, он сам не хотел ни­че­го знать, счи­тая стихи глу­по­стью. (18)И всё же я ре­ши­ла ему хоть какой-то лик­без устро­ить. (19)Тут меня осе­ни­ло.

(20)— А песню в ис­пол­не­нии Аллы Пугачёвой слы­ша­ли? (21)«Мне нра­вит­ся, что Вы боль­ны не мной...»? - про­пе­ла я сип­лым го­ло­сом.

(22)Па­рень заёрзал на си­де­нье:

(23)— Знаю, а как же!

(24) Я чуть не под­прыг­ну­ла от ра­до­сти:

(25)— Ага! (26)Так это стихи Ма­ри­ны Цве­та­е­вой!  — и про­ци­ти­ро­ва­ла ещё строч­ки.

(27)— Здо-о-рово!  — про­тя­нул он с удо­воль­стви­ем.

(28) На про­ща­ние на клоч­ке бу­маж­ки из его бар­дач­ка я на­пи­са­ла, кроме Цве­та­е­вой, ещё не­сколь­ко не­зна­ко­мых ему имён: Ман­дель­шта­ма, Па­стер­на­ка, Брод­ско­го. (29)Кто знает: вдруг он за­ин­те­ре­су­ет­ся и хотя бы не­мно­го прочтёт о них. (30)Он ста­ра­тель­но, как пер­во­класс­ник, по­вто­рил каж­дое слово вслед за мной, так что, может, и вправ­ду за­пом­нил. (31)«Ух ты, вот это класс,  — бор­мо­тал он при этом то­роп­ли­во,  — вот это класс!» (32)И по­ру­лил даль­ше...

(33)Ме­ро­при­я­тие в музее на­чи­на­лось толь­ко через два­дцать минут.

(34) Так что у меня ещё было время, и я огля­де­лась во­круг. (35)Прямо на­про­тив, в ма­лень­ком скве­ре  — па­мят­ник Ма­ри­не Ива­нов­не: си­дя­чая фи­гу­ра, склонённая го­ло­ва с ко­рот­кой стриж­кой. (36)Прой­дя вдоль улицы и вер­нув­шись об­рат­но, я за­ме­ти­ла, что к па­мят­ни­ку кто-то при­ле­пил­ся. (37)В бук­валь­ном смыс­ле. (38)Де­вуш­ка с рас­пу­щен­ны­ми во­ло­са­ми, в джин­сах уткну­лась в ка­мен­ные ступ­ни го­ло­вой, об­хва­ти­ла ши­ро­ким же­стом подол ка­мен­но­го пла­тья, как ребёнок, пря­чась и прося про­ще­ния, и так за­сты­ла. (39)Какой раз­го­вор вела с ней эта де­вуш­ка? (40)Или о чём-то про­си­ла? (41)А может, го­ре­ва­ла по её судь­бе? (42)Она сто­я­ла долго, потом ото­рва­лась от глыбы и с какой-то счаст­ли­вой улыб­кой пошла прочь. (43)На вид ей было года 22—24. (44)Я не пы­та­лась раз­га­дать, кто она и от­ку­да. (45)Её порыв го­во­рил сам за себя  — умудрённая глу­бо­ким твор­че­ским опы­том душа в со­всем юном теле. (46)Да, имен­но так, и думаю, что вряд ли кто-то ста­нет воз­ра­жать. (47)Ведь уме­ние це­нить по­э­зию и её ав­то­ра, по­ни­мать, чув­ство­вать серд­цем  — это ли не ду­шев­ная муд­рость?

(48)Эх, вот как бы­ва­ет, ду­ма­ла я, воз­вра­ща­ясь ве­че­ром домой: эти  — пред­ста­ви­те­ли од­но­го по­ко­ле­ния, ро­вес­ни­ки, живут в одном го­ро­де. (49)Но их миры  — со­вер­шен­но раз­ные, с раз­ны­ми иде­а­ла­ми и цен­но­стя­ми. (50)Хо­ро­шо, что я ска­за­ла ему на­по­сле­док: хоть впро­сак те­перь не попадёт перед своей де­вуш­кой. (51)Де­вуш­ки любят по­э­зию... (52)Кто знает, а вдруг они встре­тят­ся?

 

(по Е. Ко­ре­не­вой*)

*Елена Алек­се­ев­на Ко­ре­не­ва (род. в 1953 г.) - со­вет­ская и рос­сий­ская ак­три­са те­ат­ра и кино, ли­те­ра­тор, ре­жиссёр.

Из пред­ло­же­ния 27 вы­пи­ши­те раз­го­вор­ное слово.

67.  
i

(1)Ху­до­же­ствен­ное твор­че­ство, с моей точки зре­ния, не про­сто спо­соб са­мо­вы­ра­же­ния. (2)Порой оно может стать спа­си­тель­ной со­ло­мин­кой, уце­пив­шись за ко­то­рую че­ло­век может прой­ти через мно­гие тяжёлые ис­пы­та­ния и вы­жить. (3)И вот один из по­ра­зи­тель­ных при­ме­ров.

(4) Уди­ви­тель­ная жен­щи­на, ху­дож­ник-лю­би­тель Ев­фро­си­нья Ан­то­нов­на Керс­нов­ская много лет про­ве­ла в ста­лин­ском ла­ге­ре, после чего на­ча­ла за­ри­со­вы­вать всю свою жизнь с са­мо­го на­ча­ла: дет­ство в Бес­са­ра­бии, как была аре­сто­ва­на в Ру­мы­нии, как её в Си­бирь со­сла­ли. (5)Много лет она изоб­ра­жа­ла быт, де­та­ли и ком­мен­ти­ро­ва­ла свои ри­сун­ки.

(6) Вот что она пишет маме:

(7) «Я их ри­со­ва­ла для тебя, думая о тебе... (8)Я на­ча­ла ри­со­вать там, в Но­риль­ске, сразу после того, как вышла из ла­ге­ря. (9)Не было ещё ни тю­фя­ка, ни про­сты­ни, не было даже сво­е­го угла. (10)Но я уже меч­та­ла на­ри­со­вать что-то кра­си­вое, на­по­ми­на­ю­щее про­шлое  — то про­шлое, ко­то­рое

не­раз­рыв­но было свя­за­но с тобой, моя род­ная! (11)И един­ствен­ное, что я могла при­ду­мать, это  — ри­со­вать...»

(12) И вот Ев­фро­си­нья в кар­тин­ках создаёт ис­то­рию своей жизни, всех своих зло­клю­че­ний, чтобы осво­бо­дить­ся от тех тяжёлых вос­по­ми­на­ний, что окру­жа­ли её после вы­хо­да из две­на­дца­ти­лет­не­го ада. (13)Она ри­со­ва­ла чем придётся: цвет­ны­ми ка­ран­да­ша­ми, руч­кой, ино­гда под­кра­ши­ва­ла ак­ва­ре­лью.

(14) И эти не­за­мыс­ло­ва­тые, но такие по­дроб­ные, прав­ди­вые ри­сун­ки по­ра­жа­ют своей убе­ди­тель­но­стью и внут­рен­ней сво­бо­дой. (15)Целых две­на­дцать общих тет­ра­дей были со­чи­не­ны-на­ри­со­ва­ны ею в 60-х годах про­шло­го века. (16)В 1991 году они вышли от­дель­ной кни­гой, на­зван­ной «На­скаль­ная жи­во­пись». (17)И по сей день я, глядя на эти ри­сун­ки, ко­то­рые по­яви­лись на свет так давно, где-то глу­бо­ко внут­ри ощу­щаю, на­сколь­ко силь­но ис­кус­ство по­мог­ло этому по­тря­са­ю­ще­му ху­дож­ни­ку и про­сто бла­го­род­ной жен­щи­не вы­жить.

(18)Вот ещё одна ис­то­рия. (19)Ху­дож­ник Борис Свеш­ни­ков также дол­гое время на­хо­дил­ся в за­то­че­нии. (20)Аль­бо­мы его были на­ри­со­ва­ны не­по­сред­ствен­но там, в не­во­ле, но они были не о ла­ге­ре, не о той жизни, ко­то­рой он жил тогда,  — они были фан­та­сти­че­ски­ми. (21)Он изоб­ра­жал какую-то вы­мыш­лен­ную ре­аль­ность и не­обык­но­вен­ные го­ро­да. (22)То­нень­ким пёрыш­ком, тон­чай­шим, почти про­зрач­ным се­реб­ря­ным штри­хом он со­зда­вал в своих аль­бо­мах па­рал­лель­ную, не­ве­ро­ят­но за­га­доч­ную, вол­ну­ю­щую жизнь. (23)И впо­след­ствии эти аль­бо­мы стали сви­де­тель­ством того, что его внут­рен­ний мир, фан­та­зи­ро­ва­ние, твор­че­ство спас­ли ему жизнь в этом ла­ге­ре. (24)Он выжил бла­го­да­ря твор­че­ству.

(25) Дру­гой не­обык­но­вен­ный ху­дож­ник, Ми­ха­ил Со­ко­лов, со­вре­мен­ник Свеш­ни­ко­ва, бу­дучи по­са­жен­ным в тюрь­му за экс­тра­ва­гант­ный вид, тоже пы­тал­ся ис­кать сво­бо­ды и спа­се­ния в твор­че­стве. (26)Он ри­со­вал цвет­ны­ми ка­ран­да­ша­ми, а порой и огрыз­ка­ми ка­ран­да­шей ма­лень­кие кар­ти­ноч­ки три на три сан­ти­мет­ра или пять на пять сан­ти­мет­ров и пря­тал себе под по­душ­ку.

(27) И эти ма­лень­кие фан­та­сти­че­ские ри­сун­ки Со­ко­ло­ва, по-моему, в каком-то смыс­ле гран­ди­оз­ней, чем не­ко­то­рые огром­ные кар­ти­ны, на­пи­сан­ные иным ху­дож­ни­ком в свет­лой и ком­форт­ной ма­стер­ской.

(28) Как ви­ди­те, можно изоб­ра­жать ре­аль­ность, а можно изоб­ра­жать фан­та­зии. (29)И в том и в дру­гом слу­чае то, что ты пе­ре­но­сишь из своей го­ло­вы, из души, из серд­ца, из па­мя­ти на бу­ма­гу, осво­бож­да­ет тебя, вы­пус­ка­ет на волю, даже если во­круг  — тю­рем­ные решётки. (30)По­это­му роль ис­кус­ства по­и­сти­не ве­ли­ка. (31)И не­важ­но, чем и как ты это де­ла­ешь: твор­че­ство не знает гра­ниц, не тре­бу­ет осо­бых ин­стру­мен­тов. (32)Оно, ис­крен­нее и прав­ди­вое, про­сто живёт в че­ло­ве­ке, ищет вы­хо­да и все­гда го­то­во бес­ко­рыст­но по­мочь ему.

 

(по Л.А. Тиш­ко­ву*)

 

*Лео­нид Алек­сан­дро­вич Тиш­ков (род. в 1953 г.)  — рос­сий­ский ху­дож­ник-ка­ри­ка­ту­рист, также ра­бо­та­ет в об­ла­сти книж­ной гра­фи­ки.

Из пред­ло­же­ния 27 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы, обо­зна­ча­ю­щие при­знак.

68.  
i

(1)Когда Лео­нар­до да Винчи сидел над чер­те­жа­ми ле­та­тель­ной ма­ши­ны, он думал не о фу­гас­ных бом­бах, а о сча­стье че­ло­ве­че­ства. (2)Под­рост­ком я видел пер­вые петли фран­цуз­ско­го лётчика Пегу. (3)Стар­шие го­во­ри­ли: «Гор­дись − че­ло­век ле­та­ет, как птица!» (4)Много лет спу­стя я уви­дел «Юн­кер­сов» над Мад­ри­дом, над Па­ри­жем, над Моск­вой…

 

(5)Ма­ши­на может быть доб­ром и злом. (6)Гит­лер об­ра­тил ма­ши­ну в ору­дие уни­что­же­ния. (7)Люди гля­де­ли на небо с гор­до­стью. (8)Гит­лер решил: они будут гля­деть на небо с ужа­сом. (9)Люди с ра­до­стью ду­ма­ли: мы по­едем в ав­то­мо­би­ле за город. (10)Гит­лер решил: услы­шав звук мо­то­ра, люди будут бе­жать без огляд­ки.

 

(11)Но од­на­ж­ды на­ста­ло время про­вер­ки. (12)Вна­ча­ле немцы тор­же­ство­ва­ли. (13)Их танки ис­ко­ле­си­ли всю Ев­ро­пу. (14)Гу­се­ни­цы раз­да­ви­ли Фран­цию и оста­ви­ли бо­роз­ды на полях древ­ней Эл­ла­ды. (15)«Юн­кер­сы» ис­ка­ле­чи­ли, ка­за­лось бы, не­при­ступ­ный Лон­дон. (16)И немцы по­сла­ли свои ма­ши­ны на Рос­сию − к горам Кав­ка­за, к рекам Си­би­ри. (17)Здесь-то при­клю­чи­лась за­мин­ка: ма­ши­ны не сло­ми­ли воли че­ло­ве­ка. (18)Есть в войне много горя, много раз­ру­ше­ний, война − не до­ро­га про­грес­са, война − страш­ное ис­пы­та­ние. (19)Но есть в войне и нечто вы­со­кое: она даёт людям муд­рость. (20)Эта война при­нес­ла че­ло­ве­че­ству ве­ли­кий урок: ре­ванш че­ло­ве­ка.

 

(21)Серд­це бойца гит­ле­ров­цы пы­та­лись под­ме­нить мо­то­ром, сол­дат­скую вы­держ­ку − бронёй. (22)Од­на­ко Оте­че­ствен­ная война до­ка­за­ла тор­же­ство че­ло­ве­че­ско­го духа.

 

(23)…Ба­та­рея стар­ше­го лей­те­нан­та Бы­ко­ва от­би­ла тан­ко­вую атаку. (24)Оги­бая берёзовую рощу, пять­де­сят тан­ков на­дви­га­лись на наши бо­е­вые по­ряд­ки. (25)«Не про­пу­стить!» − была ко­ман­да Бы­ко­ва. (26)Уже ра­нен­ный, этот че­ло­век оста­вал­ся на посту. (27)А после на поле боя чер­не­ли остат­ки два­дца­ти шести не­мец­ких тан­ков. (28)По за­мыс­лу нем­цев, эти танки долж­ны были дойти до Индии. (29)Но они по­гиб­ли. (30)У берёзовой рощи…

 

(31)Или вот ещё факты. (32)Де­сять крас­но­флот­цев про­ти­во­тан­ко­вы­ми ру­жья­ми уни­что­жи­ли два­дцать три танка. (33)Моряк Ти­мо­хин сжёг шесть тан­ков.

 

(34)А Се­ва­сто­поль? (35)Эпи­че­ская обо­ро­на этого го­ро­да была тор­же­ством че­ло­ве­че­ской от­ва­ги, когда не­боль­шой, сла­бый гар­ни­зон, без аэро­дро­мов, почти без тан­ков, две­сти пять­де­сят дней от­ра­жал атаки мощ­ных вра­же­ских ди­ви­зий и тех­ни­ки.

 

(36)Да, не­мец­кие танки долго пред­став­ля­лись уда­вом, перед ко­то­рым це­пе­не­ла, дро­жа­ла как оси­но­вый лист Ев­ро­па. (37)Но им пре­гра­ди­ли путь люди. (38)Ко­неч­но, у нас были пре­вос­ход­ные про­ти­во­тан­ко­вые ору­дия. (39)Ко­неч­но, наши бойцы спра­вед­ли­во зовут бро­не­бой­ное ружьё Си­мо­но­ва «зо­ло­тым ружьём». (40)Но как за­быть об обыч­ной гра­на­те в руке бес­страш­но­го бойца, ко­то­рой враг стра­шил­ся не мень­ше круп­но­го сна­ря­да? (41)Как за­быть о мо­гу­чем, пол­ном от­ва­ги серд­це воина?

(По И. Г. Эрен­бур­гу*)

 

Илья Гри­го­рье­вич Эрен­бург (1891–1967) – рус­ский про­за­ик, поэт, пе­ре­вод­чик с фран­цуз­ско­го и ис­пан­ско­го язы­ков, пуб­ли­цист, фо­то­граф и об­ще­ствен­ный де­я­тель.

Среди пред­ло­же­ний 1-10 най­ди­те и вы­пи­ши­те ан­то­ни­ми­че­скую пару (ан­то­ни­мы).

69.  
i

(1)Не знаю, кто из ве­ли­ких ска­зал, что более всего сле­ду­ет пре­зи­рать сла­бость. (2)А может, никто этого не го­во­рил, по­то­му что ис­ти­на эта слиш­ком оче­вид­на, чтобы её от­ли­вать в какой-то ажур­ный афо­ризм. (3)Ведь и в самом деле мно­же­ство людей под­ли­ча­ют, об­ма­ны­ва­ют, ведут бес­чест­ную игру вовсе не для того, чтобы до­бить­ся какой-то лич­ной вы­го­ды. (4)Нет, чаще всего под­ле­ца­ми нас де­ла­ет сла­бость: вроде бы не хотел че­ло­век ни­че­го пло­хо­го де­лать, даже на­про­тив, хотел по­мочь, желал про­явить своё бла­го­род­ство и бес­ко­ры­стие, а не по­лу­чи­лось, не хва­ти­ло сил. (5)Вот и вышло, что он не помог, об­ма­нул, бро­сил, пре­дал...

 

(6)Мне всё вспо­ми­на­ют­ся мно­го­чис­лен­ные ска­за­ния про ры­ца­рей, ко­то­рые спа­са­ли не­счаст­ных ца­ре­вен от чу­до­вищ. (7)В ре­аль­но­сти чаще бы­ва­ет по-дру­го­му. (8)По­обе­ща­ет иной бла­го­род­ный ры­царь бед­ной де­вуш­ке, что не даст её в обиду, а когда уви­дит ог­не­ды­ша­ще­го дра­ко­на, когда услы­шит его хрип­лый рёв, вся книж­ная ге­ро­и­ка мигом вы­ле­тит из его тря­су­щей­ся ду­шон­ки  — и толь­ко и ви­де­ли вы этого горе-змее­бор­ца.

 

(9)Я спе­шил на лек­ции. (10)На оста­нов­ке уви­дел ху­день­кую де­вуш­ку, ко­то­рая несла боль­шую хо­зяй­ствен­ную сумку.

 

(11)— Де­вуш­ка, вам по­мочь?  — спро­сил я. (12)Де­вуш­ка оста­но­ви­лась, чтобы пе­ре­хва­тить сумку дру­гой рукой, и сде­ла­ла какое-то уста­лое дви­же­ние го­ло­вой, ко­то­рое можно было при­нять и за не­ре­ши­тель­ный отказ, и за роб­кое со­гла­сие. (13)Без лиш­них слов я вы­хва­тил у неё сумку и, под­бро­сив её, бодро спро­сил:

 

(14)—Куда вам?

(15)- Седь­мая Ра­ди­аль­ная! (16)Там у меня ба­буш­ка живёт!

 

(17)С цен­траль­ной улицы мы свер­ну­ли в про­улок, где на­чи­нал­ся част­ный сек­тор. (18)Од­но­этаж­ные ла­чуж­ки бес­по­ря­доч­но рас­сы­па­лись ка­ки­ми-то за­мыс­ло­ва­ты­ми кон­цен­три­че­ски­ми кру­га­ми, и по­пав­ше­му сюда че­ло­ве­ку вы­брать­ся было труд­нее, чем из Крит­ско­го ла­би­рин­та. (19)Один дом рас­по­ла­гал­ся на Де­вя­той Ра­ди­аль­ной, а дру­гой, рядом с ним, по­че­му-то счи­тал­ся на Две­на­дца­той. (20)Про­хо­жие, когда мы их спра­ши­ва­ли, по­сы­ла­ли нас то в одну сто­ро­ну, то в дру­гую. (21)Кто-то качал го­ло­вой, по­сме­и­ва­ясь над не­ле­по­стью нашей прось­бы  — найти нуж­ный адрес в этом бес­фор­мен­ном на­гро­мож­де­нии жилья. (22)Сумка между тем до­воль­но ощу­ти­мо тя­ну­ла книзу. (23)Я то и дело менял руки.

 

(24)— Де­вуш­ка, там у вас кир­пи­чи?

(25)— Нет, там кар­тош­ка. (26)Я ба­буш­ке при­вез­ла из де­рев­ни...

 

(27)Гос­по­ди, эти де­ре­вен­ские чу­да­ки... (28)Кар­тош­ку в сумке во­зить... (29)Она на рынке пять руб­лей стоит... (30)Меня по­сте­пен­но стала раз­дра­жать её ку­коль­ная ми­ло­вид­ность, её вздёрну­тый носик и какая-то дет­ская без­за­щит­ность. (31)Кто же это чадо в чужой город от­пра­вил, к тому же с сум­кой раз­ме­ром с ба­гаж­но-поч­то­вый вагон?

 

(32)Мы хо­ди­ли уже почти час, мои руки по­вис­ли, ощу­ти­мо бо­ле­ли ноги, но нуж­но­го ад­ре­са всё не было. (33)Про­сто так бро­сить дев­чон­ку было стыд­но, но и рыс­кать по этому тру­щоб­но­му хаосу я тоже боль­ше не мог. (34)Де­вуш­ка тоже тя­го­ти­лась тем, что ввя­за­ла меня в эти бес­ко­неч­ные стран­ствия. (35)Она робко про­си­ла: «Да­вай­те я по­не­су сама. (36)Вы идите!» (37)Этот ис­пу­ган­но-тре­вож­ный голос вы­во­дил меня из себя.

 

(38)Когда мы ока­за­лись на какой-то Че­тыр­на­дца­той Ра­ди­аль­ной, я не вы­дер­жал:

(39)— Да что это за город иди­о­тов?! (40)Кто эти улицы пла­ни­ро­вал? (41)В тайге ско­рее игол­ку найдёшь, чем здесь нуж­ный адрес...

 

(42)Я по­ста­вил сумку и, уже не скры­вая уста­лой зло­сти, не­при­яз­нен­но по­смот­рел на де­вуш­ку. (43)Она, как бы со­гла­ша­ясь со мной, кив­ну­ла и потёрла лоб белой ла­до­шкой.

 

(44)- По­стой здесь! (45)Я спро­шу у кого-ни­будь!  — ска­зал я и на­пра­вил­ся через до­ро­гу к жен­щи­не, ко­то­рая во­зи­лась с

цве­та­ми в па­ли­сад­ни­ке. (46)Ни­че­го не узнав от неё, я пошёл даль­ше. (47)Но во дво­рах ни­ко­го не было, я пересёк улицу, потом ещё один про­улок... (48)А потом пошёл в уни­вер­си­тет.

 

(49)Я схо­дил на лек­ции, по­си­дел в биб­лио­те­ке, толь­ко ве­че­ром вспом­нил о за­бы­той мною где-то в ла­би­рин­те домов де­вуш­ке. (50)Мне вдруг по­чу­ди­лось, что она, при­ко­ван­ная к тяжёлой сумке, до сих пор стоит и с на­деж­дой вы­смат­ри­ва­ет меня. (51)А может, она по­ня­ла, что я уже не вер­нусь, но, па­ра­ли­зо­ван­ная стра­хом, не может дви­нуть­ся с места. (52)И всё-таки моя пла­чу­щая со­весть ру­га­ла меня не за то, что я бро­сил де­вуш­ку, а за то, что там, на оста­нов­ке, не прошёл мимо неё, впу­тал­ся в это не­по­силь­ное для себя дело.

(По М. Ху­дя­ко­ву*)

* Ми­ха­ил Ге­ор­ги­е­вич Ху­дя­ков (род. в 1894 г.)  — ар­хео­лог, ис­сле­до­ва­тель ис­то­рии и куль­ту­ры По­вол­жья.

 

Ис­точ­ник тек­ста: ЕГЭ 2013, ДВ, ва­ри­ант 5.

Из пред­ло­же­ний 6−8 вы­пи­ши­те один фра­зео­ло­гизм.

70.  
i

(1)Город горит. (2)Даже не город, а весь берег на всём охва­ты­ва­е­мом гла­зом рас­сто­я­нии. (3)Труд­но даже ска­зать  — пожар ли это. (4)Это что-то боль­шее. (5)Так, ве­ро­ят­но, горит тайга  — не­де­ля­ми, ме­ся­ца­ми на де­сят­ки, сотни ки­ло­мет­ров. (6) Баг­ро­вое клу­бя­ще­е­ся небо, чёрный, точно вы­пи­лен­ный лоб­зи­ком си­лу­эт го­ря­ще­го го­ро­да. (7)Чёрное и крас­ное (8)Дру­го­го нет. (9)Чёрный город и крас­ное небо. (10)И Волга крас­ная. (11)«Точно кровь»,— мель­ка­ет в го­ло­ве.

 

(12)Пла­ме­ни почти не видно, толь­ко в одном месте, ниже по те­че­нию, ко­рот­кие пры­га­ю­щие языки. (13)И про­тив нас из­мя­тые, точно бу­маж­ные ци­лин­дры неф­те­ба­ков, опав­шие, раз­дав­лен­ные газом. (14)И из них пламя—мо­гу­чие про­ту­бе­ран­цы от­ры­ва­ют­ся и те­ря­ют­ся в тяжёлых клу­бя­щих­ся фан­та­сти­че­ских об­ла­ках свин­цо­во-крас­но­го дыма.

 

(15)В дет­стве я любил рас­смат­ри­вать ста­рый ан­глий­ский жур­нал пе­ри­о­да войны че­тыр­на­дца­то­го года. (16)У него не было ни на­ча­ла, ни конца, зато были изу­ми­тель­ные кар­тин­ки  — боль­шие, на целую стра­ни­цу: ан­глий­ские томми в око­пах, атаки, мор­ские сра­же­ния с пе­ня­щи­ми­ся вол­на­ми и та­ра­ня­щи­ми друг друга ми­но­нос­ца­ми, смеш­ные, по­хо­жие на эта­жер­ки, па­ря­щие в воз­ду­хе «бле­рио», «фар­ма­ны» и «таубе». (17)Труд­но было ото­рвать­ся.

 

(18)Но страш­нее всего было гро­мад­ное, на двух сред­них стра­ни­цах, до дрожи мрач­ное изоб­ра­же­ние го­ря­ще­го от не­мец­ких бом­бар­ди­ро­вок Лу­ве­на. (19)Тут были и пламя, и клубы дыма, по­хо­жие на вату, и бе­гу­щие люди, и раз­ру­шен­ные дома, и про­жек­то­ры в зло­ве­щем небе. (20)0дним сло­вом, это было до того страш­но и пле­ни­тель­но, что пе­ре­вер­нуть стра­ни­цу не было ни­ка­ких сил. (21)Я бес­ко­неч­ное ко­ли­че­ство раз пе­ре­ри­со­вы­вал эту кар­тин­ку, рас­кра­ши­вал цвет­ны­ми ка­ран­да­ша­ми, крас­ка­ми, ма­лень­ки­ми мел­ка­ми и раз­ве­ши­вал потом эти кар­тин­ки по сте­нам.

 

(22)Мне ка­за­лось, что ни­че­го более страш­но­го и ве­ли­че­ствен­но­го быть не может.

 

(23)Сей­час мне вспо­ми­на­ет­ся эта кар­тин­ка: она не­пло­хо была ис­пол­не­на. (24)Я до сих пор помню в ней каж­дую де­таль, каж­дый за­ви­ток клу­бя­ще­го­ся дыма, и мне вдруг ста­но­вит­ся со­вер­шен­но ясно, как бес­силь­но, бес­по­мощ­но ис­кус­ство. (25)Ни­ка­ки­ми клу­ба­ми дыма, ни­ка­ки­ми ли­жу­щи­ми небо язы­ка­ми пла­ме­ни и зло­ве­щи­ми от­све­та­ми не пе­ре­дашь того ощу­ще­ния, ко­то­рое ис­пы­ты­ваю я сей­час, сидя на бе­ре­гу перед го­ря­щим Ста­лин­гра­дом.

 

(По В. П. Не­кра­со­ву*)

* Вик­тор Пла­то­но­вич Не­кра­сов (1911—1987 гг.)  — рус­ский пи­са­тель, автор про­из­ве­де­ний о войне.

Из пред­ло­же­ний 15—17 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

71.  
i

(1)День­ги  — это сред­ство рас­пре­де­ле­ния ма­те­ри­аль­ных благ по труду, а от­нюдь не цель су­ще­ство­ва­ния, не ос­но­ва пре­сти­жа и вли­я­тель­но­сти лич­но­сти. (2)Од­на­ко при всей слу­жеб­но­сти своей роли день­ги по­сто­ян­но при­сут­ству­ют в наших вза­и­мо­от­но­ше­ни­ях, и во­про­сы, свя­зан­ные с день­га­ми, пред­став­ля­ют ши­ро­кое поле для фор­ми­ро­ва­ния таких ка­честв, как чест­ность, бла­го­род­ство, скром­ность, де­ли­кат­ность, обя­за­тель­ность. (3)Кроме того, вос­пи­та­ние пра­виль­но­го взгля­да на роль денег со­сто­ит в том, чтобы вну­шить детям их ис­тин­ное зна­че­ние, по­ка­зать их дей­стви­тель­ное место в ряду ос­нов­ных жиз­нен­ных цен­но­стей: по­зна­ния, твор­че­ско­го труда, ду­хов­но­го и ин­тел­лек­ту­аль­но­го об­ще­ния. (4)На­вер­ное, имен­но по­это­му се­год­ня ро­ди­те­лей очень вол­ну­ют во­про­сы вли­я­ния семьи на от­но­ше­ние к ма­те­ри­аль­ным цен­но­стям, к день­гам. (5)Что долж­на и что может сде­лать семья, для того чтобы предот­вра­тить в детях про­яв­ле­ния ме­щан­ско­го свое­ко­ры­стия, соб­ствен­ни­че­ства, «ве­щиз­ма»? (6)Что долж­на и что может сде­лать семья для того, чтобы дети, ко­то­рые рас­тут в ма­те­ри­аль­ном до­стат­ке, в окру­же­нии мно­же­ства доб­рот­ных и кра­си­вых вещей, не ока­за­лись у них в ду­хов­ном плену?

 

(7)Сна­ча­ла никто в семье не при­дал зна­че­ния тому, что ма­лень­кая Алёнка на прось­бу: «Дай мне иг­руш­ку»,  — не­из­мен­но от­ве­ча­ла ре­ши­тель­ным от­ка­зом, энер­гич­но при­жи­мая к груди по­гре­муш­ку или ре­зи­но­вую зве­руш­ку. (8)Вско­ре ха­рак­тер Алёнки стал вы­зы­вать не­ко­то­рое бес­по­кой­ство: у неё стали по­сто­ян­но воз­ни­кать ссоры с детьми из-за иг­ру­шек. (9)Снис­хо­ди­тель­ные зна­ко­мые де­ли­кат­но успо­ка­и­ва­ли встре­во­жен­ных ро­ди­те­лей: «Брось­те, это же ре­бе­нок! (10)Обыч­ная дет­ская жад­ность. (11)Не стоит вол­но­вать­ся».

 

(12)Су­ще­ству­ет со­мни­тель­ная тео­рия, ко­то­рая так на­зы­ва­е­мую дет­скую жад­ность от­но­сит к ка­те­го­рии есте­ствен­ных, чуть ли не обя­за­тель­ных воз­раст­ных осо­бен­но­стей. (13)Дей­стви­тель­но, не­ма­ло «ма­лень­ких жадин» вы­рас­та­ют впол­не нор­маль­ны­ми, даже доб­ры­ми лю­дь­ми. (14)Под вли­я­ни­ем вос­пи­та­ния и среды, ино­гда и без спе­ци­аль­но­го ро­ди­тель­ско­го «при­це­ла» в фор­ми­ру­ю­щем­ся ха­рак­те­ре берут верх по­ло­жи­тель­ные черты  — доб­ро­та, щед­рость. (15)Но так про­ис­хо­дит да­ле­ко не все­гда. (16)Боль­шие жа­ди­ны вы­рас­та­ют, как пра­ви­ло, из ма­лень­ких жадин.

 

(17)Алёниной жад­но­сти ре­ше­но было объ­явить войну  — войну бес­кров­ную и «без­нерв­ную». (18)Да, у Алёны не было перед гла­за­ми дур­ных при­ме­ров, в своих близ­ких она не могла на­блю­дать ни ме­лоч­но­сти, ни свое­ко­ры­стия. (19)Но, видно, нужны были более на­гляд­ные при­ме­ры доб­ро­ты и не шут­ли­вые, а серьёзные объ­яс­не­ния.

 

(20)Те­перь в семье как можно чаще ста­ра­лись ока­зы­вать друг другу знаки вни­ма­ния по­дар­ка­ми, причём с Алёной часто об­суж­да­ли пред­сто­я­щий по­да­рок род­ным или зна­ко­мым. (21)Ста­ра­лись, чтобы де­воч­ка ви­де­ла, как близ­кие легко, с удо­воль­стви­ем усту­па­ют друг другу даже то, что хо­те­лось взять себе. (22)Ку­пи­ла ба­буш­ка блуз­ку, при­ки­ну­ла  — и по раз­ме­ру под­хо­дит, и к лицу хо­ро­шо. (23)А ве­че­ром пред­ло­жи­ла не­вест­ке, ко­то­рой эта блуз­ка по­до­шла боль­ше. (24)В дру­гой раз мама при­ш­ла в новой ко­сын­ке, но при­ло­жи­ла к ба­буш­ки­но­му паль­то, уви­де­ла, как ко­сын­ка удач­но под­хо­дит, да и по­да­ри­ла ба­буш­ке.

(25)Может быть, кто-ни­будь пре­не­бре­жи­тель­но отзовётся: «Театр!». (26)Но что из того, что театр? (27)Где ска­за­но, что в се­мей­ном вос­пи­та­нии «театр»  — менее до­стой­ное сред­ство, чем «лек­то­рии» ? (28)Важно, чтобы «пьеса» имела бла­го­род­ное со­дер­жа­ние.

 

(29)До­воль­но скоро стало по­нят­но: Алёна пе­ре­ста­ла быть «зри­те­лем», (30)Вы­но­си­ла во двор даже самых вы­со­ко­по­став­лен­ных пред­ста­ви­те­лей ку­коль­но­го об­ще­ства и на­ряд­ную ко­ляс­ку на тол­стых шинах. (31)Даже доль­ка­ми шо­ко­ла­да уже де­ли­лась ав­то­ма­ти­че­ски. (32)Из но­вень­ко­го на­бо­ра для вы­ши­ва­ния с го­тов­но­стью «вы­да­ва­ла» маме или ба­буш­ке моток ниток ка­ко­го-ни­будь осо­бен­но­го, на ту пору де­фи­цит­но­го тона. (33)Из своей бо­га­тей­шей кол­лек­ции лос­кут­ков от­да­ва­ла на от­дел­ку или по­чин­ку весь­ма цен­ные экс­по­на­ты.

 

(34)Когда Алёна при­ш­ла в школу, она ока­за­лась одной из тех, кто пер­вым готов по­де­лить­ся руч­кой, ла­сти­ком, тет­рад­кой. (35)Она боль­ше не была жа­ди­ной.

 

(36)Уже не раз от­ме­ча­лось, что в ответ на во­прос со­цио­ло­гов и пе­да­го­гов: «Какие ка­че­ства вы ста­ра­е­тесь вос­пи­тать в детях?»  — ро­ди­те­ли на­зы­ва­ют му­же­ство, тру­до­лю­бие, волю, чест­ность и го­раз­до реже  — доб­ро­ту. (37)Впро­чем, в по­след­нее время о доб­ро­те стали вспо­ми­нать чаще  — о доб­ро­те, ко­то­рая про­ти­во­сто­ит злобе, хо­лод­но­сти, же­сто­ко­сти. (38)Но у слова «доб­рый» есть ещё и дру­гой смысл: «не­жад­ный, щед­рый». (39)Самый обык­но­вен­ный и тоже очень нуж­ный для жизни смысл.

 

(По Г. Л. Мо­ги­лев­ской*)

* Га­ли­на Львов­на Мо­ги­лев­ская  — со­вре­мен­ный пуб­ли­цист, автор по­пу­ляр­ной бро­шю­ры «Дети и день­ги»

Из пред­ло­же­ния 14 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

72.  
i

(1)Со­вре­мен­ное об­ще­ство оза­бо­че­но тем, что язык начал из­ме­нять­ся.

 

(2)Осо­бен­но за­мет­но про­ис­хо­дит экс­пан­сия пись­мен­ной речи, ко­то­рая вы­тес­ня­ет уст­ную из раз­ных сфер. (3)Если рань­ше мы об­ща­лись, раз­го­ва­ри­ва­ли пре­жде всего устно, а пись­мен­ная речь всё-таки слу­жи­ла для хра­не­ния, для пе­ре­да­чи ин­фор­ма­ции на рас­сто­я­нии, через время, то се­год­ня пись­мен­ная речь, вы­тес­няя уст­ную из не­ко­то­рых сфер диа­ло­га, при­об­ре­та­ет некую уст­ность.

 

(4)Воз­ни­ка­ют раз­ные спо­со­бы ожив­ле­ния пись­мен­ной речи, при­да­ния ей уст­но­сти. (5)Соб­ствен­но, в этом и со­сто­ят её се­го­дняш­ние из­ме­не­ния. (6)Озна­ча­ет ли это, что люди пе­ре­ста­ли раз­го­ва­ри­вать? (7)Думаю, что нет. (8)Я думаю, что, ко­неч­но, есть люди, ко­то­рые пол­но­стью ухо­дят в Ин­тер­нет, и это не­нор­маль­но. (9)Но для мно­гих это спа­се­ние, по­то­му что есть люди, ко­то­рые всё-таки не при­спо­соб­ле­ны для уст­но­го об­ще­ния, ко­то­рые слиш­ком за­стен­чи­вы. (10)А здесь они впол­не могут себя чув­ство­вать уве­рен­но; кто-то оди­нок, а в Ин­тер­не­те все­гда можно найти со­бе­сед­ни­ка. (11)И что по­ка­за­тель­но: рус­ский язык, как мы знаем, в Ин­тер­не­те вышел, вы­рвал­ся на вто­рое место. (12)На самом деле он идёт при­мер­но на рав­ных с не­мец­ким язы­ком, очень силь­но от­ста­вая от ан­глий­ско­го, но тем не менее... (13)И чем боль­ше рус­ский язык при­сут­ству­ет в Ин­тер­не­те, тем боль­ше он ис­пы­ты­ва­ет на себе дав­ле­ние новых усло­вий ком­му­ни­ка­ции.

 

(14)Но я думаю, что мо­ло­дое по­ко­ле­ние на­хо­дит какой-то ра­зум­ный ба­ланс. (15)Ко­неч­но, если мы по­смот­рим, ска­жем, на пя­ти­де­ся­ти­лет­не­го и два­дца­ти­лет­не­го, то уви­дим, что их от­но­ше­ние к со­ци­аль­ным сетям раз­лич­но. (16)Для пя­ти­де­ся­ти­лет­не­го или ше­сти­де­ся­ти­лет­не­го есть во­прос: на­чи­нать функ­ци­о­ни­ро­вать в со­ци­аль­ных сетях или не на­чи­нать? (17)А для два­дца­ти­лет­не­го этого во­про­са в прин­ци­пе нет. (18)То есть он будет белой во­ро­ной, если он не начнёт. (19)Так что в этом смыс­ле мир из­ме­нил­ся. (20)Пись­мен­ной речи стало боль­ше, она стала более уст­ной, но всё-таки люди не оне­ме­ли, про­сто не­множ­ко на­ру­шил­ся су­ще­ство­вав­ший ба­ланс.

 

(21)Для нас это не­при­выч­но, но пока, мне ка­жет­ся, пути об­рат­но нет. (22)Се­го­дняш­ние со­ци­аль­ные сети и все эти га­д­же­ты, про ко­то­рые се­год­ня так много го­во­рят, во­вле­ка­ют че­ло­ве­ка в бес­ко­неч­ную ком­му­ни­ка­цию, чего рань­ше не было.

 

(23)Так что, без­услов­но, из­ме­не­ния про­ис­хо­дят, и я не то чтобы го­во­рю, что всё пра­виль­но и всё за­ме­ча­тель­но. (24)Но вот так раз­ви­ва­ет­ся мир, и можно по- раз­но­му к этому от­но­сить­ся, но я не могу этого из­ме­нить, зна­чит, я, ско­рее, дол­жен это опи­сы­вать и фик­си­ро­вать, чем ахать и охать по этому по­во­ду. (25)Тем более что я вижу по своим детям: мы об­ща­ем­ся между собой, хотя они, ко­неч­но, до­воль­но много вре­ме­ни про­во­дят в Ин­тер­не­те. (26)Да и я те­перь до­воль­но много там про­во­жу вре­ме­ни!

 

(27)И воз­ни­ка­ет во­прос: надо или не надо вол­но­вать­ся. (28)Как линг­вист, я не очень вол­ну­юсь, по­то­му что по­ни­маю, что это всё в ре­зуль­та­те ока­жет­ся сба­лан­си­ро­ва­но. (29)Но всё же я думаю, что наше вол­не­ние толь­ко на поль­зу языку, по­то­му что все­гда этот ба­ланс воз­ни­ка­ет в борь­бе про­ти­во­по­лож­но­стей, в борь­бе язы­ко­вых ра­ди­ка­лов и язы­ко­вых кон­сер­ва­то­ров.

 

(30)И вол­но­вать­ся, мне ка­жет­ся, стоит! (31)Это не так давно про­изо­шло, фак­ти­че­ски лет де­сять-пят­на­дцать мы так ак­тив­но об­суж­да­ем про­бле­мы рус­ско­го языка, в 1990-е это не об­суж­да­лось. (32)В со­вет­ское время это об­суж­да­лось, но толь­ко с точки зре­ния пу­риз­ма, на­при­мер, с точки зре­ния не­воз­мож­но­сти го­во­рить слово «пока», по­то­му что это вуль­гар­но и не­до­пу­сти­мо. (33)Но мы видим, что «пока» го­во­рят все, и об­ра­зо­ван­ные люди в том числе. (34)Так что само вол­не­ние я рас­це­ни­ваю, ско­рее, как по­ло­жи­тель­ный фак­тор. (35)3начит, нам ин­те­ре­сен рус­ский язык!

 

(По М. А. Крон­гау­зу*)

 

* Мак­сим Ани­си­мо­вич Крон­гауз  — док­тор фи­ло­ло­ги­че­ских наук, автор на­уч­ных мо­но­гра­фий и мно­го­чис­лен­ных пуб­ли­ка­ций в пе­ри­о­ди­че­ских и ин­тер­нет-из­да­ни­ях.

Из пред­ло­же­ния 2 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

73.  
i

(1)Рус­ский ха­рак­тер! (2)Поди-ка опиши его... (3)Рас­ска­зы­вать ли о ге­ро­и­че­ских по­дви­гах? (4)Но их столь­ко, что рас­те­ря­ешь­ся, ко­то­рый пред­по­честь.

 

(5)На войне, вер­тясь по­сто­ян­но около смер­ти, люди де­ла­ют­ся лучше, вся­кая че­пу­ха с них сле­за­ет, как не­здо­ро­вая кожа после сол­неч­но­го ожога, и остаётся в че­ло­ве­ке ядро. (6)Ра­зу­ме­ет­ся, у од­но­го оно по­креп­че, у дру­го­го по­сла­бее, но те, у кого ядро с изъ­я­ном, тя­нут­ся, каж­до­му хо­чет­ся быть хо­ро­шим и вер­ным то­ва­ри­щем.

 

(7) При­я­тель мой, Егор Дрёмов, и до войны был стро­го­го по­ве­де­ния, чрез­вы­чай­но ува­жал и любил мать, Марью По­ли­кар­пов­ну, и отца сво­е­го, Егора Его­ро­ви­ча, вы­пол­нял его завет: «Мно­гое уви­дишь на свете, сынок, и за гра­ни­цей по­бы­ва­ешь, но рус­ским зва­ни­ем  — гор­дись...»

 

(8) Про во­ен­ные по­дви­ги тоже не любил раз­гла­голь­ство­вать: на­хму­рит­ся и за­ку­рит. (9)Про бо­е­вые дела его танка мы узна­ва­ли со слов эки­па­жа, в осо­бен­но­сти удив­лял слу­ша­те­лей во­ди­тель Чу­ви­лев.

 

— (10)По­ни­ма­ешь, тигра ство­лом-то водит, а то­ва­рищ лей­те­нант как даст ему в бок, как даст ещё в башню  — он и хобот за­драл, как даст в тре­тий  — у тигра изо всех щелей по­ва­лил дым, пламя как рванётся из него на сто мет­ров вверх...

(11)Так во­е­вал лей­те­нант Егор Дрёмов, по­ку­да не слу­чи­лось с ним не­сча­стье. (12)Во время Кур­ско­го по­бо­и­ща, когда немцы уже ис­те­ка­ли кро­вью и дрог­ну­ли, его танк  — на бугре, на пше­нич­ном поле  — был под­бит сна­ря­дом, двое из эки­па­жа тут же убиты, от вто­ро­го сна­ря­да танк за­го­рел­ся. (13)Во­ди­тель Чу­ви­лев, вы­ско­чив­ший через пе­ред­ний люк, опять взо­брал­ся на броню и успел вы­та­щить лей­те­нан­та: он был без со­зна­ния, ком­би­не­зон на нём горел. (14)Чу­ви­лев кидал при­горш­ня­ми рых­лую землю на лицо лей­те­нан­та, на го­ло­ву, на одеж­ду, чтобы сбить огонь. (15)Потом по­полз с ним от во­рон­ки к во­рон­ке на пе­ре­вя­зоч­ный пункт...

 

(16)Егор Дрёмов выжил и даже не по­те­рял зре­ние, хотя лицо его было так обуг­ле­но, что ме­ста­ми вид­не­лись кости. (17)Во­семь ме­ся­цев он про­ле­жал в гос­пи­та­ле, ему де­ла­ли одну за дру­гой пла­сти­че­ские опе­ра­ции, вос­ста­но­ви­ли и нос, и губы, и веки, и уши. (18)Через во­семь ме­ся­цев, когда были сняты по­вяз­ки, он взгля­нул на своё и те­перь не своё лицо. (19)Мед­сест­ра, по­дав­шая ему ма­лень­кое зер­каль­це, от­вер­ну­лась и за­пла­ка­ла. (20)Он тот­час ей вер­нул зер­каль­це.

 

— (21)Бы­ва­ет хуже,— ска­зал он,— а с этим жить можно.

 

(22)Но боль­ше он не про­сил зер­каль­це у мед­сест­ры, толь­ко часто ощу­пы­вал , своё лицо, будто при­вы­кал к нему.

 

(23)Ко­мис­сия нашла его год­ным к не­стро­е­вой служ­бе. (24)Тогда он пошел к ге­не­ра­лу.

 

— (25)Прошу ва­ше­го раз­ре­ше­ния вер­нуть­ся в полк. 

— (26)Но вы же ин­ва­лид,— ска­зал ге­не­рал.

— (27)Никак нет, я урод, но это делу не по­ме­ша­ет, бое­спо­соб­ность вос­ста­нов­лю пол­но­стью!

 

(28) То, что ге­не­рал во время раз­го­во­ра ста­рал­ся не гля­деть на него, Егор Дрёмов от­ме­тил и толь­ко усмех­нул­ся ли­ло­вы­ми, пря­мы­ми, как щель, гу­ба­ми.

 

(29) Да, вот они, рус­ские ха­рак­те­ры! (30)Ка­жет­ся, прост че­ло­век, а придёт су­ро­вая беда, в боль­шом или в малом, и под­ни­ма­ет­ся в нём ве­ли­кая сила  — че­ло­ве­че­ская кра­со­та.

 

(По А. Н. Тол­сто­му*)

* Алек­сей Ни­ко­ла­е­вич Тол­стой (1882—1945 гг.)  — рус­ский со­вет­ский пи­са­тель и об­ще­ствен­ный де­я­тель, автор со­ци­аль­но-пси­хо­ло­ги­че­ских, ис­то­ри­че­ских и на­уч­но-фан­та­сти­че­ских ро­ма­нов, по­ве­стей и рас­ска­зов, пуб­ли­ци­сти­че­ских про­из­ве­де­ний.

Из пред­ло­же­ний 27—30 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы.

74.  
i

(1)Она уди­ви­лась, что я при­е­хал в Моск­ву в не­уроч­ное время, в самый раз­гар лета. (2)Я ска­зал ей, что убе­жал из де­рев­ни из-за от­лич­ной по­го­ды.

— (3)Как же так?  — уди­ви­лась она.  — (4)Обык­но­вен­но убе­га­ют от дождя, не­на­стья.

 

(5)Мне хо­те­лось рас­ска­зать ей по по­ряд­ку о реке, полях и лугах... (6)Но ни­ка­ко­го по­ряд­ка в моей рас­тре­во­жен­ной лю­бо­вью душе не было. (7)Ва­ле­рия слу­ша­ла меня меч­та­тель­но и не­ожи­дан­но пред­ло­жи­ла:

— А по­че­му бы мне не по­ехать и не по­смот­реть на все эти пре­ле­сти при­ро­ды?

 

(8)Я не мог опом­нить­ся от столь стре­ми­тель­но­го пре­тво­ре­ния сказ­ки в жизнь.

(9)Ва­ле­рия едет в наши места! (10)Я не успел ещё опом­нить­ся от на­хлы­нув­ше­го сча­стья, а уж даль­ний рей­со­вый ав­то­бус уво­зил нас всё даль­ше от Моск­вы.

— (11)Ты зна­ешь,  — го­во­ри­ла она, уса­жи­ва­ясь по­удоб­нее в ав­то­бус­ное крес­ло,  — я ведь плов­чи­ха. (12)Я очень люблю пла­вать. (13)Я уплы­ваю в море на три- че­ты­ре часа. (14)А вашу реку за какое время можно пе­ре­плыть? (15)3а пол­ча­са или за сорок минут?..

— (16)Ви­дишь ли, Ва­ле­рия, ты, на­вер­ное, не­пра­виль­но пред­став­ля­ешь. (17)У нас в де­рев­не ма­лень­кая река, а не такая, чтобы плыть пол­ча­са по­пе­рек или хотя бы туда и об­рат­но.

 

(18)Я те­перь с ужа­сом думал, как я впер­вые под­ве­ду Ва­ле­рию к нашей речке. (19)От бе­ре­га до бе­ре­га мет­ров де­сять... (20)Я по­чув­ство­вал, что на меня на­дви­га­ет­ся ка­та­стро­фа. (21)Но кув­шин­ки-то долж­ны всё равно по­нра­вить­ся. (22)На реке встре­ча­ют­ся боль­шие за­рос­ли кув­ши­нок, жёлтые хо­ро­во­ды в де­сять-два­дцать мет­ров в длину и ши­ри­ну.

 

(23)0 кув­шин­ках я упо­мя­нул вскользь, до­жи­да­ясь вос­тор­жен­но­го от­но­ше­ния к ним Ва­ле­рии. (24)Она ожи­ви­лась и на­ча­ла вспо­ми­нать, но толь­ко не о жёлтых кув­шин­ках, а о белых ли­ли­ях.

— (25)Ты зна­ешь, од­на­ж­ды я пла­ва­ла на лодке по ста­ро­му руслу какой-то реки. (26)3аплы­ли в такое место, что плыть даль­ше было нель­зя, кроме как по ковру из белых ду­ши­стых лилий. (27)И эта сказ­ка дли­лась пол­ча­са, может быть, час...

(28)Так по­мерк­ли, по­гас­ли, слов­но тре­пет­ные огонь­ки, мои кув­ши­но­чьи хо­ро­во­ды. (29)Из че­ло­ве­ка счаст­ли­во­го тем, что Ва­ле­рия едет в нашу де­рев­ню, я вдруг пре­вра­тил­ся в че­ло­ве­ка не­счаст­но­го по той же самой при­чи­не.

 

(30)В рас­стро­ен­ных чув­ствах я помог Ва­ле­рии опре­де­лить­ся на квар­ти­ру ста­руш­ки тёти Дарьи, а сам ско­рей пошёл домой. (31)Мне хо­те­лось остать­ся од­но­му. (32)Рас­ста­ва­ясь, я ска­зал, что мне не­здо­ро­вит­ся. (33)Встре­тим­ся зав­тра. (34)Ва­ле­рия по­смот­ре­ла на меня и ни­че­го не ска­за­ла: зав­тра так зав­тра. 

 

(35)Целый день я про­си­дел дома, а ве­че­ром не вы­дер­жал, побрёл на свою лю­би­мую кручу. (36)Вдруг мне по­ка­за­лось, что кто-то идёт. (37)Я мгно­вен­но вско­чил и уви­дел Ва­ле­рию.

 

— (38)Ну вот, я знала, что ты имен­но здесь. (39)Как здо­ро­вье? (40)А я про­ве­ла чу­дес­ный день. (41)Рано утром я хо­ди­ла ку­пать­ся. (42)3наешь, там, где по­во­ра­чи­ва­ет река, а на горе сос­но­вый ле­со­чек. (43)Ни одно мор­ское ку­па­ние не при­но­си­ло мне столь­ко све­же­сти. (44)Потом хо­ди­ла за речку в луга, на­со­би­ра­ла огром­ный букет по­ле­вых цве­тов. (45)Я ви­де­ла, как цве­тут дикие маки в Сред­ней Азии. (46)Но та­ко­го раз­но­об­ра­зия цве­тов, таких неж­ней­ших от­тен­ков я себе ни­ко­гда не пред­став­ля­ла.

 

(47)Она усе­лась рядом со мной. (48)По­сте­пен­но меня стал вол­но­вать какой-то как будто зна­ко­мый, не­силь­ный, но све­жий запах. (49)Я за­ме­тил: в её тяжёлых во­ло­сах спря­тал­ся зо­ло­той цве­ток кув­шин­ки. (50)После дол­гой ти­ши­ны Ва­ле­рия за­го­во­ри­ла.

 

— (51)Чудак. (52)Чего ис­пу­гал­ся? (53)Может ли не оча­ро­вать такая вот ночь, такая ти­ши­на среди трав и звёзд? (54)А если не оча­ру­ет, зна­чит, ви­но­ват уж сам че­ло­век. (55)Чудак. (56)Усо­мнил­ся в мо­гу­ще­стве при­ро­ды. (57)Нужен ли бес­край­ний океан и тонны цве­тов? (58)Нет, когда цве­тов тонны, то это уже не цветы, а силос. (59)А если один цве­ток? (60)А если одна-един­ствен­ная тра­вин­ка? (61)Так что же, она уже не пре­крас­на? (62)Как ви­дишь, нам из целой реки, в сущ­но­сти и це­ло­го мира, по­на­до­би­лась одна-един­ствен­ная кув­шин­ка.

 

(По В. Со­ло­ухи­ну*) |

* Вла­ди­мир Алек­се­вич Со­ло­ухин (1924—1997 гг.)  — рус­ский со­вет­ский пи­са­тель и поэт, об­ще­ствен­ный де­я­тель.

Из пред­ло­же­ний 11—17 вы­пи­ши­те ОДНУ пару ан­то­ни­мов (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

75.  
i

(1)В мо­ло­до­сти я счи­тал себя че­ло­ве­ком от­лич­но вос­пи­тан­ным. (2)При встре­че со зна­ко­мы­ми умел веж­ли­во по­здо­ро­вать­ся. (3)В раз­го­во­ре вни­ма­тель­но слу­шал со­бе­сед­ни­ка, не поз­во­ляя себе пе­ре­би­вать его рас­сказ, как бы дли­нен он ни был. (4)В споре, даже самом го­ря­чем, ни­ко­гда не кри­чал и тем более не упо­треб­лял гру­бых слов. (5)Не было слу­чая, чтобы я, не­ча­ян­но кого-ни­будь толк­нув, не из­ви­нил­ся или прошёл в дверь пер­вым, не усту­пив до­ро­гу спут­ни­ку. (6)Сло­вом, вос­пи­та­ние моё ка­за­лось мне без­упреч­ным.

 

(7)Но толь­ко ка­за­лось. (8)И вы­яс­ни­лось это со­вер­шен­но не­ожи­дан­но. (9)Как-то, во время сту­ден­че­ской прак­ти­ки, мне при­ш­лось про­жить две не­де­ли с ар­те­лью ле­со­ру­бов. (10)И вот од­на­ж­ды ве­че­ром я не­ча­ян­но под­слу­шал раз­го­вор, за­пом­нив­ший­ся мне на­все­гда.

 

(11)При­сев на по­ро­ге нашей про­стор­ной зем­лян­ки, ар­тель­ный ста­ро­ста тихо бе­се­до­вал со стря­пу­хой. (12)Речь шла обо мне.

— (13)Па­рень-то он ни­че­го,— го­во­ри­ла стря­пу­ха,— гра­мот­ный, да уж боль­но серый! (14)Вос­пи­та­ния нет ни­ка­ко­го.

— (15)А что?  — за­ин­те­ре­со­вал­ся ста­ро­ста.

— (16)Да всё де­ла­ет не по-люд­ски. (17)Умы­вать­ся начнёт  — весь пол зальёт, потом под­ти­рай за ним. (18)К столу сядет  — нет, чтобы спер­ва жид­кое хле­бать, сразу, без ко­ман­ды, со дна мясо тас­кать на­чи­на­ет. (19)Уж на что не­труд­ное дело  — ложку ко рту под­не­сти, так и то не при­учен. (20)Хлеб под ложку не под­ста­вит, на стол на­ка­па­ет. (21)И где толь­ко он до­се­ле жил?

 

(22)Я слу­шал и чув­ство­вал, что крас­нею. (23)«Ну и ну! (24)Так, зна­чит, я „серый“?»

 

(25)Спер­ва я, ко­неч­но, оби­дел­ся. (26)Но потом, по­раз­мыс­лив, понял, что стря­пу­ха по-сво­е­му со­вер­шен­но права.

(27)Прав­да, по утрам я не за­бы­вал с ней по­здо­ро­вать­ся, веж­ли­во сто­ро­нил­ся, когда она несла к столу ки­пя­щий са­мо­вар или тяжёлый гор­шок со щами, а вста­вая из-за стола, бла­го­да­рил за обед. (28)Но это её не удив­ля­ло. (29)Для неё всё это было при­выч­но и есте­ствен­но. (30)Но вот те про­бе­лы в моём вос­пи­та­нии, о ко­то­рых шла речь, были очень за­мет­ны. (31)И при­ми­рить­ся с ними она не могла.

 

(32)Впро­чем, с моей сто­ро­ны боль­шой вины здесь не было. (33)С дет­ства я жил в квар­ти­ре с во­до­про­во­дом, ел из от­дель­ной та­рел­ки. (34)Мне не при­хо­ди­лось умы­вать­ся над вед­ром из ков­ши­ка, не слу­ча­лось есть из об­ще­го ар­тель­но­го котла. (35)По­это­му я и не знал осо­бых пра­вил по­ве­де­ния, ко­то­рые были обя­за­тель­ны для людей, жив­ших в дру­гих усло­ви­ях. (36)А вы­пол­нять их было не менее важно, чем те, го­род­ские, ко­то­рым я при­вык под­чи­нять­ся.

 

(37)Этот слу­чай за­ста­вил меня впер­вые за­ду­мать­ся над тем, что же такое хо­ро­шо вос­пи­тан­ный че­ло­век. (38)Ка­ко­вы на самом деле те пра­ви­ла по­ве­де­ния, ко­то­рым мы обя­за­ны под­чи­нять­ся?

(39)Впо­след­ствии я убеж­дал­ся не раз, что пра­ви­ла эти су­ще­ству­ют в любом об­ще­стве, в каж­дом кол­лек­ти­ве. (40)Кое в чём они раз­ли­ча­ют­ся. (41)Это за­ви­сит от усло­вий, в ко­то­рых живут люди.

 

(42)Но каких пра­вил по­ве­де­ния ни кос­нись, в глав­ном они все­гда одни и те же: ува­жай окру­жа­ю­щих, счи­тай­ся с ними. (43)Стро­го со­блю­дая пра­ви­ла по­ве­де­ния, ты бу­дешь хо­ро­шим то­ва­ри­щем всем, кто об­ща­ет­ся с тобой в семье, в школе, на от­ды­хе.

 

(По А. До­ро­хо­ву*)

* Алек­сей До­ро­хов  — со­вре­мен­ный пи­са­тель.

Из пред­ло­же­ний 16—21 вы­пи­ши­те уста­рев­шее слово.

76.  
i

(1)Москва не есть обык­но­вен­ный боль­шой город, каких ты­ся­ча; Москва не без­молв­ная гро­ма­да кам­ней хо­лод­ных, со­став­лен­ных в сим­мет­ри­че­ском по­ряд­ке... (2)Нет! (3)У неё есть своя душа, своя жизнь. (4)Каж­дый её ка­мень хра­нит над­пись, на­чер­тан­ную вре­ме­нем и роком, над­пись, для толпы не­по­нят­ную, но бо­га­тую, обиль­ную мыс­ля­ми, чув­ством и вдох­но­ве­ни­ем для учёного, пат­ри­о­та и поэта! (5)Как у оке­а­на, у неё есть свой язык, язык силь­ный, звуч­ный, свя­той, мо­лит­вен­ный! (6)Едва проснётся день, как уже со всех её зла­то­гла­вых церк­вей раздаётся со­глас­ный гимн ко­ло­ко­лов, по­доб­но чуд­ной, фан­та­сти­че­ской увер­тю­ре Бет­хо­ве­на.

 

(7)Под горой, у самой по­дош­вы стены кремлёвской, про­тив Тай­ниц­ких ворот, про­те­ка­ет река, и за нею ши­ро­кая до­ли­на, усы­пан­ная до­ма­ми и церк­вя­ми, про­сти­ра­ет­ся до самой по­дош­вы По­клон­ной горы, от­ку­да На­по­ле­он кинул пер­вый взгляд на ги­бель­ный для него Кремль, от­ку­да в пер­вый раз он уви­дал его вещее пламя  — этот гроз­ный све­точ, ко­то­рый оза­рил его тор­же­ство и его па­де­ние!

 

(8)Ближе к цен­тру го­ро­да зда­ния при­ни­ма­ют вид более строй­ный, более ев­ро­пей­ский; про­гля­ды­ва­ют бо­га­тые ко­лон­на­ды, ши­ро­кие дворы, обнесённые чу­гун­ны­ми решётками, бес­чис­лен­ные главы церк­вей.

 

(9)На за­па­де, за длин­ной баш­ней, где живут и могут жить одни ла­сточ­ки, ибо она, бу­дучи по­стро­е­на после фран­цу­зов, не имеет внут­ри ни по­тол­ков, ни лест­ниц и стены её распёрты кре­сто­об­раз­но по­став­лен­ны­ми бру­сья­ми, воз­вы­ша­ют­ся арки ка­мен­но­го моста, ко­то­рый дугою пе­ре­ги­ба­ет­ся с од­но­го бе­ре­га на дру­гой; вода, удер­жан­ная не­боль­шой за­пру­дой, с шумом и пеною вы­ры­ва­ет­ся из-под него, об­ра­зуя между сво­да­ми не­боль­шие во­до­па­ды. (10)Далее моста, по пра­вую сто­ро­ну реки, от­де­ля­ют­ся на не­бо­скло­не зуб­ча­тые си­лу­эты Алек­се­ев­ско­го мо­на­сты­ря; по левую, на рав­ни­не между кров­ля­ми ку­пе­че­ских домов, бле­щут верхи Дон­ско­го мо­на­сты­ря. (11)А за ним, одеты го­лу­бым ту­ма­ном, вос­хо­дя­щим от студёных волн реки, на­чи­на­ют­ся Во­робьёвы горы, увен­чан­ные гу­сты­ми ро­ща­ми, ко­то­рые с кру­тых вер­шин гля­дят­ся в реку, из­ви­ва­ю­щу­ю­ся у их по­дош­вы по­доб­но змее, по­кры­той се­реб­ри­стою чешуёй.

 

(12)Когда скло­ня­ет­ся день, когда ро­зо­вая мгла оде­ва­ет даль­ние части го­ро­да и окрест­ные холмы, тогда толь­ко можно ви­деть нашу древ­нюю сто­ли­цу во всём её блес­ке, ибо по­доб­но кра­са­ви­це, по­ка­зы­ва­ю­щей толь­ко ве­че­ром свои луч­шие уборы, она толь­ко в этот тор­же­ствен­ный час может про­из­ве­сти на душу силь­ное, не­из­гла­ди­мое впе­чат­ле­ние.

 

(13) Что срав­нить с этим Кремлём, ко­то­рый, окру­жась зуб­ча­ты­ми сте­на­ми, кра­су­ясь зо­ло­ты­ми гла­ва­ми со­бо­ров, воз­ле­жит на вы­со­кой горе, как дер­жав­ный венец на челе гроз­но­го вла­ды­ки?

 

(14)Он ал­тарь Рос­сии, на нём долж­ны со­вер­шать­ся и уже со­вер­ша­лись мно­гие жерт­вы, до­стой­ные Оте­че­ства. (15)Давно ли, как бас­но­слов­ный Фе­никс, он воз­ро­дил­ся из пы­ла­ю­ще­го сво­е­го праха?!

 

(16)Нет, ни Крем­ля, ни его зуб­ча­тых стен, ни его тёмных пе­ре­хо­дов, ни пыш­ных двор­цов его опи­сать не­воз­мож­но. (17)Надо ви­деть, ви­деть... (18)Надо чув­ство­вать всё, что они го­во­рят серд­цу и во­об­ра­же­нию!

 

(По М. Ю. Лер­мон­то­ву*)

* Ми­ха­ил Юрье­вич Лер­мон­тов (1814—1841 гг.)  — ве­ли­кий рус­ский поэт, про­за­ик, дра­ма­тург, ху­дож­ник.

Из пред­ло­же­ния 4 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы (си­но­ни­ми­че­скую пару).

77.  
i

(1)В те отдалённые преж­ние вре­ме­на при­бли­зи­тель­но на том же уров­не рас­па­да ци­ви­ли­за­ций, какой мы на­блю­да­ем сей­час, су­ро­вые об­ли­ча­ю­щие про­ро­ки за­рож­да­лись в на­ро­дах, и потом босые, про­сто­во­ло­сые идеи раз­гне­ван­но, с мечом и фа­ке­лом в руках, вры­ва­лись в дей­стви­тель­ность, чтобы про­из­ве­сти не­об­хо­ди­мую са­ни­тар­ную чист­ку. (2)При­ро­да слиш­ком много по­тра­ти­ла на­дежд и уси­лий на че­ло­ве­ка, чтобы дать ему уме­реть так за­про­сто и по-со­ба­чьи. (3)По­след­ний век ма­ши­на ци­ви­ли­за­ции ра­бо­та­ла на кри­ти­че­ских ско­ро­стях с риском смер­тель­ной пе­ре­груз­ки. (4)Всё силь­нее об­жи­га­ла ды­ха­ние взве­шен­ная в воз­ду­хе пыль нрав­ствен­но­го из­но­са.

 

(5)Ка­за­лось бы, у наших со­вре­мен­ни­ков нет ос­но­ва­ний для осо­бо­го пес­си­миз­ма. (6)Ведь всё так пла­но­мер­но дви­жет­ся во­круг. (7)Про­гресс на­хо­дит­ся в доб­ром здра­вии и рвётся вперёд на всём скаку. (8)Свер­ка­ют пе­ре­пол­нен­ные то­ва­ра­ми вит­ри­ны, по ули­цам дви­жут­ся по­то­ки про­хо­жих, ту­ри­стов, вся­ких наи­со­вре­мен­ней­ших ав­то­мо­би­лей. (9)Воз­душ­ные лай­не­ры за сутки пре­одо­ле­ва­ют рас­сто­я­ния, на ко­то­рые Марко Поло и Афа­на­сию Ни­ки­ти­ну по­тре­бо­ва­лось по три года. (10)Весь мир окле­ен увле­ка­тель­ны­ми афи­ша­ми, при­зы­ва­ю­щи­ми с по­мо­щью раз­ных средств не­за­мет­но ско­ро­тать скуку жизни. (11)Му­зеев уже не хва­та­ет для пе­ре­до­вых про­из­ве­де­ний ис­кус­ства, а пыт­ли­вые науки с чрез­вы­чай­ным ко­эф­фи­ци­ен­том по­лез­но­го дей­ствия про­щу­пы­ва­ют окру­жа­ю­щую не­из­вест­ность, дабы из­влечь от­ту­да поль­зу для даль­ней­ших удо­воль­ствий. (12)У каж­до­го в руках ди­ко­вин­ные при­бо­ры, поз­во­ля­ю­щие об­щать­ся чуть ли не с Се­вер­ным по­лю­сом, ко­то­рые на­ве­ли бы ужас на наших ни­че­го не смыс­лив­ших в тех­ни­ке пред­ков.

 

(13)Но по­смот­ри­те, как дро­жат стрел­ки ма­но­мет­ров, опре­де­ля­ю­щих ду­хов­ное бла­го­по­лу­чие в мире, как сте­лет­ся го­ре­лый чад от пе­ре­гре­тых под но­га­ми, пе­ре­на­пряжённых про­во­дов, как об­жи­га­ет лицо не в меру рас­калённый воз­дух, какие по­до­зри­тель­ные гулы пол­зут по земле не толь­ко от про­буж­де­ния ма­те­ри­ков или за­рож­де­ния но­ва­тор­ских идей, но и ещё от чего-то... (14)Нечто по­доб­ное ис­пы­ты­ва­ешь во сне, когда, под­крав­шись к двери, слы­шишь за нею скры­тое, за­та­ив­ше­е­ся ды­ха­ние ка­ко­го-то не­опи­су­е­мо­го су­ще­ства, ко­то­рое толь­ко и ждёт мо­мен­та вста­вить ко­ле­но, чуть при­от­кро­ет­ся малая щёлка, и во­рвать­ся к тебе в тёплое, об­жи­тое жильё.

 

(15)Такое впе­чат­ле­ние, что че­ло­ве­че­ство при­бли­зи­лось к фи­на­лу от­пу­щен­ной ему скром­ной веч­но­сти. (16)А наука, с раз­бе­гу про­бив­шись сквозь ну­ле­вую фазУ вре­ме­ни и фи­зи­че­ско­го бытия, ворвётся в иное, ещё не осво­ен­ное ма­те­ма­ти­че­ское про­стран­ство с пе­ре­но­сом туда ин­тел­лек­ту­аль­ной сто­ли­цы ми­ро­зда­ния. (17)Оче­вид­ный те­перь крах вче­раш­ней эры за­вер­шит­ся не­ми­ну­е­мым пе­ре­смот­ром пе­чаль­но не оправ­дав­шей себя пар­но­сти Добра и Зла.

 

(18)3нание по­мо­га­ет за­гля­нуть в без­дну, но не со­дер­жит ука­за­ний, как не со­рвать­ся в неё. (19)Самый же про­гресс сле­ду­ет упо­до­бить го­ре­нию бик­фор­до­ва шнура: сча­стье наше в том и со­сто­ит, что не видно, как мало оста­лось до за­ря­да.

 

(По Л. M. Лео­но­ву*)

* Лео­нид Мак­си­мо­вич Лео­нов (1899—1994 гг.)  — рус­ский со­вет­ский пи­са­тель

Из пред­ло­же­ния 17 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

78.  
i

(1)Не­мо­ло­дая жен­щи­на, круп­ный учёный, рас­ска­за­ла такую ис­то­рию: (2)«Я пе­ре­хо­ди­ла пло­щадь, меня толк­нул какой-то пья­ный, я упала на ко­ле­ни, по­ра­ни­ла их, и из ран по ногам по­тек­ла кровь ручьём. (3)Я зашла в бли­жай­шую по­ли­кли­ни­ку и ска­за­ла сест­ре: «По­жа­луй­ста, ока­жи­те мне первую по­мощь». (4)0на веж­ли­во на­пра­ви­ла меня в хи­рур­ги­че­ский ка­би­нет. (5)В ка­би­не­те за сто­лом си­де­ла ве­ли­че­ствен­ная дама. (6)Хи­рург и глав­ный врач по­ли­кли­ни­ки. (7)Я ска­за­ла:

— Я в крови. (8)По­жа­луй­ста, ока­жи­те мне первую по­мощь.

— (9)С по­ло­ви­ны тре­тье­го!  — же­лез­ным го­ло­сом от­ве­ти­ла она.

(10)Часы по­ка­зы­ва­ли два.

— (11)Но ведь у меня кровь течёт, по­мо­ги­те мне!

(12)И тогда она не крик­ну­ла. (13)Спо­кой­но ска­за­ла:

— Вый­ди­те от­сю­да!

(14)Я, ко­неч­но, вышла. (15)Я пла­ка­ла».

 

(16)«Вы правы,  — пишет она даль­ше,  — срав­ни­вая трав­му, нанесённую кри­ком, с уда­ром ножа. (17)Но такой удар можно на­не­сти и без крика. (18)Нор­маль­ным го­ло­сом».

 

(19)К врачу пришёл че­ло­век, чтобы за­ле­чить те­лес­ную рану, а тот нанёс ему рану ду­шев­ную.

(20)И я по­ду­мал, как, увы, часто на­но­сят­ся раны сло­вом.

 

(21) Раны от слова вы­зы­ва­ют­ся не толь­ко гру­бо­стью, но и не­об­ду­ман­ным об­ра­ще­ни­ем со сло­вом.

 

(22)В одной семье про­изошёл такой слу­чай. (23)Дочка, уче­ни­ца пя­то­го клас­са, ко­то­рая не­за­дол­го до того пе­ре­нес­ла тяжёлое дол­гое за­бо­ле­ва­ние, вер­ну­лась од­на­ж­ды домой блед­ная. (24)Ска­за­ла:

— В эту школу я боль­ше не пойду.

(25)Ни­че­го объ­яс­нять она не стала. (26)Видно было толь­ко: по­тря­се­на без­мер­но.

— (27)Лучше уме­реть, чем в эту школу.

 

(28)Ро­ди­те­ли ре­ши­ли пе­ре­ве­сти де­воч­ку в со­сед­нюю школу. (29)И толь­ко спу­стя годы она рас­ска­за­ла, в чём было дело. (30)На ме­ди­цин­ском осмот­ре в при­сут­ствии по­друг школь­ный врач со­чув­ствен­но вос­клик­ну­ла:

— С таким серд­цем жить нель­зя!

 

(31)Вот так и ска­за­ла. (32)По­дру­ги за­сы­па­ли де­воч­ку во­про­са­ми. (33)Она молча оде­лась и молча вышла из школы. (34)Вышла, чтобы боль­ше ни­ко­гда туда не воз­вра­щать­ся. (35)Ни­ко­му ни­че­го не ска­за­ла, чтобы ни­ко­го из близ­ких не огор­чать. (36)Она ве­ри­ла стар­шим и ду­ма­ла, что живёт по­след­ние не­де­ли.

 

(37) Эту рану сло­вом на­нес­ли не злость, не гру­бость, а глу­пость, не­ве­же­ство.

(38) Когда таких при­ме­ров из соб­ствен­но­го опыта и опыта окру­жа­ю­щих и раз­мыш­ле­ний по их по­во­ду на­ко­пи­лось много, я вы­сту­пил по радио с бе­се­дой на тему «Осто­рож­но  — слово!». (39)Не пред­ла­гал ни­че­го осо­бен­но­го и чрез­вы­чай­но­го, про­сто со­ве­то­вал об­ра­щать­ся со сло­вом об­ду­ман­но. (40)При­ме­нять, на­при­мер, давно вы­ра­бо­тан­ные и об­ще­при­ня­тые фор­му­лы веж­ли­во­сти и от­ка­зать­ся от таких обо­ро­тов, как: «Не ви­дишь что ли?!», «Ослеп?», «Оглох?», тем более что есть опас­ность дей­стви­тель­но уго­дить в че­ло­ве­ка, ко­то­рый плохо видит или плохо слы­шит. (41)Я на­по­ми­нал дру­гие слова, при­вет­ли­вые, веж­ли­вые, бла­го­же­ла­тель­ные. (42)И за­кан­чи­вал пе­ре­да­чу так: «Будь­те осто­рож­ны со сло­вом; гру­бое  — обо­ю­до­ост­ро и часто мстит за себя!».

 

(43)На меня об­ру­ши­лась ла­ви­на от­кли­ков. (44)Боль­шин­ство от­клик­нув­ших­ся на моё вы­ступ­ле­ние со­гла­ша­лись: со сло­вом надо об­ра­щать­ся осто­рож­но.

 

(45)Од­на­ко на­шлись люди, кого сама по­ста­нов­ка этой про­бле­мы при­ве­ла в раз­дра­же­ние. (46)Они утвер­жда­ют: без гру­бо­сти не обой­тись и об­хо­дить­ся без неё не надо! (47)Под гру­бо­стью они по­ни­ма­ют и край­нюю её форму  — не­цен­зур­ную брань. (48)Без неё-де и со­вать­ся не­че­го на строй­ку, в цех, в поле. (49)Да и в до­маш­нем быту без креп­ко­го слова не­мыс­ли­мо.

 

(50)Крик и брань не сви­де­тель­ство силы и не до­ка­за­тель­ство. (51)Сила и в спо­кой­ном до­сто­ин­стве. (52)3аста­вить себя ува­жать, не поз­во­лить, чтобы вам гру­би­ли, не­лег­ко. (53)Но опус­кать­ся до уров­ня хама бес­смыс­лен­но. (54)Это зна­чит от­ка­зы­вать­ся от са­мо­го себя! (55)От соб­ствен­ной лич­но­сти! (56)Веж­ли­вость, как пра­ви­ло, си­но­ним внут­рен­ней силы и под­лин­но­го до­сто­ин­ства. (57)Спра­ши­вать, зачем веж­ли­вость, так же бес­смыс­лен­но, как за­да­вать во­про­сы: «Зачем куль­ту­ра?» «Зачем кра­со­та?».

 

(По С. Льво­ву*)

* Сер­гей Льво­вич Львов (1922—1981 гг.)  — про­за­ик, кри­тик, пуб­ли­цист, автор ста­тей о со­вет­ской и за­ру­беж­ной ли­те­ра­ту­ре, про­из­ве­де­ний био­гра­фи­че­ской и дет­ской ли­те­ра­ту­ры

Опре­де­ли­те слово, ис­поль­зо­ван­ное в тек­сте в пе­ре­нос­ном зна­че­нии. Вы­пи­ши­те это слово.

 

же­лез­ный (пред­ло­же­ние 9)

блед­ная (пред­ло­же­ние 23)

школь­ный (пред­ло­же­ние 30)

до­маш­ний (пред­ло­же­ние 49)

во­про­сы (пред­ло­же­ние 57)

79.  
i

(1)При­об­ще­ние к ис­кус­ству может про­ис­хо­дить и в про­стор­ном, спе­ци­аль­но по­стро­ен­ном зда­нии, и в четырёх сте­нах, и под от­кры­тым небом. (2)По­ка­зы­ва­ют ли зри­те­лям оче­ред­ную ки­но­кар­ти­ну, ведут ли за­ня­тия дра­ма­ти­че­ско­го круж­ка, са­мо­де­я­тель­но­го хора или круж­ка по изоб­ра­зи­тель­но­му ис­кус­ству  — во всём этом дол­жен и может по­дол­гу жить огонь твор­че­ства. (3)И тот, кто од­на­ж­ды при­ло­жит свои соб­ствен­ные уси­лия к од­но­му из этих дел, со вре­ме­нем будет воз­на­граждён.

 

(4)Без­услов­но, ис­кус­ство ско­рее и охот­нее рас­кры­ва­ет­ся тому, кто сам отдаёт ему силы, раз­ду­мья, время, вни­ма­ние.

 

(5)Рано или позд­но каж­дый может по­чув­ство­вать, что он среди зна­ко­мых и дру­зей в не­рав­ном по­ло­же­нии. (6)Их, на­при­мер, ин­те­ре­су­ет му­зы­ка или жи­во­пись, а для него они  — книги за семью пе­ча­тя­ми. (7)Ре­ак­ция на такое от­кры­тие воз­мож­на раз­лич­ная.

 

(8)Когда я стал сту­ден­том Ин­сти­ту­та ис­то­рии, фи­ло­со­фии и ли­те­ра­ту­ры, мно­гое свя­за­ло меня сразу с но­вы­ми то­ва­ри­ща­ми. (9)Мы серьёзно за­ни­ма­лись ли­те­ра­ту­рой, ис­то­ри­ей, язы­ка­ми. (10)Мно­гие из нас про­бо­ва­ли пи­сать сами. (11)Слов­но пред­чув­ствуя, каким не­дол­гим будет наше сту­ден­че­ство, спе­ши­ли успеть как можно боль­ше. (12)Не толь­ко слу­ша­ли лек­ции на своих кур­сах, но и хо­ди­ли на лек­ции чи­тав­ши­е­ся стар­ше­курс­ни­кам. (13)Успе­ва­ли на се­ми­на­ры мо­ло­дых про­за­и­ков и кри­ти­ков. (14)Ста­ра­лись не про­пус­кать те­ат­раль­ные пре­мье­ры и ли­те­ра­тур­ные ве­че­ра. (15)Как мы всё успе­ва­ли, не знаю, но успе­ва­ли. (16)Меня при­ня­ли в свою среду сту­ден­ты, ко­то­рые были на курс стар­ше на­ше­го. (17)Ин­те­рес­не­ишая то была ком­па­ния.

 

(18)Я ста­рал­ся не от­ста­вать от неё, и мне это уда­ва­лось. (19)3а одним ис­клю­че­ни­ем. (20)Мои новые то­ва­ри­щи го­ря­чо ин­те­ре­со­ва­лись му­зы­кой. (21)У од­но­го из нас была боль­шая по тем вре­ме­нам ред­кость: ра­дио­ла с устрой­ством для пе­ре­во­ра­чи­ва­ния пла­сти­нок  — дол­го­игра­ю­щих тогда ещё не было,  — ко­то­рая поз­во­ля­ла про­слу­шать целую сим­фо­нию, кон­церт или оперу без пе­ре­ры­вов. (22)И кол­лек­ция ка­мер­ной, опер­ной и сим­фо­ни­че­ской му­зы­ки.

 

(23)Когда на­чи­на­лась эта не­пре­мен­ная часть на­ше­го ве­че­ра, то­ва­ри­щи слу­ша­ли и на­сла­жда­лись, а я ску­чал, то­мил­ся, му­чил­ся: му­зы­ки я не по­ни­мал, и ра­до­сти она мне не до­став­ля­ла. (24)Ко­неч­но, можно было при­тво­рить­ся, при­ки­нуть­ся, при­дать лицу по­до­ба­ю­щее вы­ра­же­ние, про­го­во­рить вслед за всеми: «Пре­крас­но!». (25)Но при­тво­рять­ся, изоб­ра­жать чув­ства, ко­то­рых не ис­пы­ты­ва­ешь, у нас было не в обы­чае. (26)Я за­би­вал­ся в угол и стра­дал, чув­ствуя себя вы­клю­чен­ным из того, что так много зна­чит для моих то­ва­ри­щей.

 

(27)Хо­ро­шо помню, как про­изошёл пе­ре­лом. (28)Зимой 1940 года был объ­яв­лен ав­тор­ский вечер тогда ещё мо­ло­до­го Д. Д. Шо­ста­ко­ви­ча  — пер­вое ис­пол­не­ние его фор­те­пи­ан­но­го квин­те­та. (29)Дру­зья взяли билет и мне. (30)Вру­ча­ли его тор­же­ствен­но. (31)Я понял: то, что пред­сто­ит,  — со­бы­тие!

 

(32)Не стану утвер­ждать, что я в тот вечер сразу и на­все­гда из­ле­чил­ся от не­вос­при­им­чи­во­сти к му­зы­ке. (33)Но по­во­рот  — ре­ши­тель­ный и важ­ный  — про­изошёл. (34)Как я бла­го­да­рен своим дру­зьям тех дав­них лет, что они не мах­ну­ли рукой, не ис­клю­чи­ли из слу­ша­ния му­зы­ки  — а ведь и ис­клю­чать не нужно было, при то­гдаш­нем по-юно­ше­ски ра­ни­мом са­мо­лю­бии хва­ти­ло бы иро­ни­че­ской ре­пли­ки, чтобы я по­чув­ство­вал себя среди них, по­ни­ма­ю­щих и зна­ю­щих, лиш­ним. (35)Этого не слу­чи­лось.

 

(36)Про­шло много лет. (37)Уже давно серьёзная му­зы­ка для меня  — не­об­хо­ди­мость, по­треб­ность, сча­стье. (38)А ведь можно было  — на­все­гда и не­по­пра­ви­мо  — раз­ми­нуть­ся с ней. (39)И обез­до­лить себя.

 

(40)Этого не слу­чи­лось. (41)Во-пер­вых, я не встал в позу че­ло­ве­ка, ко­то­рый, не по­ни­мая чего-ни­будь, го­во­рит вслух или мыс­лен­но: «Ну и не надо!». (42)И по­то­му что не за­хо­тел при­тво­рять­ся, делая вид, что по­ни­маю, когда ещё был очень далёк от этого. (43)А боль­ше всего  — бла­го­да­ря моим дру­зьям. (44)Им мало было на­сла­ждать­ся самим. (45)Им хо­те­лось и меня при­об­щить к сво­е­му по­ни­ма­нию, к своей ра­до­сти. (46)И это им уда­лось!

 

(По С. Льво­ву*)

* Сер­гей Льво­вич Львов (1922—1981 гг.)  — про­за­ик, кри­тик, пуб­ли­цист, автор ста­тей о со­вет­ской и за­ру­беж­ной ли­те­ра­ту­ре, про­из­ве­де­ний био­гра­фи­че­ской и дет­ской ли­те­ра­ту­ры.

Из пред­ло­же­ния 34 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

80.  
i

(1)Дет­ство у меня было за­ме­ча­тель­ным. (2)В дет­стве не было денег, не было ин­те­рес­ной ра­бо­ты, но всё это  — дело на­жив­ное. (3)Зато в дет­стве были отец и мать.

 

(4)В нашей семье все­гда царил отец со своим не­пре­ре­ка­е­мым ав­то­ри­те­том. (5)В маль­чи­ше­ских играх не было места ма­те­ри. (6)Ко­неч­но, без её зав­тра­ков, обе­дов и ужи­нов я не мог бы жить, но это было так обы­ден­но, что и не­за­мет­но... (7)Неж­но­сти не были при­ня­ты в нашей семье. (8)Мы не це­ло­ва­ли маму перед сном и не го­во­ри­ли в по­ры­ве чувств:

  — Я тебя люблю...

 

(9)Ска­зал ли я ей это хотя бы раз? (10)Жизнь была так за­пол­не­на важ­ны­ми де­ла­ми, что не оста­ва­лось места обыч­ным: за­бе­жал домой на ми­нут­ку, пе­ре­ку­сил  — и опять туда, где дру­зья, игры и стра­сти. (11)На де­вя­но­сто про­цен­тов я со­сто­ял из ма­ми­ных забот, но не за­ме­чал их, как не чув­ству­ем мы и со­всем не видим воз­ду­ха, ко­то­рым дышим.

 

(12)Мы с мамой жили рядом, но слов­но в раз­ных мирах. (13)Эти миры со­при­кос­ну­лись лишь од­на­ж­ды, когда слу­чи­лась ис­то­рия, ока­зав­ша­я­ся ин­те­рес­нее всех при­клю­че­ний и затей: игры в фут­бол, стрель­бы из са­мо­па­ла и за­пус­ков ракет.

 

(14)Обыч­но мама про­во­ди­ла время у плиты, в ван­ной или на ди­ва­не  — за чте­ни­ем книг, помню, пла­ка­ла над «Бед­ны­ми лю­дь­ми» До­сто­ев­ско­го. (15)Но ино­гда она вдруг вска­ки­ва­ла с ди­ва­на, пол­ная энер­гии и го­то­вая к по­дви­гам. (16)Её ма­ни­ла де­ло­вая ак­тив­ность, мама была полна самых сме­лых биз­нес-пла­нов. (17)Она лю­би­ла при­го­ва­ри­вать: «Жили бедно  — хва­тит!» (18)Но биз­нес её обыч­но огра­ни­чи­вал­ся меч­та­ми и сме­хом. (19)Она де­ли­лась с близ­ки­ми сво­и­ми пла­на­ми, а те под­ни­ма­ли её на смех. (20)И на­прас­но, по­то­му что глав­ное для ав­то­ра про­ек­та  — уве­рен­ность в себе, а кри­ти­ка близ­ких спо­соб­на уни­что­жить рост­ки самых ге­ни­аль­ных на­чи­на­ний.

 

(21)И всё же од­на­ж­ды мама смог­ла увлечь меня своим пла­ном. (22)Речь шла о полёте на самолёте! (23)Мне от­во­ди­лась роль по­мощ­ни­ка: утром она по­ку­па­ла на нашем ба­за­ре три ведра вишен, мы са­ди­лись на самолёт и через пол­ча­са уже ока­зы­ва­лись в об­ласт­ном цен­тре, где эти Же вишни можно было про­дать с не­ма­лой вы­го­дой! (24)Пер­спек­ти­ва по­ле­тать на самолёте по­ка­за­лась мне столь за­ман­чи­вой, что я решил под­дер­жать маму на­пе­ре­кор всем со­мне­ни­ям.

 

(25)В шесть часов утра мы, по­мо­гая друг другу, пе­ре­кла­ды­вая вёдра с куп­лен­ной виш­ней из руки в руку, до­та­щи­лись до аэро­дро­ма. (26)На голом поле стоял ва­гон­чик и но­че­ва­ла пара зелёных «ку­ку­руз­ни­ков». (27)Мы за­бра­лись в брюхо самолётика, по­ста­ви­ли под ноги вёдра и после ко­рот­ко­го раз­бе­га с ужас­ным та­рах­те­ньем взмы­ли в воз­дух. (28)Не под­ни­ма­лись мы выше об­ла­ков, но и от той вы­со­ты в пару сотен мет­ров, на ко­то­рой про­хо­дил полёт, дух за­хва­ти­ло. (29)3елёная земля ви­се­ла под нами, округ­лив­шись по краям и по­ка­чи­ва­ясь из сто­ро­ны в сто­ро­ну, как огром­ная ёлоч­ная иг­руш­ка  — шар на ни­точ­ке. (30)Под нами бе­жа­ли поля и луга до тех пор, пока мы не уви­де­ли внизу трубы и дома боль­шо­го го­ро­да. (31)Со сви­стом в ушах, держа в тря­су­щих­ся руках вёдра вишен, сту­пи­ли мы на бе­тон­ное поле аэро­дро­ма.

 

(32)Конец на­ше­го биз­нес-про­ек­та был бес­слав­ным: ока­за­лось, что здесь на цен­траль­ном рынке вишни идут по той же цене, что и на нашем ба­за­ре. (33)Сей­час мне ка­жет­ся, что это было самое удач­ное ма­ми­но пред­при­я­тие, самое удач­ное на­чи­на­ние: день­ги, вло­жен­ные в этот про­ект, об­ра­ти­лись в чув­ства. (34)Нас с мамой свя­за­ло дело, в ко­то­ром со­при­кос­ну­лись миры взрос­лых и детей и бла­го­да­ря ко­то­ро­му я могу сей­час ощу­тить её ха­рак­тер, в своём: я так же люблю чи­тать и меч­тать о ве­ли­ких делах, а потом так же вска­ки­ваю и от­прав­ля­юсь штур­мо­вать небо в по­ис­ках луч­шей доли на рынке ны­неш­не­го дня. (35)Разве что виш­ней не тор­гую...

 

(36)Но по­ни­мать это я стал толь­ко сей­час, по­взрос­лев. (37)Когда я вспо­ми­наю эту ис­то­рию, меня охва­ты­ва­ет же­ла­ние ока­зать­ся в дет­стве, найти там маму и ска­зать ей то, чего ни­ко­гда не го­во­рил, что не было при­ня­то го­во­рить у нас в семье, но что под­ра­зу­ме­ва­лось, как воз­дух во­круг нас:

— Спа­си­бо, мама, я тебя люблю.

 

(38)Те­перь я могу ска­зать это толь­ко во сне, и, под­ни­ма­ясь вверх, как на «ку­ку­руз­ни­ке», я опять вижу под собою землю, ко­то­рая по­ка­чи­ва­ет­ся и за­круг­ля­ет­ся по краям... (39)Рядом со мной мама, мы об­ме­ни­ва­ем­ся взгля­да­ми. (40)Мы летим на самолёте, мы полны ра­дуж­ных пла­нов. (41)На двоих у нас три ведра не­бес­ных вишен.

 

(По Ю. Не­чи­по­рен­ко *)

* Юрий Дмит­ри­е­вич Не­чи­по­рен­ко (род. в 1956 г.)  — рус­ский про­за­ик, арт-кри­тик, ху­дож­ник, куль­ту­ро­лог.

Из пред­ло­же­ния 30 вы­пи­ши­те слово в пе­ре­нос­ном зна­че­нии.

81.  
i

(1)Скажу «Таня»  — и рас­пахнётся что-то... (2)Слов­но от­кро­ешь утром плот­ные шторы  — и свет ворвётся в дом.

 

(3)С Таней мы зна­ко­мы с дет­ско­го са­ди­ка: ещё со­всем кро­ха­ми хо­ди­ли в одну груп­пу. (4)Но там я её не помню, а пер­вое вос­по­ми­на­ние такое. (5)Мы с папой гу­ля­ли в парке, и вдруг я услы­шал прон­зи­тель­ный, яркий крик: кто-то звал меня. (6)Ока­зы­ва­ет­ся, это какая-то дев­чон­ка меня окли­ка­ла.

 

(7)Впер­вые меня так ра­дост­но звали. (8)Она ма­ха­ла рукой и даже слег­ка под­пры­ги­ва­ла от ра­до­сти, дер­жась за руку сво­е­го папы.

 

(9)Мой отец ска­зал:

— Да это же Таня, ты с ней вме­сте в садик ходил!

 

(10)По­ду­ма­ешь, важ­ность! (11)Стоит из-за этого так орать? (12)Даже при всём снис­хож­де­нии к дев­чон­кам мне по­ка­за­лась такая ра­дость не­при­лич­ной. (13)Хотя, ко­неч­но, и при­ят­но...

— (14)Это он стес­ня­ет­ся,  — гром­ко ска­зал мой папа, оправ­ды­вая мою сдер­жан­ность.

 

(15)С тех пор живёт в душе острое и яркое вос­по­ми­на­ние: зной­ное лето, в свер­ка­ю­щих сол­неч­ных лучах горит по­став­лен­ная на про­свет соч­ная изу­мруд­ная листва... (16)По­сре­ди­не аллеи слов­но взле­та­ет дев­чон­ка в зелёном си­я­нии и мне рукою машет.

 

(17)С Таней мы по­па­ли в один класс и про­учи­лись вме­сте де­сять лет.(18)Но так ни разу тол­ком и не по­го­во­ри­ли. (19)Я по­смат­ри­вал на неё с таким чув­ством... (20)Слов­но знал про неё какую-то тайну: вспо­ми­нал, как она меня тогда в парке звала.

 

(21)Таня рас­цве­та­ла. (22)Боль­шие, ясные глаза её сияли дра­го­цен­ным карим цве­том. (23)На щеке, у губы, у неё была ро­дин­ка  — очень милая, какая-то род­ная. (24)Ро­дин­ка  — смеш­ное слово: будто бы Ро­ди­на, толь­ко ма­лень­кая...

 

(25)Таня стала пре­крас­ной гим­наст­кой, за­ни­ма­ла пер­вые места на со­рев­но­ва­ни­ях в нашем го­ро­де. (26)Прав­да, я так ни разу и не удо­су­жил­ся схо­дить на её вы­ступ­ле­ния...

 

(27)Я по­че­му-то сразу за­чис­лил Таню в ка­те­го­рию луч­ших дев­чо­нок: ду­шев­ных, пре­крас­ных, на­де­лил её луч­ши­ми ка­че­ства­ми  — и по­те­рял к ней вся­кий ин­те­рес. (28)В стар­ших клас­сах у меня воз­ник­ли важ­ные за­да­чи: олим­пи­а­ды по ма­те­ма­ти­ке, под­го­тов­ка в ин­сти­тут... (29)Потом я по­сту­пил в ин­сти­тут и на ка­ни­ку­лах встре­чал­ся с од­но­класс­ни­ка­ми, видел Таню и даже как-то на­пи­сал ей пись­мо.

 

(30)В ту встре­чу мы с ней по­че­му-то за­го­во­ри­ли о ли­стьях на де­ре­вьях, и тогда я нашёл сти­хо­тво­ре­ние япон­ско­го поэта о про­жил­ках на ли­стьях, о том, как он с дет­ства любил эти про­жил­ки ри­со­вать и вот те­перь с удив­ле­ни­ем раз­гля­ды­ва­ет их в ста­ро­сти. (31)Мне по­ка­за­лось, что Тане это будет ин­те­рес­но, и я ей это сти­хо­тво­ре­ние пе­ре­пи­сал...

 

(32)Потом я долго не при­ез­жал домой, не видел её, толь­ко слы­шал, что она не вы­хо­дит замуж, а все пред­ло­же­ния от­кло­ня­ет. (33)А потом вышла и ра­бо­та­ет сей­час тре­не­ром по гим­на­сти­ке, ма­лень­ких де­во­чек вос­пи­ты­ва­ет в каком-то тихом го­род­ке.

 

(34)Сей­час я по­че­му-то часто о ней вспо­ми­наю. (35)Од­на­ж­ды учи­тель­ни­ца нам ска­за­ла на класс­ном часе:

— А сей­час перед вами вы­сту­пит чем­пи­он­ка на­ше­го го­ро­да по гим­на­сти­ке...

 

(36)И вы­ско­чи­ла из-за двери Таня в трико и на­ча­ла ку­ро­ле­сить между ря­да­ми: хо­дить ко­ле­сом, де­лать стой­ку на руках, а под конец усе­лась у доски на шпа­гат  — с гордо от­став­лен­ной го­ло­вой. (37)Осан­ка у неё все­гда была пре­крас­ной...

 

(38)А когда за­кон­чи­ла ска­кать, от­ды­ша­лась и за­пе­ла песню  — гром­ко, ясно, вы­со­ким го­ло­сом, об­во­дя всех сво­и­ми дра­го­цен­ны­ми гла­за­ми. (39)Я по­ду­мал: Таня  — на­сто­я­щая кра­са­ви­ца! (40)И отвёл глаза.

(41) По­че­му-то мне ка­за­лось, что это всё Таня де­ла­ет спе­ци­аль­но для меня.

(42) На­вер­ное, я стра­дал тогда ма­ни­ей ве­ли­чия, ведь я за­ни­мал пер­вые места на олим­пи­а­дах по ма­те­ма­ти­ке» (43)Те­перь я знаю, что хо­ро­шие песни от­но­сят­ся очень лично к каж­до­му:

Хоть та земля теп­лей,

А ро­ди­на милей,

Милей  — за­пом­ни, жу­равлёнок, это слово!

 

(44)Таня. (45)Так и оста­лась в дет­стве моём эта свет­лая тайна. (46)По­че­му она кри­ча­ла так ра­дост­но тогда, когда уви­де­ла меня в парке?

 

(По Ю. Не­чи­по­рен­ко *)

* Юрий Дмит­ри­е­вич Не­чи­по­рен­ко (род. в 1956 г.)  — рус­ский про­за­ик, арт-кри­тик, ху­дож­ник, куль­ту­ро­лог.

Из пред­ло­же­ний 39—41 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

82.  
i

— (1)Учил­ся я плохо и ни­ко­гда этого себе не прощу: я был очень рас­се­ян и ленив и не­до­ста­точ­но стре­мил­ся по­бо­роть этот свой порок.

— (2)Как же,  — спра­ши­ва­ют,  — при таком не­до­стат­ке вы всё-таки на­учи­лись и сде­ла­лись до­ста­точ­но из­вест­ным ма­сте­ром слова?

(3)Тому, о чём вы спра­ши­ва­е­те, на­учить­ся нель­зя: тут дело не в вы­уч­ке, даже не в ма­стер­стве, а скажу: в по­ве­де­нии. (4)Дело было не в том, чтобы на­учить­ся, а в том, чтобы встре­тить свой род­ной язык, как друга, и нужно было ис­кать этой встре­чи... (5)Я по­лу­чил своё ма­стер­ство, как по­ни­ма­ние за­ко­нов род­но­го языка, от своей ма­те­ри, от школы и от сво­е­го на­ро­да даром, как все. (6)Не в ма­стер­стве моя за­слу­га, а в по­ве­де­нии, в том, как страст­но, как жадно ме­тал­ся я по род­ной земле в по­ис­ках друга, и когда нашёл его, то этот друг, ока­за­лось, и был мой род­ной язык.

 

(7)У каж­до­го яб­ло­ка на одной и той же яб­лонь­ке такое раз­ное вы­ра­же­ние. (8)Есть яб­ло­ко умное, вы­гля­ды­ва­ет из-за ли­сти­ка вы­пукли­ной сво­е­го ло­би­ка, а есть яб­ло­ко лю­би­мое  — на­вер­ху круг­лое, с круг­лы­ми доль­ка­ми, все­гда мне свер­ху ве­се­ло смеётся. (9)И, бы­ва­ет, я ему даже паль­цем по­гро­жу и скажу...

 

(10)Бла­го­да­рю язык мой, спа­са­ю­щий меня от тяжёлого мол­ча­ния, вы­зы­ва­ю­щий мне друга даже из яб­лонь­ки!

(11)Ис­кус­ство  — это сила вос­ста­нов­ле­ния утра­чен­но­го род­ства. (12)Род­ства между чу­жи­ми лю­дь­ми. (13)Ис­кус­ство при­бли­жа­ет пред­мет, род­нит всех людей одной земли.

 

(14)Да, так и можно ска­зать, что вся­кое ис­тин­ное твор­че­ство есть за­мас­ки­ро­ван­ная встре­ча близ­ких людей. (15)Часто эти близ­кие живут на таких отдалённых окра­и­нах места и вре­ме­ни, что без по­мо­щи книги, кар­ти­ны или звука ни­ко­гда бы не могли друг друга узнать.

 

(16) Через тоску, через муки, через все пре­пят­ствия сила твор­че­ства вы­во­дит од­но­го че­ло­ве­ка нав­стре­чу дру­го­му.

 

(17) Слу­ча­ет­ся каж­до­му пи­са­те­лю на скло­не лет среди своих пи­са­ний, убе­га­ю­щих в Лету, найти одну стра­ни­цу не­обык­но­вен­ную. (18)Как будто ве­сен­ний поток вы­бро­сил эту мысль, за­ключённую в же­лез­ную форму, как льди­ну на берег. (19)И вот вода, вы­бра­сы­ва­ю­щая льди­ну, давно уже в море ис­чез­ла, а льди­на все лежит, лежит и тра­тит­ся толь­ко по ка­пель­ке.

 

(20)Когда я у себя в ра­дост­ный день встре­чаю такую стра­ни­цу, я все­гда изум­ля­юсь, как это я, ле­ни­вый, лег­ко­мыс­лен­ный и во­об­ще не­до­стой­ный, мог на­пи­сать такую стра­ни­цу? (21)После раз­ду­мья я от­ве­чаю себе, что это не со­всем я писал, что со мной со­труд­ни­ча­ли не­ве­до­мые мои дру­зья, и от­то­го у нас вме­сте по­лу­чи­лась такая стра­ни­ца.

 

(22) У меня в жизни дру­зей не было, но зато к каж­до­му я стре­мил­ся, как к другу.

 

(23) Се­год­ня мысль моя вер­тит­ся во­круг той силы души че­ло­ве­ка, ко­то­рая раз­ви­ва­ет­ся и рас­кры­ва­ет­ся в борь­бе с оди­но­че­ством: иду с че­ло­ве­ком по тропе и го­во­рю ему. (24)Че­ло­век ушёл  — я один на тропе, мне не хва­та­ет слу­ша­те­ля, я вы­ни­маю книж­ку и за­пи­сы­ваю.

 

(25)Нет муд­ро­сти в том, что кто-то, за­ви­дев пре­крас­ное, бро­са­ет­ся к нему, при­со­еди­ня­ет к себе и де­ла­ет своей соб­ствен­но­стью: эта соб­ствен­ность не­ми­ну­е­мо рано или позд­но сде­ла­ет его своим рабом. (26)На­сто­я­щая муд­рость при­хо­дит к че­ло­ве­ку, когда, за­ви­дев пре­крас­ное, он не бро­са­ет­ся к нему, а со­би­ра­ет дру­зей и по­ка­зы­ва­ет. (27)Тогда пре­крас­ное само при­хо­дит к нему, как к хо­зя­и­ну сво­е­му и другу, и сво­бод­но са­дит­ся со всеми за стол.

 

(28)В жизни, кроме меня, дей­ству­ет дру­гой че­ло­век, и путь к этому другу и есть наш жиз­нен­ный путь.

 

(По М. При­шви­ну*)

* Ми­ха­ил Ми­хай­ло­вич При­швин (1873—1954 гг.)  — рус­ский пи­са­тель, автор про­из­ве­де­нии о при­ро­де.

Из пред­ло­же­ния 25 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм

83.  
i

(1)Вы­би­рать или не вы­би­рать? (2)Встре­чал я людей, ко­то­рые не же­ла­ют тра­тить на раз­ре­ше­ние бы­тий­ных за­га­док ни вре­ме­ни, ни сил. «(3)Мы живём, чтобы жить. (4)И жить, не омра­чая че­ре­ду наших дней труд­ны­ми раз­мыш­ле­ни­я­ми. (5)Будем жить, как живётся, как все живут, как по­лу­чит­ся...» (6)Такие люди не хотят тра­тить при­ят­но для­ще­го­ся сво­е­го су­ще­ство­ва­ния ни на что, вы­хо­дя­щее за крут уси­лий по его под­дер­жа­нию!

 

(7)Из­вест­ный пси­хо­те­ра­певт Ми­ха­ил Папуш за­ме­ча­ет: «Из тех, кто учит­ся иг­рать на фор­те­пи­а­но, лишь не­мно­гие хотят на­учить­ся иг­рать хо­ро­шо. (8)Го­раз­до боль­ше тех, кто, по тем или иным при­чи­нам, хочет иг­рать «хоть как-ни­будь». (9)Это не толь­ко про фор­те­пи­а­но. (10)Это про жизнь. (11)Или жизнь проще игры на фор­те­пи­а­но? (12)Есть не­ма­ло людей, раз­но­об­ра­зие жиз­нен­но­го ре­пер­ту­а­ра ко­то­рых сво­дит­ся к че­ре­до­ва­нию «Чи­жи­ка-пы­жи­ка» и «Со­ба­чье­го валь­са», остав­ляя «Танец ма­лень­ких ле­бе­дей» в об­ла­сти не­до­ся­га­е­мой мечты о «вы­со­ком». (13)Мно­гие ли хотят хо­ро­шо жить, если от­ли­чать же­ла­ние хо­ро­шо жить от же­ла­ния, чтобы хо­ро­шо жи­лось?»

 

(14)Но на­ря­ду с та­ки­ми «су­ще­ство­ва­те­ля­ми» есть и те, кто на­пряжённо ищет ис­ти­ну. (15)Как пе­да­го­гу, мне до­ве­лось встре­чать мо­ло­дых людей, жаж­ду­щих яс­но­го и чёткого от­ве­та на во­прос о выс­ших цен­но­стях жизни. (16)0 цен­но­стях, поз­во­ля­ю­щих от­ли­чать добро от зла и вы­би­рать луч­шее и до­стой­ней­шее.

 

(17)Мы не можем не вы­би­рать. (18)В самой серд­це­ви­не куль­ту­ры лежит уста­нов­ле­ние раз­ли­чий между зна­ни­ем, ошиб­кой и за­блуж­де­ни­ем, между ис­ти­ной и ложью.

 

(19)Как по­ка­зы­ва­ют экс­пе­ри­мен­ты со­вре­мен­ных пси­хо­ло­гов, груп­па де­ла­ет более ре­ши­тель­ный выбор, чем выбор лю­бо­го члена груп­пы, опра­ши­ва­е­мо­го по от­дель­но­сти. (20)При­чи­на этого в том, что при­ня­тие ре­ше­ний все­гда ос­но­ва­но на при­ня­тии некой от­вет­ствен­но­сти.

 

(21)Вы­ска­зы­вая мне­ние от сво­е­го имени, че­ло­век взве­ши­ва­ет по­след­ствия, при­ни­ма­ет на себя от­вет­ствен­ность. (22)А когда при­ни­ма­ет ре­ше­ние груп­па, про­ис­хо­дит рас­сре­до­то­че­ние, рас­те­ка­ние от­вет­ствен­но­сти. (23)Никто не воз­ра­жал бы про­тив сво­бо­ды вы­бо­ра, если бы не от­вет­ствен­ность. (24)Страх оши­бить­ся  — страх от­вет­ствен­но­сти за ре­ше­ние.

 

(25)Ошиб­ка  — не­отъ­ем­ле­мый ат­ри­бут дей­ствия и без­дей­ствия. (26)Эф­фек­тив­ность дей­ствий за­ви­сит от спо­соб­но­сти че­ло­ве­ка пре­ду­пре­ждать, на­хо­дить и ис­прав­лять ошиб­ки. (27)Обу­че­ние и вос­пи­та­ние во мно­гом пред­ста­ет как про­фи­лак­ти­ка и ис­прав­ле­ние оши­бок.

 

(28)Умный че­ло­век знает, как легко оши­бить­ся. (29)По­это­му он за­бо­тит­ся о под­твер­жде­нии своих мыс­лей и при­слу­ши­ва­ет­ся к до­во­дам дру­гих. (30)Не­ра­зум­ный же че­ло­век, на­про­тив, ис­хо­дит из весь­ма про­сто­го прин­ци­па, что ему од­но­му из­вест­на ис­ти­на. (31)Из этого ему не­труд­но за­клю­чить, что все, кто не раз­де­ля­ет его мне­ний, оши­ба­ют­ся.

 

(32)Люди умные и рас­су­ди­тель­ные, об­суж­дая какой-либо спор­ный во­прос, долж­ны воз­дер­жи­вать­ся от суж­де­ний, пока не под­твер­дят право­ту дела, ко­то­рое они за­щи­ща­ют. (33)Не­об­хо­ди­мо за­щи­щать ис­ти­ну по­до­ба­ю­щим ей ору­жи­ем, ко­то­рым не су­ме­ет вос­поль­зо­вать­ся ложь: это ору­жие  — ясные и ос­но­ва­тель­ные до­во­ды.

 

(34)Итак, чтобы про­ис­хо­дил осо­знан­ный выбор са­мо­сто­я­тель­но­го че­ло­ве­ка, нужно на­учить его не бо­ять­ся вы­би­рать, ду­мать и про­бо­вать, де­лать и на­блю­дать за ре­зуль­та­та­ми.

 

(35)Да­вай­те ска­жем себе: «Раз уж нам до­ве­лось жить, сде­ла­ем жизнь до­стой­ной. (36)А до­стой­на жизнь от­вет­ствен­ная. (37)Не бой­тесь вы­би­рать, не стра­ши­тесь са­мо­сто­я­тель­ной мысли!»

 

(По Б. Бим-Баду *)

* Борис Ми­хай­ло­вич Бим-Бад (род. в 1941 г.)  — рос­сий­ский пе­да­гог, дей­стви­тель­ный член (ака­де­мик) Рос­сий­ской ака­де­мии об­ра­зо­ва­ния. Док­тор пе­да­го­ги­че­ских наук, про­фес­сор.

Из пред­ло­же­ний 14-15 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

84.  
i

(1)Шла война, на ко­то­рую мы, шест­на­дца­ти­лет­ние маль­чиш­ки, пока ещё не по­па­ли. (2)Время было го­лод­ное. (3)По сту­ден­че­ским кар­точ­кам нам да­ва­ли всего по че­ты­ре­ста грам­мов хлеба.

 

(4) А между тем даже сли­воч­ное масло, око­рок, яйца, сме­та­на су­ще­ство­ва­ли в нашей ком­на­те в об­ще­жи­тии  — в тум­боч­ке Мишки Ели­се­е­ва, отец ко­то­ро­го ра­бо­тал на скла­де и каж­дое вос­кре­се­нье при­хо­дил к сыну и при­но­сил све­жую обиль­ную еду.

 

(5) На Миш­ки­ной тум­боч­ке висел замок. (6)Мы даже не под­хо­ди­ли к ней: не­при­кос­но­вен­ность чу­жо­го замка вы­ра­ба­ты­ва­лась у че­ло­ве­ка ве­ка­ми и была свя­щен­на во все вре­ме­на, ис­клю­чая со­ци­аль­ные ка­та­клиз­мы  — сти­хий­ные бунты или за­ко­но­мер­ные ре­во­лю­ции.

 

(7)Как-то зимой у нас по­лу­чи­лось два вы­ход­ных дня, и я решил, что пойду к себе в де­рев­ню и при­не­су ка­ра­вай чёрного хлеба. (8)Ре­бя­та меня от­го­ва­ри­ва­ли: да­ле­ко  — сорок пять ки­ло­мет­ров, на улице стужа и воз­мож­на ме­тель. (9)Но я по­ста­вил себе за­да­чу при­не­сти ре­бя­там хлеб.

 

(10)Утром, не­смот­ря на разыг­рав­шу­ю­ся ме­тель, я до­брал­ся до ро­ди­тель­ско­го дома. (11)Пе­ре­но­че­вав и по­ло­жив дра­го­цен­ный ка­ра­вай в за­плеч­ный мешок, я от­пра­вил­ся об­рат­но к своим дру­зьям в студёном, го­лод­ном об­ще­жи­тии.

 

(12)Долж­но быть, я про­сту­дил­ся, и те­перь на­чи­на­лась бо­лезнь. (13)Меня охва­ти­ла не­ве­ро­ят­ная сла­бость, и, прой­дя по стуже два­дцать пять ки­ло­мет­ров, я под­нял руку про­хо­дя­ще­му гру­зо­ви­ку.

— (14)Спирт, табак, сало есть?  — гроз­но спро­сил шофёр.  — (15)Э, да что с тобой раз­го­ва­ри­вать!

— (16)Дя­день­ка, не уез­жай­те! (17)У меня хлеб есть.

 

(18)Я до­стал из мешка боль­шой, тяжёлый ка­ра­вай в на­деж­де, что шофёр от­ре­жет часть и за это довезёт до Вла­ди­ми­ра. (19)Но весь ка­ра­вай исчез в ка­би­не гру­зо­ви­ка. (20)Ви­ди­мо, бо­лезнь креп­ко за­хва­ти­ла меня, если даже само ис­чез­но­ве­ние ка­ра­вая, ради ко­то­ро­го я перенёс такие муки, было мне уже без­раз­лич­но.

 

(21)Придя в об­ще­жи­тие, я раз­дел­ся, залез в ле­дя­ное нутро по­сте­ли и по­про­сил дру­зей, чтобы они при­нес­ли ки­пят­ку.

— (22)А ки­пя­ток-то с чем?.. (23)Ты из дома-то не­уже­ли со­всем ни­че­го не принёс?

(24)Я рас­ска­зал им, как было дело.

— (25)А не был ли похож тот шофёр на на­ше­го Мишку Ели­се­е­ва?  — спро­сил Во­лодь­ка По­но­марёв.

— (26)Был,  — уди­вил­ся я, вспо­ми­ная круг­лую крас­ную харю шофёра с ма­лень­ки­ми се­ры­ми глаз­ка­ми.  — (27)А ты как узнал?

— (28)Да все ха­пу­ги и жа­дю­ги долж­ны же быть по­хо­жи друг на друга!

(29)Тут в ком­на­те по­явил­ся Мишка, и ре­бя­та, не вы­дер­жав, впер­вые

об­ра­ти­лись к нему с прось­бой.

— (30)Ви­дишь, за­хво­рал че­ло­век. (31)Дал бы ему хоть чего-ни­будь по­есть.

 

(32)Никто не ждал, что Мишку взорвёт таким об­ра­зом: он вдруг начал орать, на­сту­пая то на од­но­го, то на дру­го­го.

— (33)Ишь, какие лов­кие  — в чужую суму-то гля­деть! (34)Нет у меня ни­че­го в тум­боч­ке, мо­же­те про­ве­рить. (35)Раз­ре­ша­ет­ся.

(36)При этом он успел мет­нуть хит­рый взгляд на свой тяжёлый замок .

 

(37)На­ва­лив­ша­я­ся бо­лезнь, страш­ная уста­лость, сер­до­бо­лие, вло­жен­ное ма­те­рью в един­ствен­ный ка­ра­вай хлеба, бес­це­ре­мон­ность, с ко­то­рой у меня за­бра­ли этот ка­ра­вай, огор­че­ние, что не принёс его, за­бо­та ребят, бес­стыд­ная Миш­ки­на ложь  — всё это вдруг на­ча­ло мед­лен­но клу­бить­ся во мне, как клу­бит­ся, де­ла­ясь всё тем­нее и страш­нее, июль­ская гро­зо­вая туча. (38)Клубы росли, рас­ши­ря­лись, за­сти­ла­ли глаза и вдруг уда­ри­ли снизу в мозг тёмной вол­ной.

 

(39)Го­во­ри­ли мне потом, что я спо­кой­но взял клюш­ку, ко­то­рой мы кру­ши­ли спи­сан­ные тум­боч­ки, чтобы сжечь их в печке и со­греть­ся, и дви­нул­ся к тум­боч­ке с зам­ком. (40)Я под­нял клюш­ку и раз, и два, и вот уже об­на­жи­лось со­кро­вен­ное нутро «ам­ба­ра»: по­ка­ти­лась стек­лян­ная банка со сли­воч­ным мас­лом, ку­соч­ка­ми рас­сы­пал­ся белый-белый сахар, свер­точ­ки по­боль­ше и по­мень­ше по­ле­те­ли в раз­ные сто­ро­ны, на дне под свёрт­ка­ми по­ка­зал­ся хлеб.

 

— (41)Всё это съесть, а тум­боч­ку сжечь в печке,  — будто бы рас­по­ря­дил­ся я, пре­жде чем лёг в по­стель. (42)Са­мо­му мне есть не хо­те­лось, даже под­таш­ни­ва­ло. (43)Скоро я впал в за­бытьё, по­то­му что бо­лезнь вошла в пол­ную силу.

 

(44)Мишка ни­ко­му не по­жа­ло­вал­ся, но жить в нашей ком­на­те боль­ше не стал. (45)Его замок долго ва­лял­ся около печки, как не­нуж­ный и бес­по­лез­ный пред­мет. (46)Потом его унёс ко­мен­дант об­ще­жи­тия.

 

(По В. Со­ло­ухи­ну)

Со­ло­ухин Вла­ди­мир Алек­се­е­вич (1924—1997 гг.)  — рус­ский пи­са­тель и поэт, вид­ный пред­ста­ви­тель «де­ре­вен­ской прозы». В на­сле­дии пи­са­те­ля осо­бое место за­ни­ма­ет ав­то­био­гра­фи­че­ская проза, в ко­то­рой автор осмыс­ля­ет ис­то­рию Рос­сии XX века.

Из пред­ло­же­ния 40 вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

85.  
i

(1)В су­ро­вые во­ен­ные годы во время бомбёжки моя ба­буш­ка все­гда сто­я­ла на посту с вин­тов­кой за пле­ча­ми и со свист­ком в руке. (2)Ма­лень­ко­го ро­сточ­ка, но очень пол­ная, она, как ко­ло­бок, вы­ка­ты­ва­лась на пост и на­прав­ля­ла людей в укры­тие, под­бад­ри­вая от­став­ших тон­кой тре­лью свист­ка.

 

(3)Зи­на­и­ду Ильи­нич­ну со­се­ди лю­би­ли за доб­ро­ту и уме­ние со­ве­том или нуж­ным сло­вом под­бод­рить че­ло­ве­ка. (4)А мы, дети, в ней про­сто души не чаяли. (5)В де­ви­че­стве она была Юс­у­по­вой (сво­и­ми кор­ня­ми втай­не очень гор­ди­лась), и во­сточ­ный от­блеск при­да­вал её об­ли­ку осо­бый ко­ло­рит.

 

(6)Весь подъ­езд пом­нил ис­то­рию с Ива­ном, три­на­дца­ти­лет­ним под­рост­ком, пе­ре­ехав­шим в наш дом с боль­ной ма­те­рью и по­лу­сле­пой ба­буш­кой. (7)3а свою ко­рот­кую жизнь под­ро­сток успел по­бы­вать в ко­ло­нии за во­ров­ство, в подъ­ез­де по­на­ча­лу зву­ча­ла его гром­кая ру­гань. (8)С со­гла­сия его ма­те­ри ба­буш­ка взя­лась устро­ить Ивана на под­ра­бот­ку в театр юного зри­те­ля. (9)Пол­го­да она бук­валь­но за руку во­ди­ла его на спек­так­ли, го­ря­чо об­суж­да­ла с ним по­лу­чен­ные впе­чат­ле­ния, про­си­ла опи­сать свои ощу­ще­ния и эмо­ции. (10)Потом, шаг за шагом, на­учи­ла ра­бо­тать над собой с по­мо­щью днев­ни­ка.

 

(11)Ре­зуль­тат пре­взошёл все ожи­да­ния. (12)Ва­неч­ка, как на­зы­ва­ла его ба­буш­ка, об­ла­дая за­ме­ча­тель­ной па­мя­тью и аб­со­лют­ным слу­хом, ока­зал­ся одарён и ар­ти­сти­че­ским та­лан­том. (13)В те­че­ние года он вы­учил все роли и с лёгко­стью под­ме­нял от­сут­ству­ю­щих актёров. (14)За­кон­чив после войны ре­жиссёрское и сце­нар­ное от­де­ле­ние ВГИКа, Иван впо­след­ствии стал за­слу­жен­ным ар­ти­стом и ре­жиссёром.

 

(15)Бу­дучи учи­тель­ни­цей на­чаль­ных клас­сов, ба­буш­ка умела со­здать на уро­ках ат­мо­сфе­ру игры, в то же время не давая уче­ни­кам уйти от глав­ной цели  — по­лу­че­ния новых зна­ний. (16)Уроки ра­до­сти  — таков был стиль её пре­по­да­ва­ния. (17)И дети бук­валь­но бо­го­тво­ри­ли свою Зи­на­и­ду Ильи­нич­ну.

 

(18)Рядом с ней даже бомбёжка была не так страш­на. (19)Ба­буш­ка все­ля­ла в окру­жа­ю­щих уве­рен­ность в близ­кой по­бе­де, на­деж­ду на доб­рые вести от род­ных, из гор­ни­ла пе­ре­до­вой  — а иначе и быть не могло...

(20)Шёл ав­густ 1941-го, и немцы под­верг­ли наш город же­сто­ким бом­бо­вым ата­кам. (21)Ав­гу­стов­ская ночь была тёмной и тёплой. (22)На­чав­ший­ся арт­об­стрел за­ста­вил нас оч­нуть­ся от сна. (23)«Где мой сви­сток, ищите!»  — ба­буш­кин крик окон­ча­тель­но раз­бу­дил нас с мамой. (24)Све­сив го­ло­вы с кро­ва­ти, мы всмат­ри­ва­лись в тем­но­ту, тщет­но пы­та­ясь по­мочь. (25)На­вер­ня­ка этот зло­счаст­ный сви­сток бол­тал­ся у неё за по­я­сом или на шее. (26)«Твоих рук дело, Анка?»  — на­ки­ну­лась на меня ба­буш­ка, ведь я все­гда была при­чи­ной бес­по­ряд­ка в доме. (27)На­ко­нец сви­сток был най­ден  — он и в самом деле ока­зал­ся где-то в зад­нем кар­ма­не ба­буш­ки­ной юбки.

 

(28)Не­взи­рая на воз­раст и со­лид­ный вес, ба­буш­ка вих­рем по­мча­лась на пост, а мы по­бе­жа­ли в наше укры­тие не­да­ле­ко от дома. (29)Эта глу­бо­кая яма, свер­ху при­кры­тая дос­ка­ми, и была нашим бом­бо­убе­жи­щем  — его вы­ры­ли остав­ши­е­ся в доме жиль­цы. (30)Оно, ко­неч­но, не спас­ло бы нас от бомбы, но здесь мы чув­ство­ва­ли себя защищёнными. (31)При­жи­ма­ясь друг к другу под оглу­ши­тель­ный гро­хот рву­щих­ся сна­ря­дов и плач детей, мы ста­ра­лись не сту­чать зу­ба­ми от стра­ха и даже на­пе­вать.

 

(32)Не­ожи­дан­но мама на­ча­ла сме­ять­ся. (33)«Ли­ноч­ка, что с тобой?»  — опас­ли­во спро­си­ла со­сед­ка. (34)Мама, бук­валь­но да­вясь сме­хом, про­дол­жа­ла за­ли­вать­ся. (35)На­пря­же­ние, охва­тив­шее людей, ушло после того, как она рас­ска­за­ла про «ба­буш­ки­ны сборы» про то, как ма­лень­кая, круг­лень­кая Зи­на­и­да Ильи­нич­на с вин­тов­кой за спи­ной в спеш­ке рас­швы­ри­ва­ла по дому вещи, пы­та­ясь отыс­кать сви­сток. (36)Сцена за сце­ной, она так живо на­ри­со­ва­ла кар­ти­ну этого ярост­но­го по­ис­ка, что улыб­ки на лицах при­сут­ству­ю­щих сме­ни­лись сме­хом. (37)Сме­я­лись все, даже пла­чу­щие дети за­улы­ба­лись. (38)Сме­я­лись до слёз  — гром­ким, до­во­ен­ным сме­хом.

 

(39)Когда мы вышли из на­ше­го убо­го­го укры­тия, мы бро­си­лись к на­ше­му, к сча­стью, уце­лев­ше­му дому. (40)Ба­буш­ка бе­жа­ла нав­стре­чу, раз­ма­зы­вая по щекам слёзы ра­до­сти, от­то­го что уви­де­ла нас жи­вы­ми и не­вре­ди­мы­ми. (41)Она об­ня­ла нас, креп­ко при­жа­ла к себе и как ни в чём не бы­ва­ло ска­за­ла:

— Кости целы  — мясо наживём! (42)Живы будем  — не помрём!

 

(43)С тех пор про­шло столь­ко лет, и мне уже да­ле­ко за во­семь­де­сят. (44) Но в ми­ну­ты уны­ния я вдруг вспо­ми­наю ба­буш­ку с её не­за­ря­жен­ной вин­тов­кой, веч­ны­ми по­ис­ка­ми свист­ка и не­со­кру­ши­мой верой в по­бе­ду.

(45) И всплы­ва­ет в па­мя­ти мамин рас­сказ, наше хлип­кое убе­жи­ще и общий не­удер­жи­мый смех. (46)Он гре­мел, как вест­ник на­деж­ды и веры в себя и в бу­ду­щее,  — смех, рву­щий­ся из нас во­пре­ки ужасу войны и смер­ти.

 

(По Г. Гал­лер)

Га­ли­на Гал­лер (род. в 1964 г.)  — жур­на­лист, врач, на­уч­ный ра­бот­ник.

Из пред­ло­же­ний 26—28 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы (си­но­ни­ми­че­скую пару).

86.  
i

(1)В те вре­ме­на домик  — ста­рень­кий, чёрный, ско­со­бо­чен­ный, под ржа­ной кры­шей  — тор­чал среди но­вень­ких пя­ти­эта­жек. (2)С каж­дым ме­ся­цем всё ближе и ближе под­би­ра­лись к нему стро­и­те­ли и в конце кон­цов за­жа­ли с трёх сто­рон. (3)Кто-то уже сва­лил забор, кто-то спа­лил его на весёлом ко­ст­ре, кто-то слу­чай­но сгру­зил возле вход­ной двери бе­тон­ные плиты, а домик стоял упря­мо и не­со­кру­ши­мо, и хо­зя­е­ва его по-преж­не­му упор­но от­ка­зы­ва­лись пе­ре­ез­жать куда бы то ни было. (4)Впро­чем, хо­зя­ев не было, была хо­зяй­ка  — Мария Ти­хо­нов­на Лу­ко­ши­на. (5)До той поры Семён Мит­ро­фа­но­вич как-то мало с ней встре­чал­ся. (6)Раз он к ней офи­ци­аль­но ходил, как пред­ста­ви­тель, по­сколь­ку от стро­и­те­лей по­сту­пи­ла жа­ло­ба, что ста­ру­ха уез­жать не хочет, до­миш­ко ло­мать не даёт и во­об­ще вся­че­ски ме­ша­ет про­грес­су на дан­ной улице. (7)Но и в тот день Семёна Мит­ро­фа­но­ви­ча пу­сти­ли не даль­ше по­ро­га, и раз­го­вор по­это­му по­лу­чил­ся на сквоз­ня­ке.

— (8)От­ка­зы­ва­е­тесь, зна­чит, граж­дан­ка Лу­ко­ши­на Мария Ти­хо­нов­на?

— (9)Дайте по­ме­реть спо­кой­но.

— (10)Но ведь вам, Мария Ти­хо­нов­на, пред­ла­га­ет­ся от­дель­ная од­но­ком­нат­ная квар­ти­ра в новом доме со всеми удоб­ства­ми. (11)Вы по­ду­май­те толь­ко: вам, оди­но­ко­му че­ло­ве­ку, наше го­су­дар­ство даёт целую квар­ти­ру!

— (12)Дайте по­ме­реть спо­кой­но.

— (13)Вы­се­лим, граж­дан­ка Лу­ко­ши­на, силой ведь придётся...

 

(14) До сих пор он того раз­го­во­ра про­стить себе не мог.

 

(15) Вот на сле­ду­ю­щий день утром всё и слу­чи­лось. (16)По­лу­чил буль­до­зе­рист наряд, по­до­гнал ма­ши­ну к дому, по­сту­чал веж­ли­во:

— Эй, хо­зя­е­ва, вы­тря­хай­тесь! (17)Пол­ча­са на сборы  — и вон­за­юсь я в вашу трух­ля­вую жизнь!

 

(18)Не от­ве­ча­ли в доме. (19)Сту­ча­ли, кри­ча­ли  — мол­чал дом. (20)Мол­чал, пока про­раб не при­ка­зал двери вы­ло­мать. (21)Толь­ко взя­лись за них: рас­пах­ну­лись эти двери, как в сказ­ке. (22)И Баба-яга на по­ро­ге. (23)Молча крик весь вы­слу­ша­ла и вроде не по­ня­ла: смот­ре­ла спо­кой­но, за вещи не хва­та­лась и даже не пла­ка­ла.

— (24)Ло­мать вас буду, ба­бу­ся,  — ска­зал буль­до­зе­рист.

(25)По­гля­де­ла на него уго­лья­ми сво­и­ми.

— (26)Не ба­бу­ся я,  — ска­за­ла.  — (27)Не ба­бу­ся, не ма­ма­ша, не све­кровь  — про­сто ста­рая Жен­щи­на.

— (28)Ломай!  — за­кри­чал про­раб.  — (29)И так пол­дня по­те­ря­ли!

— (30)Как же можно так!  — за­шу­ме­ли дев­чон­ки-ма­ля­ры.  — (31)Права не име­е­те ло­мать! (32)Пе­ре­вез­ти сна­ча­ла че­ло­ве­ка надо!.. (33)Да­вай­те, ба­буш­ка, мы вам по­мо­жем...

— (34)Не надо,  — ска­за­ла Баба-яга.  — (35)Ни­че­го не надо.

 

(36)И ушла в дом. (37)И про­па­ла. (38)Про­раб, плю­нув, к себе пошёл, ма­ля­ры на обе­ден­ный пе­ре­рыв, а бри­га­дир ска­зал буль­до­зе­ри­сту:

— Встрях­ни до­миш­ко  — она враз вы­ско­чит.

 

(39)Од­на­ко ста­ру­ха сама вышла.(40)Вышла, как да­ве­ча: в до­маш­нем ха­ла­те, толь­ко порт­ре­ты в руках. (41)В рам­ках порт­ре­ты, че­ты­ре штуки.

— (42)Ло­май­те.

— (43)А вещи?  — за­кри­чал буль­до­зе­рист.

—(44)Какие вещи? (45)Глу­по­сти вы го­во­ри­те. (46)Ло­май­те, и всё. (47)Толь­ко я по­гля­жу.

 

(48)Села на плиты и порт­ре­ты рядом сло­жи­ла.

— (49)Иконы, что ли, спа­са­ешь, бабка?

— (50)Иконы,  — ска­за­ла.  — (51)Свя­тые му­че­ни­ки ве­ли­ко­рус­ские: свя­той Вла­ди­мир, свя­той Юрий, свя­той Ни­ко­лай и свя­той Олег. (52)Жи­вы­ми сго­ре­ли под де­рев­ней Кон­стан­ти­нов­ной два­дцать де­вя­то­го июля сорок тре­тье­го года.

— (53)Сы­но­вья?  — толь­ко и спро­сил бри­га­дир.

—(54)Сы­но­вья,  — от­ве­ти­ла,  — эки­паж ма­ши­ны бо­е­вой.

(55)Тихо вдруг стало: буль­до­зе­рист дви­га­тель вы­клю­чил. (56)И ска­зал тихо:

— В дом идите, ба­буш­ка. (57)По­жа­луй­ста.

 

(58)А сам  — в от­де­ле­ние, где всё, как было, и рас­ска­зал. (59)Вот тогда-то и вклю­чил­ся Семён Мит­ро­фа­но­вич на по­след­нем, так ска­зать, этапе. (60)Во­семь раз в Ар­хи­тек­тур­ное управ­ле­ние он на­ве­ды­вал­ся; про­сил, умо­лял, до­ка­зы­вал. (61)Школу нашёл, где тан­ки­сты эти учи­лись, музей там ор­га­ни­зо­вал. (62)С ча­стью спи­сал­ся, с де­рев­ней Кон­стан­ти­нов­кой: и из части, и из де­рев­ни в на­зна­чен­ный день де­ле­га­ции при­е­ха­ли. (63)Ма­те­ри аль­бом от части пре­под­нес­ли и мо­дель «трид­цать­четвёрки», а от де­рев­ни че­ты­ре урны с землёй. (64)С мо­ги­лы земля, где все чет­ве­ро её сы­но­вей, все её внуки и все пра­вну­ки ле­жа­ли.

 

(65)А строй­де­та­ли на дру­гую ночь в иное место пе­ре­вез­ли, и забор новый по­ста­ви­ли. (66)Это всё про­сто было, это сами стро­и­те­ли сде­ла­ли.

 

(По Б. Ва­си­лье­ву)

Борис Льво­вич Ва­си­льев (1924—2013 гг.)  — рус­ский пи­са­тель, фрон­то­вик, автор во­ен­ной прозы.

Из пред­ло­же­ний 3—4 вы­пи­ши­те фра­зео­ло­гизм.

87.  
i

(1)По воз­вра­ще­нии из краёв далёких за­са­жи­вал я свой ого­род в де­рев­не вся­кой дре­вес­ной раз­но­стью, ря­би­на­ми и ка­ли­на­ми. (2)Одну ря­бин­ку, угнез­див­шу­ю­ся возле обо­чи­ны со­вре­мен­ной бе­тон­ной до­ро­ги, на кру­том за­но­се да­ви­ло колёсами машин, ца­ра­па­ло, мяло. (3)Решил я её вы­ко­пать и увез­ти в свой оди­чав­ший ого­род.

 

(4)Осе­нью дело было. (5)На ря­би­не уце­ле­ло не­сколь­ко пыль­ных ли­сточ­ков и две мятые ро­зет­ки ягод. (6)По­са­жен­ная во дворе, под окном, ря­бин­ка при­обод­ри­лась, летом за­цве­ла уже че­тырь­мя ро­зет­ка­ми. (7)И каж­дое лето, каж­дую осень укра­ша­лась одной-двумя ро­зет­ка­ми, и такая яркая, такая на­ряд­ная и уве­рен­ная в себе сде­ла­лась  — глаз не ото­рвать! (8)А коли осень тёплая вы­па­да­ла, ря­бин­ка про­бо­ва­ла цве­сти по вто­ро­му разу.

 

(9)Два года спу­стя при­вез­ли са­жен­цы из го­род­ско­го пи­том­ни­ка, на сво­бод­ном месте я по­са­дил ещё че­ты­ре ря­бин­ки. (10)Эти пошли вширь. (11)Едва одну-две ро­зет­ки ягод вы­му­чат, зато уж зе­лень пышна на них, зато уж ли­стья роями, эта­кие ва­льяж­ные ба­рыш­ни с го­род­ских уго­дий.

 

(12)А дичка моя со­всем взрос­лая и весёлая сде­ла­лась. (13)Одной осе­нью осо­бен­но уж яркая на ней ягода вы­рос­ла. (14)И вдруг стая сви­ри­сте­лей на неё свер­ху сва­ли­лась, друж­но на­ча­ли птицы ла­ко­мить­ся яго­дой. (15)И пе­ре­го­ва­ри­ва­ют­ся, пе­ре­го­ва­ри­ва­ют­ся: вот какую ря­би­ну мы сыс­ка­ли, экую вкус­ня­ти­ну нам лето при­пас­ло. (16)Минут за де­сять хох­ла­тые на­ряд­ные ра­бот­ни­цы об­чи­сти­ли де­рев­це, а на те, что из пи­том­ни­ка, даже и не при­се­ли.

 

(17)Думал я, потом, когда корма мень­ше по лесам и садам оста­нет­ся, птицы не­пре­мен­но при­ле­тят. (18)Нет, не при­ле­те­ли. (19)В сле­ду­ю­щие осени, коли слу­ча­лось сви­ри­сте­лям за­ле­тать в мой раз­рос­ший­ся по ого­ро­ду лес, они уж при­выч­но рас­са­жи­ва­лись на ря­бин­ку-дичку и по-преж­не­му на те пи­том­ни­ко­вые де­рев­ца, ле­ни­во вы­му­чи­ва­ю­щие по не­сколь­ко ро­зе­ток, так ни разу и не по­за­ри­лись.

 

(20)Есть, есть душа вещей, есть, есть душа рас­те­ний. (21)Дикая ря­бин­ка со своей бла­го­дар­ной и тихой душой услы­ша­ла, при­ма­ни­ла и на­кор­ми­ла при­хот­ли­вых ла­ко­мок-пти­чек. (22)Да и я од­на­ж­ды по­щи­пал с ро­зе­ток ярких пло­дов. (23)Креп­ки, терп­ки, тай­гою от­да­ют  — не за­бы­ло де­рев­це, где вы­рос­ло, в жилах своих сок таёжный со­хра­ни­ло.

 

(24)А во­круг ря­би­ны и под нею цветы рас­тут  — ме­ду­ни­ца-вес­няр­ка. (25)На голой ещё земле, после дол­гой зимы ра­ду­ет глаз. (26)Пер­вое время густо её цвело по ого­ро­ду, даже из гряд кое-где вы­пра­сты­ва­ют­ся бар­хат­ные ли­стья  — и сразу цвесть, стеб­ли мно­жить. (27)Сле­дом ка­лен­ду­ла вы­хо­дит и всё-то лето све­тит­ся го­ря­чи­ми уго­лья­ми там и сям, овощи негде рас­тить. (28)Тётка моя не­воз­дер­жан­на на слово была, взя­лась по­лоть в ого­ро­де и ну по-чёрному бра­нить ме­ду­ни­цу с ка­лен­ду­лой. (29)Я  — доб­лест­ный хо­зя­ин  — к тётке при­со­еди­нил­ся.

 

(30)При­ез­жаю сле­ду­ю­щей вес­ной  — в ого­ро­де у меня пусто и голо, скорб­ная земля в про­шло­год­ней траве и пле­се­ни, ни ме­ду­ни­цы, ни ка­лен­ду­лы нет, и дру­гие рас­те­ния как-то ис­пу­ган­но рас­тут, к за­бо­ру жмут­ся, под стро­е­ни­я­ми пря­чут­ся. (31)По­скуч­нел мой ого­род, впору его уж участ­ком на­звать. (32)Лишь позд­ней порой где-то в бо­роз­де, под за­бо­ром, уви­дел я уни­жен­но пря­чу­щу­ю­ся, смор­щен­но си­не­ю­щую ме­ду­нич­ку.

 

(33)Встал на ко­ле­ни, разгрёб мусор и ста­рую траву во­круг цвет­ка, взрых­лил паль­ца­ми землю и по­про­сил у рас­те­ния про­ще­ния за бран­ные слова. (34)Ме­ду­нич­ка имела ми­ло­сти­вую душу, про­сти­ла хо­зя­и­на и растёт ныне по всему ого­ро­ду, не­ве­стит­ся каж­дую весну сво­бод­но и при­воль­но. (35)Но ка­лен­ду­лы, уголёчков этих ра­дост­ных, нигде нет... (36)Про­бо­вал по­са­дить  — одно лето по­цве­тут, но уж не воль­ни­ча­ют, са­мо­се­вом нигде не всхо­дят.

 

(37)Вот тут и гляди во­круг, думай, пре­жде чем худое слово уро­нить на землю, пре­жде чем оскор­бить Богом тебе по­да­рен­ное рас­те­ние и бла­го­дать вся­кую.

 

(По В. Аста­фье­ву)

Вик­тор Пет­ро­вич Аста­фьев (1924—2001 гг.)  — рос­сий­ский пи­са­тель, вид­ный пред­ста­ви­тель «де­ре­вен­ской прозы», участ­ник Ве­ли­кой Оте­че­ствен­ной войны.

Из пред­ло­же­ний 34—35 вы­пи­ши­те си­но­ни­мы (си­но­ни­ми­че­скую пару).

88.  
i

Про­чи­тай­те текст и вы­пол­ни­те за­да­ние.

(1)К Оле все в кли­ни­ке при­вя­за­лись. (2)Бы­ва­ло, зайду в па­ла­ту:

— Здрав­ствуй, Оля!

— (3)Ой, Фёдор Гри­го­рье­вич, а к нам на окош­ко птица са­дит­ся!

— (4)Какая же птица?

— (5)Кра­си­вая. (6)Пёрышки чи­стит. (7)Мы её кор­мим.

(8)Ожив­шие глаза этой де­вуш­ки смот­ре­ли с на­деж­дой. (9)Оля на­де­я­лась на нас, была уве­ре­на, что после опе­ра­ции к ней на­ко­нец вер­нут­ся счаст­ли­вые дни и на­сту­пит из­бав­ле­ние от не­вы­но­си­мых мук, ко­то­рые при­но­си­ла Олина лёгоч­ная бо­лезнь.

(10)Опе­ра­ция со­сто­я­лась 5 июня 1947 года. (11)Опе­ра­ция, по­доб­ной ко­то­рой не встре­ча­лось в прак­ти­ке нашей стра­ны.

(12)Ма­лей­шая ошиб­ка, не­осто­рож­ное, не­рас­счи­тан­ное дви­же­ние, оплош­ность и  — не­по­пра­ви­мая беда. (13)Я со­брал волю в кулак, ста­рал­ся ничем не вы­дать сво­е­го вол­не­ния. (14)И мне, и не­из­мен­ным моим ас­си­стен­там  — Алек­сан­дру Сер­ге­е­ви­чу Че­чу­ли­ну и Ирак­лию Сер­ге­е­ви­чу Мга­лоб­ли­шви­ли  — не­об­хо­ди­мо было сей­час как ни­ко­гда про­явить все свои спо­соб­но­сти и уме­ние.

(15)Опе­ра­ция на лёгких про­дол­жа­лась три часа сорок минут. (16)Три часа сорок минут и почти два года ра­бо­ты над кни­га­ми, экс­пе­ри­мен­ты и ана­то­ми­че­ские изыс­ка­ния… (17)Три часа сорок минут за опе­ра­ци­он­ным сто­лом плюс мно­го­ме­сяч­ное об­ду­мы­ва­ние каж­дой де­та­ли. (18)И, ко­неч­но же, опыт пер­вых труд­ных и весь­ма по­учи­тель­ных опе­ра­ций. (19)И дли­тель­ная, самая тща­тель­ная под­го­тов­ка боль­ной, на­прав­лен­ная на укреп­ле­ние её сил, ко­то­рая никак не укла­ды­ва­лась в «сред­ний койко-день», но ко­то­рая при­нес­ла зна­чи­тель­ное улуч­ше­ние со­сто­я­ния Оли.

(20)После опе­ра­ции, как из­вест­но, покой не на­сту­па­ет  — ни для боль­но­го, ни для опе­ра­ци­он­ной бри­га­ды. (21)Или, вер­нее, он при­хо­дит, но не сразу. (22)Борь­ба за жизнь че­ло­ве­ка про­дол­жа­ет­ся. (23)И в тот день  — по­лу­то­ра часов не про­шло (я от­лу­чил­ся, чтобы вы­пить ста­кан чаю)  — ко мне при­бе­жа­ли с тре­вож­ным из­ве­сти­ем: Оле плохо!

(24)Она ле­жа­ла белым-бела, с очень сла­бым и ча­стым пуль­сом, без­раз­лич­ная ко всему… (25)Двое суток мы не от­хо­ди­ли от неё, пока угро­за не ми­но­ва­ла.

(26)Тогда у нас ещё не было ни­ка­ко­го опыта в вы­ха­жи­ва­нии по­доб­ных боль­ных после опе­ра­ции. (27)Как го­ря­чо дис­ку­ти­ро­ва­ли мы, со­би­ра­ясь в ор­ди­на­тор­ской, как спо­ри­ли, на­хо­дя нуж­ное ре­ше­ние! (28)А порой, раз­го­рячённые, все вме­сте шли в биб­лио­те­ку  — ис­кать ответ в кни­гах.

(29)Бла­го­по­луч­но за­кон­чен­ная опе­ра­ция у Оли Ви­но­гра­до­вой была для вра­чей не слу­чай­ной по­бе­дой. (30)Ей пред­ше­ство­ва­ла двух­лет­няя кро­пот­ли­вая под­го­то­ви­тель­ная ра­бо­та. (31)Опе­ра­ция по­ло­жи­ла на­ча­ло более быст­ро­му раз­ви­тию этого раз­де­ла хи­рур­гии в кли­ни­ке Н. Н. Пет­ро­ва. (32)Вслед за ней мы про­ве­ли не­сколь­ко по­доб­ных: по уда­ле­нию долей лёгкого, затем по уда­ле­нию всего лёгкого при аб­сцес­се…

(33)Здо­ро­вье  — это сча­стье че­ло­ве­ка. (34)И нужно было ви­деть си­я­ю­щие глаза Оли Ви­но­гра­до­вой, слы­шать её звон­кий смех! (35)Надя го­во­ри­ла мне, что за­бы­ла, как улы­ба­ет­ся её сест­ра, а те­перь… (36)Оля рез­ви­лась, как ма­лень­кая  — бегом, бегом, бегом… (37)На четвёртый этаж взбе­га­ла по лест­ни­це, не чув­ствуя одыш­ки, а ведь до опе­ра­ции на вто­рой этаж под­ни­ма­лась с тру­дом, под­дер­жи­ва­е­мая ня­неч­кой. (38)Не было гра­ниц её ра­до­сти.

— (39)Фёдор Гри­го­рье­вич,  — при­ме­тив меня во дво­ри­ке, кри­ча­ла она из рас­кры­то­го окна,  — вы идёте и ни­че­го не ви­ди­те!

— (40)А что я дол­жен уви­деть?

— (41)Всё, что во­круг вас!

(42)И сме­я­лась.

(43)И я, встрях­нув­шись, за­ме­чал, какой на самом деле хо­ро­ший денёк: небо вы­со­кое, чи­стое, много солн­ца и мяг­кой спо­кой­ной си­не­вы…

 

(По Ф. Г. Уг­ло­ву*)

* Фёдор Гри­го­рье­вич Углов (1904−2008)  — со­вет­ский и рос­сий­ский хи­рург, пи­са­тель и об­ще­ствен­ный де­я­тель, док­тор ме­ди­цин­ских наук, про­фес­сор.

Из пред­ло­же­ний 12−18 вы­пи­ши­те один фра­зео­ло­гизм.

89.  
i

Про­чи­тай­те текст и вы­пол­ни­те за­да­ние.

(1)К Оле все в кли­ни­ке при­вя­за­лись. (2)Бы­ва­ло, зайду в па­ла­ту:

— Здрав­ствуй, Оля!

— (3)Ой, Фёдор Гри­го­рье­вич, а к нам на окош­ко птица са­дит­ся!

— (4)Какая же птица?

— (5)Кра­си­вая. (6)Пёрышки чи­стит. (7)Мы её кор­мим.

(8)Ожив­шие глаза этой де­вуш­ки смот­ре­ли с на­деж­дой. (9)Оля на­де­я­лась на нас, была уве­ре­на, что после опе­ра­ции к ней на­ко­нец вер­нут­ся счаст­ли­вые дни и на­сту­пит из­бав­ле­ние от не­вы­но­си­мых мук, ко­то­рые при­но­си­ла Олина лёгоч­ная бо­лезнь.

(10)Опе­ра­ция со­сто­я­лась 5 июня 1947 года. (11)Опе­ра­ция, по­доб­ной ко­то­рой не встре­ча­лось в прак­ти­ке нашей стра­ны.

(12)Ма­лей­шая ошиб­ка, не­осто­рож­ное, не­рас­счи­тан­ное дви­же­ние, оплош­ность и  — не­по­пра­ви­мая беда. (13)Я со­брал волю в кулак, ста­рал­ся ничем не вы­дать сво­е­го вол­не­ния. (14)И мне, и не­из­мен­ным моим ас­си­стен­там  — Алек­сан­дру Сер­ге­е­ви­чу Че­чу­ли­ну и Ирак­лию Сер­ге­е­ви­чу Мга­лоб­ли­шви­ли  — не­об­хо­ди­мо было сей­час как ни­ко­гда про­явить все свои спо­соб­но­сти и уме­ние.

(15)Опе­ра­ция на лёгких про­дол­жа­лась три часа сорок минут. (16)Три часа сорок минут и почти два года ра­бо­ты над кни­га­ми, экс­пе­ри­мен­ты и ана­то­ми­че­ские изыс­ка­ния… (17)Три часа сорок минут за опе­ра­ци­он­ным сто­лом плюс мно­го­ме­сяч­ное об­ду­мы­ва­ние каж­дой де­та­ли. (18)И, ко­неч­но же, опыт пер­вых труд­ных и весь­ма по­учи­тель­ных опе­ра­ций. (19)И дли­тель­ная, самая тща­тель­ная под­го­тов­ка боль­ной, на­прав­лен­ная на укреп­ле­ние её сил, ко­то­рая никак не укла­ды­ва­лась в «сред­ний койко-день», но ко­то­рая при­нес­ла зна­чи­тель­ное улуч­ше­ние со­сто­я­ния Оли.

(20)После опе­ра­ции, как из­вест­но, покой не на­сту­па­ет  — ни для боль­но­го, ни для опе­ра­ци­он­ной бри­га­ды. (21)Или, вер­нее, он при­хо­дит, но не сразу. (22)Борь­ба за жизнь че­ло­ве­ка про­дол­жа­ет­ся. (23)И в тот день  — по­лу­то­ра часов не про­шло (я от­лу­чил­ся, чтобы вы­пить ста­кан чаю)  — ко мне при­бе­жа­ли с тре­вож­ным из­ве­сти­ем: Оле плохо!

(24)Она ле­жа­ла белым-бела, с очень сла­бым и ча­стым пуль­сом, без­раз­лич­ная ко всему… (25)Двое суток мы не от­хо­ди­ли от неё, пока угро­за не ми­но­ва­ла.

(26)Тогда у нас ещё не было ни­ка­ко­го опыта в вы­ха­жи­ва­нии по­доб­ных боль­ных после опе­ра­ции. (27)Как го­ря­чо дис­ку­ти­ро­ва­ли мы, со­би­ра­ясь в ор­ди­на­тор­ской, как спо­ри­ли, на­хо­дя нуж­ное ре­ше­ние! (28)А порой, раз­го­рячённые, все вме­сте шли в биб­лио­те­ку  — ис­кать ответ в кни­гах.

(29)Бла­го­по­луч­но за­кон­чен­ная опе­ра­ция у Оли Ви­но­гра­до­вой была для вра­чей не слу­чай­ной по­бе­дой. (30)Ей пред­ше­ство­ва­ла двух­лет­няя кро­пот­ли­вая под­го­то­ви­тель­ная ра­бо­та. (31)Опе­ра­ция по­ло­жи­ла на­ча­ло более быст­ро­му раз­ви­тию этого раз­де­ла хи­рур­гии в кли­ни­ке Н. Н. Пет­ро­ва. (32)Вслед за ней мы про­ве­ли не­сколь­ко по­доб­ных: по уда­ле­нию долей лёгкого, затем по уда­ле­нию всего лёгкого при аб­сцес­се…

(33)Здо­ро­вье  — это сча­стье че­ло­ве­ка. (34)И нужно было ви­деть си­я­ю­щие глаза Оли Ви­но­гра­до­вой, слы­шать её звон­кий смех! (35)Надя го­во­ри­ла мне, что за­бы­ла, как улы­ба­ет­ся её сест­ра, а те­перь… (36)Оля рез­ви­лась, как ма­лень­кая  — бегом, бегом, бегом… (37)На четвёртый этаж взбе­га­ла по лест­ни­це, не чув­ствуя одыш­ки, а ведь до опе­ра­ции на вто­рой этаж под­ни­ма­лась с тру­дом, под­дер­жи­ва­е­мая ня­неч­кой. (38)Не было гра­ниц её ра­до­сти.

— (39)Фёдор Гри­го­рье­вич,  — при­ме­тив меня во дво­ри­ке, кри­ча­ла она из рас­кры­то­го окна,  — вы идёте и ни­че­го не ви­ди­те!

— (40)А что я дол­жен уви­деть?

— (41)Всё, что во­круг вас!

(42)И сме­я­лась.

(43)И я, встрях­нув­шись, за­ме­чал, какой на самом деле хо­ро­ший денёк: небо вы­со­кое, чи­стое, много солн­ца и мяг­кой спо­кой­ной си­не­вы…

 

(По Ф. Г. Уг­ло­ву*)

* Фёдор Гри­го­рье­вич Углов (1904−2008)  — со­вет­ский и рос­сий­ский хи­рург, пи­са­тель и об­ще­ствен­ный де­я­тель, док­тор ме­ди­цин­ских наук, про­фес­сор.

Из пред­ло­же­ний 26−32 вы­пи­ши­те один фра­зео­ло­гизм.

90.  
i

Про­чи­тай­те текст и вы­пол­ни­те за­да­ние.

(1)В один из буд­нич­ных дней позд­ней, но тёплой осени решил я устро­ить не­ве­ли­кий празд­ник для себя и для сво­е­го внука Мити, и вме­сто обыч­ной про­гул­ки, рядом с жильём, сели мы на ав­то­бус и уеха­ли в со­сед­ний посёлок, со­всем не­боль­шой, но с гром­ким на­зва­ни­ем Пя­ти­морск.

(2)В позд­ний утрен­ний час про­стор­ный вме­сти­тель­ный ав­то­бус, про­бе­жав не­дол­гие ки­ло­мет­ры по голой пу­стын­ной степи, при­был к пер­вой оста­нов­ке, вы­са­див не­мно­го­чис­лен­ных пас­са­жи­ров; к оста­нов­ке ко­неч­ной мы оста­лись одни. (3)И вышли одни, рука об руку, ста­рый да малый.

(4)Не­дол­го по­гро­мы­хав по щер­ба­той ас­фаль­то­вой до­ро­ге, ав­то­бус исчез из вида, ис­та­я­ли звуки его, рас­тво­рив­шись в осен­ней глуши ма­ло­го се­ле­нья: не­ве­ли­ких до­ми­ков, про­стор­ных садов, ого­ро­дов, а глав­ное, вы­со­ких, рас­ки­ди­стых улич­ных то­по­лей, клёнов, ака­ций да вязов.

(5)Обыч­но во время про­гу­лок малый внук мой любит по­го­во­рить, о чём-то спра­ши­ва­ет, что-то рас­ска­зы­ва­ет: «По­че­му?.. (6)Это ин­те­рес­но! (7)Не по­ни­маю… (8)Те­перь понял! (9)Это ин­те­рес­но!..» (10)Сло­вом, не мол­чит.

(11)А здесь, в посёлке, из ав­то­бу­са вышли, он  — ни слова: гля­дит по сто­ро­нам, об­выка­ет­ся в новом месте.

(12)Наши обыч­ные с вну­ком пешие про­гул­ки  — возле его жилья, пя­ти­этаж­но­го дома. (13)Ближ­няя окру­га  — дома́, в ос­нов­ном двух­этаж­ные, а между ними  — до­ща­тые, по­чер­нев­шие от вре­ме­ни сараи да са­рай­чи­ки с по­гре­ба­ми для кар­тош­ки и про­чих за­па­сов; а ещё  — га­ра­жи. (14)Всё это тес­ной тол­пой, пле­чом к плечу. (15)Га­ра­жей с каж­дым годом всё боль­ше, как и лег­ко­вых ав­то­мо­би­лей, ко­то­рые по­ло­нят окру­гу: не толь­ко улицы, но и дворы, тро­туа­ры. (16)Они га­зу­ют, рычат, сер­ди­то сиг­на­лят, про­го­няя с пути ти­хо­хо­дов, ста­рых или малых, вроде нас.

(17)Есть и ещё одно раз­вле­че­нье. (18)«Кран», «му­сор­ка», «му­со­ро­воз», «свал­ка» по­яви­лись в числе пер­вых слов Мити. (19)По­то­му что рядом целых три «му­сор­ки» с же­лез­ны­ми ба­ка­ми. (20)Одно из лю­би­мых зре­лищ для ма­лы­ша  — подъём и опро­ки­ды­ва­ние баков с му­со­ром в про­стор­ное чрево му­со­ро­во­за. (21)На­туж­ное гу­де­нье подъёмника, гро­хот  — разве не раз­вле­че­нье?

(22)А здесь, в дне се­го­дняш­нем, была про­сто осень. (23)И ни­че­го более. (24)Обыч­ный по­го­жий денёк с ред­ки­ми ту­ча­ми, солн­цем. (25)Про­стор­ная вода, про­зрач­ная у пес­ча­но­го бе­ре­га, слов­но лет­няя. (26)Толь­ко ра­ку­шек нет. (27)Они ушли в глу­би­ну, на зи­мов­ку.

(28)Осень ца­ри­ла в за­ди­чав­шем про­стор­ном парке или про­сто бе­ре­го­вом ле­си­стом зай­ми­ще, где всего по­не­мно­гу. (29)Мо­гу­чие рас­ки­ди­стые осо­ко­ри да се­реб­ри­стые то­по­ля в ред­кой уже ли­мон­ной лист­ве, а в под­но­жьях  — её мяг­кие зо­ло­ти­стые рос­сы­пи. (30)Рядом  — мо­ло­дые ещё, всего в пол­ве­ка, дубы в тёмном и свет­лом ян­та­ре лист­вы с чёрной про­жи­лью вет­вей.

(31)Шумит вер­хо­вой ветер. (32)Шур­шит и па­да­ет, кру­жась, листва, укра­шая гу­стые чёрные тер­но­вые за­рос­ли. (33)Ветер, ли­сто­пад, запах коры, палых ли­стьев, прес­ной воды  — и ни­ка­ких машин. (34)Для меня, ста­ро­го, это по­нят­ное об­лег­че­ние. (35)Но и малый внук мой не думал ску­чать. (36)Он ходил да бро­дил сам по себе. (37)Бо­роз­дил лист­ву, сгре­бал её в вы­со­кие кучи но­га­ми, ру­ка­ми, слов­но ма­лень­кий буль­до­зер. (38)И падал на эту кучу, лежал, от­ды­хая. (39)На лице  — бла­жен­ная улыб­ка. (40)А потом взрыв: охап­ка­ми ли­стья вверх летят, раз­но­сят­ся вет­ром  — ме­тель мно­го­цвет­ная. (41)Тоже ра­дость.

(42)Так мы и шли, не­то­роп­ли­во, без ви­ди­мой цели. (43)Порой за­бав­ля­лись, на­ро­чи­то те­ря­ясь в ча­що­бе, аука­ясь. (44)Ред­кую в наших краях белку уви­де­ли, по­гля­де­ли на неё, по­ра­до­ва­лись и снова про­дол­жи­ли свой тихий поход, ста­ра­ясь дер­жать­ся ближе к воде, к её тёплому прес­но­му ды­ха­нию, плес­ку волн.

(45)Го­во­ри­ли мы мало, не до­ку­чая друг другу.

(46)Не­за­мет­но прошёл час и дру­гой, под­сту­пи­ло время отъ­ез­да. (47)Я ска­зал:

— Пошли, милый, на оста­нов­ку.

(48)Малыш пе­ре­чить не стал, и, ми­но­вав тихую улоч­ку, мы вышли к же­лез­но­му па­ви­льо­ну ав­то­бус­ной оста­нов­ки. (49)Наш ав­то­бус уже по­гро­мы­хи­вал где-то вдали, при­бли­жа­ясь.

(50)И вот тогда, для меня со­всем не­ожи­дан­но, трёхлет­ний малыш под­нял го­ло­ву и по­про­сил:

— Давай здесь оста­нем­ся жить.

(51)Что я мог от­ве­тить этим свет­лым дет­ским гла­зам. (52)Я лишь груст­но улыб­нул­ся, вздох­нул. (53)Внук меня понял и тоже вздох­нул, опус­кая глаза.

(54)Мы под­ня­лись в ав­то­бус, сели у окна и по­еха­ли. (55)Про­гул­ка кон­чи­лась.

(По Б. П. Еки­мо­ву*)

*Борис Пет­ро­вич Еки­мов (род. в 1938 г.)  — рус­ский про­за­ик и пуб­ли­цист.

Из пред­ло­же­ний 12−16 вы­пи­ши­те один фра­зео­ло­гизм.

91.  
i

Про­чи­тай­те текст и вы­пол­ни­те за­да­ние.

(1)В го­род­ское наше жильё на ше­стом этаже любой че­ло­век за­гля­нет  — сразу к окну, по­смот­рит, потом вздохнёт, за­ви­дуя: «Как у вас хо­ро­шо...» (2)Но ведь это не у нас, а там, за окном.

(3)Я и сам знаю, что из про­стор­но­го, во всю стену, окна от­кры­ва­ет­ся кар­ти­на при­гляд­ная. (4)В свою пору зе­ле­не­ют, жел­те­ют ли то­по­ля да берёзы под ок­на­ми, в скве­ре, даль­ше  — Волга, про­стор­ные воды её, си­не­ва ли, го­лу­биз­на, а то и свин­цо­вая стынь, за рекой све­тит пес­ча­ный берег, его косы да от­ме­ли, зай­мищ­ный лес  — до са­мо­го го­ри­зон­та, потом небо, про­стор его. (5)Всё это я вижу и, ко­неч­но, ценю. (6)Ста­рая мать моя го­во­рит: «Здесь толь­ко ху­дож­ни­ку жить, ри­со­вать...» (7)Она права. (8)Утром проснёшься, в день по­го­жий,  — в ком­на­те свет­ло, за окном раз­го­ра­ет­ся заря от неж­ной ало­сти до пла­мен­но­го по­лы­ха­нья. (9)Потом солн­це встаёт.

(10)Хо­ро­ший вид из окна. (11)Но всё равно толь­ко лишь вид, пей­заж, экран те­ле­ви­зо­ра, хоть и про­стор­ней. (12)В посёлке лет­нее утро на­чи­на­ет­ся по-иному. (13)В ком­на­те зе­ле­но­ва­тый су­мрак; не от за­на­ве­сок, а от лист­вы, той, что сна­ру­жи. (14)Проснул­ся  — и вон из дома. (15)Бо­сы­ми но­га­ми шлёпаешь по де­ре­вян­ным по­ло­ви­цам, а потом мягко сту­па­ешь по мок­рой от росы пол­зу­чей траве, чуя ще­ко­чу­щий её хо­ло­док и пар­ное тепло за ночь не остыв­шей земли.

(16)Выйдя из дома, ны­ря­ешь в зе­лень и цвет: па­ху­чие фи­ал­ки возле крыль­ца, по­лы­ха­ю­щий костёр цин­ний. (17)Смо­ро­ди­на, ви­но­град, за дво­ром  — ака­ция. (18)По тро­пин­ке к ого­ро­ду идёшь, за­де­вая го­ло­вой и пле­ча­ми влаж­ные листы и ветви ста­рой рас­ки­ди­стой вишни да сливы, вы­би­ра­ясь на не­ве­ли­кий про­стор, где кар­тош­ка да огур­цы. (19)Солн­це встаёт за де­ре­вья­ми; жёлтые лучи его там и здесь про­би­ва­ют­ся через зе­лень.

(20)Про­сто  — утро, ко­то­рое не толь­ко гла­за­ми ви­дишь, но чуешь слу­хом, чутьём, пле­ча­ми, бо­сы­ми но­га­ми, всей пло­тью и каж­дой кле­точ­кой пьёшь эту зе­лень, росу, пти­чий по­свист, солн­це, тепло, дух... (21)А всё вме­сте это на­зы­ва­ет­ся лет­нее утро, ко­то­ро­го не поймёшь, если бу­дешь гля­деть на него из окна, даже очень про­стор­но­го, во всю стену, та­ко­го, как в нашей квар­ти­ре на ше­стом этаже.

(22)Нынче  — осень, ок­тябрь. (23)Еду в гости, на хутор. (24)Под­няв­шись на гору, об­легчённо взды­хаю и все­гда оста­нав­ли­ваю ма­ши­ну. (25)За­глу­шишь мотор, вый­дешь.

(26)Об­жи­га­ю­щий льди­стый ветер, близ­кой зимы ды­ха­нье. (27)Воз­дух про­зра­чен, слов­но мо­ло­дой лёд. (28)Огром­ный не­ме­ре­ный рас­пах земли и неба. (29)Близ­ко и да­ле­ко, и вовсе да­ле­ко, но ясно и чётко ви­дят­ся степ­ные кур­га­ны, си­я­ю­щие белью ме­ло­вые осыпи, жёлтые пески, соч­ная зе­лень далёкого ози­мо­го поля, фи­о­ле­то­вая чер­но­та пашни, сты­лая про­синь реч­ной воды, тучи, плы­ву­щие от краёв се­вер­ных, а в про­га­лах, по­ми­ная о лете, го­лу­бе­ет лас­ко­вое небо. (30)Про­гля­нет солн­це  — и су­ро­вый осен­ний мир све­тит улыб­чи­во, пе­ре­ли­ва­ясь из края в край.

(31)Ти­ши­на и покой. (32)Ни люд­ско­го знака, ни ма­шин­но­го гула. (33)Лишь небо, земля, об­ла­ка, ветер. (34)Да я  — не­ча­ян­ный со­гля­да­тай.

(35)Осень, река  — и покой в мире, в душе. (36)Душа ведь не дрем­лет. (37)И хо­ро­шо здесь ду­ма­ет­ся. (38)Никто и ничто не прервёт, даже не за­де­нет дол­гие нити раз­ду­мий: о про­шлом, о бу­ду­щем, о жизни своей и чужой и, ко­неч­но, о том ве­ли­ком, что те­перь окру­жа­ет, порой рас­кры­вая свои веч­ные ис­ти­ны...

(По Б. П. Еки­мо­ву*)

* Борис Пет­ро­вич Еки­мов (род. в 1938 г.)  — рус­ский про­за­ик и пуб­ли­цист, за свою пи­са­тель­скую де­я­тель­ность со­здал более 200 про­из­ве­де­ний.

Из пред­ло­же­ний 35−38 вы­пи­ши­те пару ан­то­ни­мов (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

92.  
i

Про­чи­тай­те текст и вы­пол­ни­те за­да­ние.

(1)В го­род­ское наше жильё на ше­стом этаже любой че­ло­век за­гля­нет  — сразу к окну, по­смот­рит, потом вздохнёт, за­ви­дуя: «Как у вас хо­ро­шо...» (2)Но ведь это не у нас, а там, за окном.

(3)Я и сам знаю, что из про­стор­но­го, во всю стену, окна от­кры­ва­ет­ся кар­ти­на при­гляд­ная. (4)В свою пору зе­ле­не­ют, жел­те­ют ли то­по­ля да берёзы под ок­на­ми, в скве­ре, даль­ше  — Волга, про­стор­ные воды её, си­не­ва ли, го­лу­биз­на, а то и свин­цо­вая стынь, за рекой све­тит пес­ча­ный берег, его косы да от­ме­ли, зай­мищ­ный лес  — до са­мо­го го­ри­зон­та, потом небо, про­стор его. (5)Всё это я вижу и, ко­неч­но, ценю. (6)Ста­рая мать моя го­во­рит: «Здесь толь­ко ху­дож­ни­ку жить, ри­со­вать...» (7)Она права. (8)Утром проснёшься, в день по­го­жий,  — в ком­на­те свет­ло, за окном раз­го­ра­ет­ся заря от неж­ной ало­сти до пла­мен­но­го по­лы­ха­нья. (9)Потом солн­це встаёт.

(10)Хо­ро­ший вид из окна. (11)Но всё равно толь­ко лишь вид, пей­заж, экран те­ле­ви­зо­ра, хоть и про­стор­ней. (12)В посёлке лет­нее утро на­чи­на­ет­ся по-иному. (13)В ком­на­те зе­ле­но­ва­тый су­мрак; не от за­на­ве­сок, а от лист­вы, той, что сна­ру­жи. (14)Проснул­ся  — и вон из дома. (15)Бо­сы­ми но­га­ми шлёпаешь по де­ре­вян­ным по­ло­ви­цам, а потом мягко сту­па­ешь по мок­рой от росы пол­зу­чей траве, чуя ще­ко­чу­щий её хо­ло­док и пар­ное тепло за ночь не остыв­шей земли.

(16)Выйдя из дома, ны­ря­ешь в зе­лень и цвет: па­ху­чие фи­ал­ки возле крыль­ца, по­лы­ха­ю­щий костёр цин­ний. (17)Смо­ро­ди­на, ви­но­град, за дво­ром  — ака­ция. (18)По тро­пин­ке к ого­ро­ду идёшь, за­де­вая го­ло­вой и пле­ча­ми влаж­ные листы и ветви ста­рой рас­ки­ди­стой вишни да сливы, вы­би­ра­ясь на не­ве­ли­кий про­стор, где кар­тош­ка да огур­цы. (19)Солн­це встаёт за де­ре­вья­ми; жёлтые лучи его там и здесь про­би­ва­ют­ся через зе­лень.

(20)Про­сто  — утро, ко­то­рое не толь­ко гла­за­ми ви­дишь, но чуешь слу­хом, чутьём, пле­ча­ми, бо­сы­ми но­га­ми, всей пло­тью и каж­дой кле­точ­кой пьёшь эту зе­лень, росу, пти­чий по­свист, солн­це, тепло, дух... (21)А всё вме­сте это на­зы­ва­ет­ся лет­нее утро, ко­то­ро­го не поймёшь, если бу­дешь гля­деть на него из окна, даже очень про­стор­но­го, во всю стену, та­ко­го, как в нашей квар­ти­ре на ше­стом этаже.

(22)Нынче  — осень, ок­тябрь. (23)Еду в гости, на хутор. (24)Под­няв­шись на гору, об­легчённо взды­хаю и все­гда оста­нав­ли­ваю ма­ши­ну. (25)За­глу­шишь мотор, вый­дешь.

(26)Об­жи­га­ю­щий льди­стый ветер, близ­кой зимы ды­ха­нье. (27)Воз­дух про­зра­чен, слов­но мо­ло­дой лёд. (28)Огром­ный не­ме­ре­ный рас­пах земли и неба. (29)Близ­ко и да­ле­ко, и вовсе да­ле­ко, но ясно и чётко ви­дят­ся степ­ные кур­га­ны, си­я­ю­щие белью ме­ло­вые осыпи, жёлтые пески, соч­ная зе­лень далёкого ози­мо­го поля, фи­о­ле­то­вая чер­но­та пашни, сты­лая про­синь реч­ной воды, тучи, плы­ву­щие от краёв се­вер­ных, а в про­га­лах, по­ми­ная о лете, го­лу­бе­ет лас­ко­вое небо. (30)Про­гля­нет солн­це  — и су­ро­вый осен­ний мир све­тит улыб­чи­во, пе­ре­ли­ва­ясь из края в край.

(31)Ти­ши­на и покой. (32)Ни люд­ско­го знака, ни ма­шин­но­го гула. (33)Лишь небо, земля, об­ла­ка, ветер. (34)Да я  — не­ча­ян­ный со­гля­да­тай.

(35)Осень, река  — и покой в мире, в душе. (36)Душа ведь не дрем­лет. (37)И хо­ро­шо здесь ду­ма­ет­ся. (38)Никто и ничто не прервёт, даже не за­де­нет дол­гие нити раз­ду­мий: о про­шлом, о бу­ду­щем, о жизни своей и чужой и, ко­неч­но, о том ве­ли­ком, что те­перь окру­жа­ет, порой рас­кры­вая свои веч­ные ис­ти­ны...

(По Б. П. Еки­мо­ву*)

* Борис Пет­ро­вич Еки­мов (род. в 1938 г.)  — рус­ский про­за­ик и пуб­ли­цист, за свою пи­са­тель­скую де­я­тель­ность со­здал более 200 про­из­ве­де­ний.

Из пред­ло­же­ний 10−15 вы­пи­ши­те один фра­зео­ло­гизм.

93.  
i

(1)Не­мец­кие миномёты били по всей рав­ни­не, взме­тая снег вме­сте с ко­мья­ми земли. (2)Вчера ночью через эту смерт­ную зону свя­зи­сты про­ло­жи­ли ка­бель. (3)Ко­манд­ный пункт, следя за раз­ви­ти­ем боя, слал по этому про­во­ду ука­за­ния, при­ка­зы и по­лу­чал от­вет­ные со­об­ще­ния о том, как идёт опе­ра­ция. (4)Но вот сей­час, когда тре­бо­ва­лось не­мед­лен­но из­ме­нить об­ста­нов­ку и от­ве­сти пе­ре­до­вую часть на дру­гой рубеж, связь вне­зап­но пре­кра­ти­лась.

 

– (5)Обрыв, – с со­жа­ле­ни­ем ре­зю­ми­ро­вал те­ле­фо­нист после от­ча­ян­ных по­пы­ток выйти на связь.

 

(6)И вот тогда один че­ло­век под­нял­ся, за­пах­нул белый халат, взял вин­тов­ку, сумку с ин­стру­мен­та­ми и ска­зал очень про­сто:

 

– (7)Я пошёл. (8)Раз­ре­ши­те?

 

(9)…Я не знаю, что го­во­ри­ли ему то­ва­ри­щи, ка­ки­ми сло­ва­ми его на­пут­ство­вал ко­ман­дир. (10)Все по­ни­ма­ли, на что ре­шил­ся че­ло­век, от­прав­ля­ю­щий­ся в эту про­кля­тую зону…

 

(11)Про­вод шёл сквозь раз­роз­нен­ные ёлочки и ред­кие кусты. (12)Вьюга зве­не­ла в осоке над замёрз­ши­ми бо­лот­ца­ми. (13)Че­ло­век полз. (14)Немцы вско­ре за­ме­ти­ли его. (15)Ма­лень­кие вихри от пулемётных оче­ре­дей, ку­рясь, за­тан­це­ва­ли хо­ро­во­дом во­круг. (16)Снеж­ные смер­чи раз­ры­вов под­би­ра­лись к свя­зи­сту, как кос­ма­тые при­зра­ки, и, скло­ня­ясь над ним, таяли в воз­ду­хе. (17)Го­ря­чие оскол­ки мин про­тив­но взвиз­ги­ва­ли над самой го­ло­вой, едва не за­де­вая взмок­шие во­ло­сы, вы­лез­шие из-под ка­пю­шо­на, и, шипя, пла­ви­ли снег со­всем рядом…

 

(18)Он не услы­шал боли, но по­чув­ство­вал, долж­но быть, страш­ное оне­ме­ние в пра­вом боку. (19)Огля­нул­ся и уви­дел, что за ним по снегу тя­нет­ся ро­зо­вый след. (20)Дви­нул­ся даль­ше и мет­ров через три­ста на­щу­пал среди вы­во­ро­чен­ных об­ле­де­не­лых комьев земли ко­лю­чий конец про­во­да. (21)Здесь пре­ры­ва­лась линия. (22)Оче­вид­но, близ­ко упав­шая мина по­рва­ла про­вод и да­ле­ко от­бро­си­ла дру­гой конец ка­бе­ля. (23)Лож­бин­ка эта вся про­стре­ли­ва­лась не­мец­ки­ми миномётами. (24)Но надо было отыс­кать дру­гой конец обо­рван­но­го про­во­да, про­полз­ти до него, снова срас­тить разо­мкну­тую линию, вос­ста­но­вить связь.

 

(25)Грох­ну­ло и за­вы­ло со­всем близ­ко. (26)Не­вы­ра­зи­мая боль об­ру­ши­лась на че­ло­ве­ка, при­да­ви­ла его к земле. (27)Но он, как одер­жи­мый, про­дол­жал дви­же­ние даль­ше по скло­ну холма. (28)Он пом­нил толь­ко одно: надо отыс­кать ви­ся­щий где-то там, в ку­стах, конец про­во­да. (29)Нужно до­брать­ся до него. (30)Уце­пить­ся. (31)Под­тя­нуть. (32)Свя­зать. (33)И он нашёл. (34)Два раза падал че­ло­век, пре­жде чем смог при­под­нять­ся. (35)Что-то снова жгуче стег­ну­ло его по груди, он по­ва­лил­ся, но опять при­встал и схва­тил­ся за про­вод.

 

(36)…Он си­лит­ся сбли­зить руки, све­сти концы про­во­да вме­сте. (37)Он на­пря­га­ет мышцы до су­до­рог. (38)Всего лишь не­сколь­ко сан­ти­мет­ров раз­де­ля­ют те­перь концы про­во­да! (39)От­сю­да к пе­ред­не­му краю обо­ро­ны, где ожи­да­ют со­об­ще­ния от­ре­зан­ные то­ва­ри­щи, идёт этот про­вод… (40)И назад, к ко­манд­но­му пунк­ту, тя­нет­ся он. (41)И над­ры­ва­ют­ся до хри­по­ты те­ле­фо­ни­сты… (42)А спа­си­тель­ные слова по­мо­щи не могут про­бить­ся через какие-то жал­кие сан­ти­мет­ры про­кля­то­го об­ры­ва! (43)Не­уже­ли

не хва­тит жизни, не будет уже вре­ме­ни со­еди­нить концы про­во­да? (44)Он ста­ра­ет­ся встать, опи­ра­ясь на локти. (45)Потом он зу­ба­ми за­жи­ма­ет один конец ка­бе­ля и в ис­ступлённом уси­лии, пе­ре­хва­тив обе­и­ми ру­ка­ми дру­гой про­вод, под­тас­ки­ва­ет его ко рту. (46)Те­перь не хва­та­ет не боль­ше сан­ти­мет­ра. (47)Че­ло­век уже ни­че­го не видит. (48)Ис­кри­стая тьма вы­жи­га­ет ему

глаза. (49)Он по­след­ним рыв­ком дёргает про­вод и успе­ва­ет, за­ку­сив оба его конца в месте об­ры­ва, сжать че­лю­сти. (50)Есть ток! (51)И че­ло­век ва­лит­ся лицом в снег, не­исто­во, всем остат­ком своих сил стис­ки­вая зубы. (52)Толь­ко бы не раз­жать… (53)А там, на ко­манд­ном пунк­те, про­си­яв­ший те­ле­фо­нист кри­чит в труб­ку:

 

– (54)Да, да! (55)Слышу! (56)Арина? (57)Я – Со­ро­ка! (58)Петя, до­ро­гой! (59)При­ни­май: номер во­семь по две­на­дца­то­му.

 

(60)…Че­ло­век не вер­нул­ся об­рат­но. (61)Так и остал­ся на линии. (62)До конца.

(По Л. Кас­си­лю*)

 

Лев Аб­ра­мо­вич Кас­силь (1905–1970) – рус­ский со­вет­ский пи­са­тель, один из ос­но­во­по­лож­ни­ков оте­че­ствен­ной дет­ской и юно­ше­ской ли­те­ра­ту­ры.

Среди пред­ло­же­ний 18-22 най­ди­те и вы­пи­ши­те ан­то­ни­мы (ан­то­ни­ми­че­скую пару).

94.  
i

(1)Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на вышла из сто­ло­вой. (2)Она оки­ну­ла учи­тель­ни­цу не­при­вет­ли­вым взгля­дом и спро­си­ла с хо­лод­ком в го­ло­се:

—   (3)В чём дело?

—⁡⁡ (4)Здрав­ствуй­те,  — ска­за­ла Елена Пет­ров­на, еле сдер­жи­ва­ясь, чтобы не вспы­лить от обиды за такой приём.  —⁡⁡ (5)Мне нужно по­го­во­рить о вашей до­че­ри.

—⁡⁡ (6)О до­че­ри?..  —⁡⁡ Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на обер­ну­лась к Та­ма­ре.  —⁡⁡ (7)Ты что на­тво­ри­ла?

—⁡⁡ (8)Я бы хо­те­ла по­го­во­рить, по­со­ве­то­вать­ся с вами,  —⁡⁡ ска­за­ла Елена Пет­ров­на, чув­ствуя, что на лице у неё про­сту­па­ют крас­ные пятна.

—⁡⁡ (9)Ну что ж, вой­ди­те!  —⁡⁡ со вздо­хом при­гла­си­ла Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на.  —⁡⁡ (10)О чём со­ве­то­вать­ся-то нам с вами, не знаю... (11)Та­ма­ра, иди-ка от­сю­да...

(12)Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на, же­стом при­гла­сив Елену Пет­ров­ну сесть, усе­лась пер­вая. (13)Крес­ло скрип­ну­ло под её тя­же­стью. (14)Елена Пет­ров­на села тоже.

—⁡⁡ (15)Ваша дочь плохо учит­ся,  —⁡⁡ ска­за­ла учи­тель­ни­ца.  —⁡⁡ (16)Она не де­ла­ет до­маш­них за­да­ний, не учит уро­ков...

(17)Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на по­смот­ре­ла на неё с удив­ле­ни­ем:

—⁡⁡ (18)А я-то при чём же? (19)Я, что ли, буду за неё уроки учить?

—⁡⁡ (20)Но вы мо­же­те и долж­ны сле­дить за тем, чтобы она го­то­ви­ла уроки.

(21)Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на от­вер­ну­лась, мах­нув рукой:

—⁡⁡ (22)Не до того мне. (23)Не до того! (24)Сами управ­ляй­тесь.

—⁡⁡ (25)А разве вам всё равно, как учит­ся ваша дочь?  — спро­си­ла Елена Пет­ров­на спо­кой­но, хотя в гла­зах уже го­ре­ли огонь­ки.  —⁡⁡ (26)Пой­ми­те меня, прошу вас! (27)Я не жа­ло­вать­ся при­ш­ла, а про­сто по­со­ве­то­вать­ся...(28) По­мо­ги­те мне!

(29)Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на по­жа­ла пле­ча­ми:

—⁡⁡ (30)Ну уж, го­лу­буш­ка...

—⁡⁡ (31)Меня зовут Елена Пет­ров­на.

—⁡⁡ (32)Очень хо­ро­шо, что вас зовут Елена Пет­ров­на. (33)Но уж я вам скажу от­кро­вен­но, Елена Пет­ров­на. (34)Вот, ска­жем, для при­ме­ра, порт­ни­ха шьёт мне пла­тье  — и по­мо­щи ни­ка­кой не про­сит. (35)Вот, ска­жем, при­хо­дит монтёр чи­нить элек­три­че­ство  — и тоже по­мо­щи не про­сит. (36)Да и чудно было бы, если бы они по­мо­щи про­си­ли, ведь они же за свою ра­бо­ту день­ги по­лу­ча­ют. (37)А по­че­му же вам надо по­мо­гать? (38)Вам ведь тоже день­ги пла­тят... (39)Моё дело  — кор­мить ребёнка, оде­вать. (40)А уж учить  — это ваше дело. (41)А если моя дочь плохо учит­ся, зна­чит, вы, го­лу­буш­ка... уж вы меня из­ви­ни­те... зна­чит, вы учи­тель­ни­ца так себе... (42)Не­важ­ная вы учи­тель­ни­ца.

(43)Елена Пет­ров­на вско­чи­ла.

—⁡⁡ (44)Ваше рав­но­ду­шие меня по­тря­са­ет!  —⁡⁡ ска­за­ла она дро­жа­щим от гнева го­ло­сом.  —⁡⁡ (45)Может быть, я не­важ­ная учи­тель­ни­ца, но вы очень пло­хая мать!

(46)Она с пы­ла­ю­щим лицом быст­ры­ми ша­га­ми вышла из ком­на­ты. (47)Хлоп­ну­ла вход­ная дверь.

(48)Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на слег­ка по­крас­не­ла, глаза её сверк­ну­ли.  —⁡⁡ (49)Ещё чище! (50)Здрав­ствуй­те! (51)Те­перь уж и мать пло­хая! (52)Не ви­да­ли вы пло­хих-то ма­те­рей. (53)Вон по двору де­тиш­ки бе­га­ют: у иного и под носом не про­мы­то, и пу­го­ви­цы все обо­рван­ные... (54)А у моей всё на­чи­ще­но да на­гла­же­но. (55)Я бе­ре­гу де­воч­ку, чтобы ни­ка­кой ра­бо­ты, ни­ка­кой за­бо­ты, не поз­во­ляю ей но­со­во­го плат­ка вы­сти­рать! (56)И не­за­чем ей это де­лать: у нас есть дом­ра­бот­ни­ца, мы за это ей пла­тим... (57)Ишь ты! (58)Это я-то пло­хая мать!

(59)Но, вдруг со­об­ра­зив, что её никто не слу­ша­ет, Ан­то­ни­на Ан­д­ро­нов­на вста­ла и пошла в сто­ло­вую обе­дать.

 

(по Л. Ф. Во­рон­ко­вой*)

*Лю­бовь Фёдо­ров­на Во­рон­ко­ва (1906-1976) со­вет­ская пи­са­тель­ни­ца, автор мно­гих дет­ских книг и цикла ис­то­ри­че­ских по­ве­стей для детей.

 

.

Из пред­ло­же­ний 44-54 вы­пи­ши­те слово со зна­че­ни­ем «Без­раз­лич­ное, без­участ­ное от­но­ше­ние к окру­жа­ю­ще­му, про­ис­хо­дя­ще­му.»